Апатия?
Когда я в комментариях на нашем сайте предположил, что соборное осуждение А. И. Осипова может прозвучать слишком поздно, то меня упрекнули в апатическом настрое. Я не отвергаю полностью этот укор, но хотел сказать лишь то, что яд лжеучения Осипова проник глубоко в умы даже и здравомыслящих людей.
Лжеучение как бы распылено в воздухе, и жизнь не замедлила подтвердить мои опасения. Известный миссионер, который давно ведет борьбу с А. И. Осиповым, в последнее время пишет буквально каждый день против него в своем «Живом журнале». В числе прочего он разбирает и неправославное учение А. И. Осипова об Искуплении. Так вот, в конце такой миссионерской атаки этот автор написал на днях в своем ЖЖ, что любая теория Искупления неверна, поскольку описывает догмат лишь частично и односторонне.
Наш автор приходит к таким обобщениям: Теория в данном случае не есть созерцание, но попытка приступить к истине Откровения, называемой догматом, с помощью инструментария категорий и понятий, силами ограниченного человеческого ума. И каждая – со своей стороны. Теорию же, как созерцание истины, наш автор присваивает только Святым отцам, но не православным христианам наших дней.
Получается примерно так: есть догмат, а есть понимание догмата. Догмат необходим для спасения и содержит в себе всю истину, а понимание (теория) всегда ущербно, и относится к догмату как несовершенное его отражение.
Хочется надеяться, что за всем этим не стоит глубокой мысли, и автор не продумал до конца, к каким выводам приводит такое его воззрение. Хочет он того или нет, но догмат и понимание догмата разделяются у него пропастью: догмат – это абсолютная истина, а его понимание – в самом лучшем случае относительно верно. Это, в общем, скептицизм, который как раз противопоставляет слово и его смысл, истину и ее понимание.
Однако догмат невозможно спасти (если в этом была цель автора), отделив его от понимания. С его тезисами согласится любой адогматист, поскольку догмат таким способом просто устраняется из Православия. Более того, если православный верующий исповедует истину догмата лишь отчасти, тогда еретик – лишь отчасти не исповедует.
В данном случае сказалась разрушительная адогматическая работа А. И. Осипова, и далеко не его одного. Над этим трудились все представители того направления богословского модернизма, к которому Осипов принадлежит. Для этого направления – «нравственного монизма» – характерна ненависть к Христианской Истине в Ее точном догматическом выражении. По их представлениям, жизнь бесконечно полнее рассудочных определений, и потому ни одна формула не может вместить всей ее полноты.
Для А. И. Осипова и его предшественников и последователей характерен лозунг борьбы со схоластикой, то есть со всяким теоретическим знанием и, в частности, с православной догматикой. Поэтому в “нравственном монизме” особенно ярко изложено учение об “условности” слов и понятий, о принципиальной недостаточности слов для выражения истины. Как пишет А. И. Осипов:
Язык современного человека, как и прежде, не может адекватно выразить не только чувства, ощущения и переживания, но очень часто у него не хватает однозначных, точных понятий и для выражения идей и мыслей. Многозначность понятий и терминов — одно из значительных препятствий на пути межчеловеческого общения и взаимопонимания. Это препятствие во всей силе ощущается и в сфере научно-богословской, особенно в наш экуменический век.
Коренная ошибка здесь в том, что всё рассуждение ведется не от Истины, а от человека, и так оно становится адогматическим, поскольку человек, как мера всех вещей, оставляет все вещи неизмеримыми. Напротив, рассуждая догматически, вслед за древним философом приходишь к тому, что здравый рассудок – у всех общий, и сознание у всех единое, потому и общее сознание, а не то что: одно – такое, а другое – вот такое.
Поэтому и Православие состоит в том, чтобы устами исповедовать и в уме содержать одну и ту же совершенную истину Христианского учения.
Поэтому и говорится в чиноположении архиерейском:
Клянуся и еще Всемогущим Богом, что вся сия [церковное о вере учение], мною ныне обещаваемыя, не инако толкую во уме своем, яко провещаваю устами моими, но в той силе и разуме, яковую силу и разум написанные зде слова чтущим и слышащим являют.
Роман Вершилло
Добавить комментарий