Проповедь одинокого отчаяния
О. Алексий Уминский на сайте “Православие и мир” излагает кредо, в котором обнаруживает свое равнодушие к истине и вообще религиозную неприкаянность.
Взгляды этого модернистского проповедника, как известно, отличаются радикализмом. Так и в данном случае, согласно о. Уминскому, справедливости нет совершенно нигде: ни в Вечном Небе, ни на бренной земле. “Нет правды на земле, но правды нет и выше”,- говоря словами пушкинского Сальери.
Для о. Уминского правды нет в Самом Боге. А если бы она, вдруг, и была, то человеку правда Божия совершенно не нужна:
Трудно назвать Бога справедливым. Даже невозможно. Божественной справедливости мы не замечаем. Да мы и не ищем у Бога никакой справедливости. Мы ищем у Него милости.
Правды нет и в человеческом обществе. А если вдруг и есть, то от нее один только вред, и вред огромный:
Мир лежит во зле. Поэтому мир тоже к справедливости никакого отношения не имеет. Можно даже сказать, что справедливость – это категория почти неуловимая.
Это человеческая категория, выработанная нашими условиями. Что справедливо? Око за око, зуб за зуб? Это справедливо с точки зрения морали, когда ты не можешь требовать большего… Этой справедливости человечество ищет и добивается? Нет, все равно везде и всегда человек ищет милости, сочувствия, понимания.
Более того, всякий суд есть зло, потому что, якобы, несовместим с любовью: Там, где есть милость и любовь, не может быть справедливости.
В целом и по отдельности данные мнения мы слышали уже давно, и, надо признать, за полтораста лет к этим беспочвенным идеям появилось множество вопросов.
Допустим, справедливость – то есть различение добра и зла – совершенно не нужна и уничтожает вокруг себя все живое. Что же тогда составляет суть человеческой жизни?
“Божественная и человеческая любовь”,- отвечает о. Уминский в строгом согласии с учением своих предшественников. Но без правды любовь оказывается немощной, теряет свои очертания, так что невозможно точно сказать, в чем она состоит. Именно этой расплывчатости модернист и добивался.
Для о. Уминского любовь Божия состоит совсем не в том, что Бог печется о человеке и помогает ему. Вовсе нет: о. Уминский верит в экзистенциалистское одиночество человека, и одиночество столь полное и всестороннее, что ему приходится отрицать Промысел Божий о мире.
Если так, и Бог милующий и наказывающий радикально устранен о. Уминским из мира, то какую роль он может приписать вере во Христа? Он учит: Когда нам в нашей жизни встречаются скорби, боль, страдания, несчастия, рядом с нами оказывается Христос. Если мы дадим Ему возможность присутствовать с нами в скорбях и болезнях, то Он тут же с нами и окажется и разделит с нами весь этот ужас в жизни, в мире несправедливом, в мире, который лежит во зле.
Итак, о. Уминский отнюдь не обещает человеку Божию помощь. Бог, у о. Уминского, не исцеляет и не спасает. Он лишь разделяет с человечеством весь ужас, который творится в мире помимо Его Промысла. Бог, понимаемый нашим проповедником по своему образу и подобию, не может различить добро от зла и воздать каждому свое во времени и в вечности.
Особенно возмущает о. Уминского Евангельская мысль о том, что Бог наказывает людей за грехи. Он говорит:
Считать, что Бог посылает нам скорби, несчастья и этим как бы воздает Свою справедливость – глубочайшая ошибка. Бог не посылает скорби, зло, болезни, несчастья. Как можно вообще так подумать, что Бог может послать кому-то несчастье! Это противоречит Его божественной природе.
О. Уминский настаивает: Несчастья и скорби встречаются в нашей жизни не потому, что кто-то их заслужил.
Однако бедствия в человеческом мире случаются, и они требуют от нашего проповедника объяснения, пусть чисто риторического:
И то, что происходит с людьми на земле в качестве наших скорбей и страданий, не является тем, что Бог нам посылает. Я бы сказал, что эти вещи в нашей жизни встречаются нами. Встречаются как последствия человеческой злобы и греха, которыми мир искажен, – импровизирует о. Уминский, прекрасно сознавая, что многие бедствия – природные катастрофы, эпидемии – ни в каком смысле не являются последствиями человеческой деятельности.
Жертвы преступлений тоже страдают не от своей, а от чужой злобы и греха, так что и это не объясняет того, как страдания совместимы с волей Божией. Да и можно ли назвать все это несчастьями, если в подлинном смысле слова “злом” является только твой личный грех?
Конечно, Православие знает ответ на эти вопросы, но для этого необходимо различать зло в подлинном смысле слова – то есть грех – от бедствий и скорбей, которые не являются злом сами по себе. Чтобы различать, надо судить по правде, а эту возможность о. Уминский для себя упразднил.
Без правды нельзя и шагу сделать в мире Божием и в мире людей. Без правды, без справедливости нельзя слова сказать. Причем, поскольку речь идет о Боге и о Христианстве, то эта истинность сказанного должна быть укоренена не в человеческих мнениях и переживаниях, а в прямо в вечности, в невидимой и неизменной Правде.
Если справедливость – всего лишь фантазия, откуда сам о. Уминский знает, что сказанное им правда, а не ложь? Раз он сам для себя отрицает справедливость как миф, то его слова надо рассматривать как немощное и отчаянное нападение на правду.
Справедливость – как различение добра и зла – невозможно устранить, иначе мы окажемся в пустыне отчаяния, где бродят без цели люди, бормочущие себе под нос бессмысленные речи.
Уже сейчас, в этом мире, злые умирают от самой страшной болезни – греха. Счастливые же праведники преисполнены небесными богатствами и никогда не умирают для жизни вечной. Но как это увидеть человеку, отвергнувшему правду Божию?
Вот о. Уминский и утверждает: если Бог справедлив, тогда злые люди должны были бы умирать от страшных болезней, а добрые должны были бы быть счастливыми, богатыми, очень здоровыми и вообще никогда не умирать.
То, что кажется ему неопровержимым силлогизмом, на деле оказывается бесстыдным самообнажением, обнаружением безнравственности и неверия в слова Спасителя: Всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (Ин. 11:26).
Следует верой различать жизнь грешников от жизни праведников, и смерть грешников – от смерти праведников: смерть как вечную славу и жизнь, и смерть как наказание и вечный позор.
Для этого нужна вера во Христа, грядущего судити живым и мертвым, которой у о. Уминского очевидно нет. Он смотрит на мир как слепец, как человек, не различающий добра и зла, и не знающий того, что Бог определил о людях, как сказано у Премудрого:
Праведник, умирая, осудит живых нечестивых… ибо они увидят кончину мудрого и не поймут, что Господь определил о нем и для чего поставил его в безопасность; они увидят и уничижат его, но Господь посмеется им; и после сего будут они бесчестным трупом и позором между умершими навек (Прем. Сол. 4:16-19).
Роман Вершилло
Добавить комментарий