Противящийся власти противится Божию установлению
В политических дебатах последних месяцев было затронуто учение Церкви о власти, изложенное, прежде всего, в послании Апостола:
Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению (Рим. 13:1-2).
К этим словам обратились обе либеральные фракции: и сторонники правящего режима, и пестрая оппозиция, делая противоположные выводы. Первые говорили, что Писание утверждает как религиозный долг безоговорочную поддержку любой наличной власти. Вторые – столь же голословно – утверждали, что Церковь не только одобряет революционную или постепенную перемену общественного строя, но даже обязана участвовать в мирной смене.
Дело дошло до того, что обе стороны используют в своих интересах то же самое толкование Апостольских слов св. Иоанном Златоустом. Данное толкование и в самом деле наилучшим образом излагает учение Апостолов и является наиболее авторитетным:
Ужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то говорю я, ответствует Апостол. У меня идет теперь речь не о каждом начальнике в особенности, но о самом начальстве. Что есть начальства, что одни начальствуют, а другие подчинены им и что нет того неустройства, чтоб происходило что-нибудь кое-как и без порядка, чтобы народы носились туда и сюда подобно волнам, — все сие я называю делом Божией премудрости. Посему Апостол не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но, рассуждая вообще о начальстве, говорит: несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть.
Из одного текста делаются противоположные выводы и без всяких за то репрессий со стороны Церковного авторитета. Данная коллизия означает именно то, чего все на словах опасаются: невозможность общественного диалога и разумного обсуждения основ политического устройства, в том числе и внутри Церкви.
Апологеты правящего режима прямо прилагают Апостольские слова к правительству Путина, не обращая внимания на особую природу этой «либеральной тирании». Правительство находится у власти, и поэтому является Богоустановленным. Таким образом, о Богоустановленной власти проще всего узнать из газет, следя за кадровыми изменениями в руководстве.
Такое представление о правильном общественном устройстве сводится к “праву сильного” и было опровергнуто в “Государстве” Платона, где его излагал Фрасимах:
Во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти. А ведь она — сила, вот и выходит, если кто правильно рассуждает, что справедливость — везде одно и то же: то, что пригодно для сильнейшего.
Уже Платон разоблачил безнадежную противоречивость и несостоятельность такого воззрения на природу общественного блага. Не об этом учит, разумеется, и Апостол, иначе Богоустановленной следовало бы признавать власть Сталина и Гитлера, Ельцина и Путина.
Приведем относящиеся к делу слова св. Исидора Пелусиота с их приложением к политической ситуации в СССР архиеп. Феофана Полтавского, который в 1927 г. писал о том, какую власть нужно признавать законной властью, которой христиане должны повиноваться:
Св. Исидор Пелусиот, указав наперед Богоустановленный повсюду в жизни словесных и бессловесных существ порядок подчинения одних другим, заключает отсюда:
«Поэтому вправе мы сказать, что самое дело, разумею власть, то есть начальство и власть царская установлены Богом. Но если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему изблевать сие лукавство, как фараону, и в таком случае нести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил иудеев».
Большевицкая власть, по существу своему, есть антихристианская и признавать ее Богоустановленной никоим образом нельзя.
Для самооправдания Церковной оппозиции необходимо доказать следующий тезис: Нет никаких оснований думать, что христиане якобы всегда поддерживают существующий порядок вещей (А. Десницкий). Для этого как раз и пригодилось толкование св. Иоанна Златоуста, приведенное нами выше.
И правда, если Богоустановленной является не конкретная власть Путина или Чурова, а принцип власти как таковой, то Церковь может, или даже обязана, критиковать власть за ее преступления и ошибки. Тот же А. Десницкий не поленился в одной из статей собрать обличения существующей власти со стороны св. Иоанна Златоуста, св. Феодора Студита и других.
Получается, что Богоустановленность власти – это отвлеченный принцип, на который на деле можно не обращать внимания. В обычной же жизни Церковь поддерживает и осуждает власти за то и это, формируя, так сказать, «повестку дня», и вообще участвует в политическом процессе как одна из общественных сил. Христианский же смысл такой политики со стороны Церкви и ее рядовых членов состоит, якобы, в увеличении гуманности и смягчении нравов, а также в запрете на насильственное свержение режима.
В целом выходит, что Христианская Церковь как нельзя лучше вписывается в либерально-демократический строй, где она без опаски может высказывать свое мнение в различных общественно-политических собраниях и в средствах массовой информации по примеру бесконечного о. Всеволода Чаплина. Тогда монархия, напротив, будет самым недружественным строем для Церкви, поскольку монархия не признает плюрализма политических мнений и не допускает вмешательства Церкви в свои дела.
Между прочим, так учил и о. Александр Шмеман:
Постулатом христианского мира является не слияние Церкви с государством, а как раз напротив их различие: ибо христианское государство только в ту меру и христианское, в какую оно не претендует быть всем для человека, определять всю его жизнь, но дает ему возможность быть членом и другого общества, другой реальности; иной по отношению к государству, хотя и не враждебной ему.
Отсюда получается, что впервые представление о Христианском государстве возникает не у Апостолов и Отцов, а у Локка, Бентама и Милля.
Отложив либеральные предрассудки, вернемся к словам Апостола и толкованию св. Иоанна Златоуста.
В словах Апостола речь идет не о конкретных пороках или достоинствах конкретных властителей, а о порочности или Богоустановленности самой системы. Подробности политической борьбы, а также качества правителей признаются здесь предметом недостойным богословского или историософского рассмотрения.
Церковь учит об основах политического устройства, а не оценивает «в прямом эфире» события в стране. В своем учении Церковь делает принципиальное различие между Богоустановленной властью и властью беззаконников. Она признает злом безвластие и тиранию, а власть порядка – установленной Богом, то есть указывает на ее источник в Божием Промысле. Маловажно ли это учение?
Перед нами, если угодно, «политическая христианская философия», и мы встречаем такое суждение о порядке и от порядка у блж. Августина и у Лейбница, у русских и западных консерваторов: К. П. Победоносцева, К. Н. Леонтьева, Л. А. Тихомирова, Э. Фогелена, Л. Штраусса и т.д.
Если человек погружен в мир явлений текучих событий, то для него принципы будут не существовать. Они не нужны для обыденной жизни. Чтобы пить кофе, не нужно исследовать первые начала, а достаточно руководствоваться обычаями общества, в котором живешь. Такой человек погружен в политический беспорядок, создает его в своей душе и транслирует наружу.
Напротив, вера в Бога, если можно так выразиться, пробуждает интерес к вопросам о сути бытия, поскольку ответы на эти основные вопросы абсолютно необходимы для благой жизни.
В этом единственном смысле Церковь не находится вне политики: она призвана судить о порядке в мире, о порядке в обществе и о порядке в душе человека. Она призвана объяснять , в чем порядок состоит, зачем он нужен, каков его источник. Источник же порядка – Бог милующий и судящий.
Итак, 1) необходимо различать между принципом власти и отдельными начальниками; 2) между порядком и беспорядком.
Тогда становится понятным, почему Святые обличали безнравственность царей – при монархическом строе порядок зиждется на личности Царя. При либеральной демократии аморальность представителей власти – далеко не главный источник беспорядка в обществе.
Понятно также, почему в Христианской политике не действует пацифистский запрет на насилие. Ведь совершенно не важно, пришел Гитлер к власти мирным и законным путем или нет. Это не разговор о принципах, а всего лишь о методах.
Приход Гитлера к власти есть беспорядок и зло независимо ни от чего. С христианской точки зрения, “мирный” либеральный прогресс столь же неприемлем, как и самая жесткая революция, потому что и в том и в другом случае происходит смена порядка беспорядком.
Утверждение принципа власти, познание этого принципа и верность ему – не пустой звук и не праздное занятие, потому что это вообще не «занятие» в практическом смысле, а верное убеждение.
Как прекрасно пишет современный поэт Андрей Трасковский,
Ни короля, ни королевства,
Но мы останемся верны,
И порази нас гром небесный,
Коль станем слугами толпы!
Говоря о принципах, Церковь высказывает не мнение, а истину, и она не уговаривает общество не грешить, а учит властно. Ее суждение о порядке включает суждение о природе и о назначении человека, о наилучшем образе жизни и разрешает другие окончательные вопросы добра и зла.
Допущение мнений в вопросе о порядке означает, что этот центральный вопрос христианской политической философии вопрос выводится из разряда существенных и общеобязательных и становится личным делом каждого.
Либеральная демократия допускает не общеобязательные истины, а только мнения, и поэтому запрещает Церкви судить о порядке. Учительной власти либерализм ни за кем не признает, и подавно не допускает принудительности истины. С этой точки зрения, либеральное общество предлагает Церкви такое же обмирщение, как и тоталитарные режимы, уничтожающие Церковь.
И это обмирщение, разумеется, с восторгом принимается модернистами внутри Церкви, которые объявляют Церковь поливариантной и полицентричной:
Если в политике постоянно занимаются решением проблемы “добра и зла”, то хоть Церковь и стала “поливариантной и полицентричной”, Она не принимает ничью позицию, Она лишь может прокомментировать “доминанты”.
Плюрализм в учении Церкви о порядке в обществе означает, действительно, выход за пределы добра и зла, истины и лжи. Либеральные максимы о политике как «искусстве возможного», «искусстве компромиссов» и «выбора меньшего из зол» на деле имеют противоположный смысл: это не компромисс, а полная капитуляция, и не выбор меньшего, а выбор наибольшего из зол, при том что в массовом обществе все зло является наибольшим.
Ведь и Макиавелли говорил не о выборе меньшего из зол, а том, что у политики нет морального измерения. Политика – это интересы “доблестных” людей, стремящихся к власти. Поэтому все, что ведет к созданию нового государства или служит удержанию власти, – это и есть благо, но не в моральном, конечно, смысле.
Обе группы либералов – «легитимистов» и «революционеров» – участвуют в восстании против самого принципа Истины. Поэтому расхождение между либералами и Церковью распространяется и на учение о миропорядке, и о природе человека, и, в конечном счете, о Промысле Божием.
Порядок есть дар свыше, и он не вытекает из исторических законов прогресса или распада. Поэтому мы не сможем найти общий язык и единомысленно судить, в том числе, и о политике, если не освободимся от власти мнений и не подчинимся принудительной власти Истины.
Роман Вершилло
Добавить комментарий