Великие идеи века

Мы пережили XX век – эпоху, которая заслуживает названия “великой”, но по своему значению была временем переходным. XX век разрушил едва ли не все доставшееся ему от XIX, но сам не создал ничего. В крови и поту совершилась жатва, когда было собрано то, что посеяно и взращено было несколькими предыдущими столетиями. Приходят на память слова Откровения: Пусти меч свой и пожни (Откр. 14:15).

Весомость и разрушительная бессмысленность событий XX века вызвана тремя громадными заблуждениями человечества: марксизмом (социализмом), либерализмом и фашизмом. Это три осуществленные утопии, ложные идеи, воплощенные в истории и от этого воплощения неотделимые.

Великие заблуждения мы будем называть в статье “великими идеями века”, несмотря на некоторую хронологическую неточность. Они возникли в XIX столетии, а либерализм даже раньше, поскольку его корни можно проследить уже в Реформации. Поэтому “век” здесь подразумевается не только прошедший Двадцатый, но вся эпоха “Нового времени”. И мы хотим показать, что она, судя по всему, закончилась.

Эпоха закончилась не потому, что утопические государства разрушены, и не потому, что ложные идеи опровергнуты. “Великие идеи века” изначально представлялись не как отвлеченные идеи, а как сама правда, сама жизнь. Такую ложь не может опровергнуть диалектика, а только смерть. Ведь “идеи века” никогда не претендовали на философскую или хотя бы психологическую достоверность. Их единственное оправдание находится в их осуществимости.

Утопия – это нечто недолжное, но в формальном смысле возможное, как государство из рыб и птиц, основанное на двойной бухгалтерии, по выражению одного остроумного автора.

В тесной связи с этой реализуемой утопией находится ощущение новизны, которое не покидает человечество вот уже пять веков. Действительно, в какое безумие новый человек бы не впадал, в прошедшие столетия он всегда мог сказать себе: “Здесь я еще не бывал”.

И вот сейчас ощущение новизны нас, очевидно, покидает. Чтобы “Новое время” закончилось, достаточно было догадаться, что мы здесь уже были.

Ощущение неотвязной “новизны” пришло на землю в эпоху “Возрождения”, и сегодня незаметно улетучилось. Впервые за несколько столетий история перестала ощущаться как процесс. Не буду даже ссылаться на триумф “философов”-постмодернистов или Фоменко-Носовского. Напомню только, что удивление от известного тезиса Ф. Фукуямы о конце истории было удивлением узнавания, а не неожиданности.

Между тем, вера в историю как процесс и была конечным обоснованием всех революций, войн и катастроф, которые достались в Новое время на долю человечества. Без этого воззрения на историю Новое время становится тем, чем оно и было на самом деле – эпохой глобальной лжи, унижения и уничтожения человечества и самих основ его исторического бытия.

Но если история замкнулась хоть в небольшом круге, если мы и в самом деле здесь уже были, то это смертельный приговор целой эпохе.

____________________________________________

Признаки конца века сопровождают нас сегодня повсюду, и сами они тоже вызывающе “повсюдные”.

Пресловутая глобализация – факт не только экономический или политический, а, в первую очередь, самоощущение человечества. Человечество чувствует себя замкнутым внутри познанной вселенной, как тунец в консервной банке. Осмысленный мир заполнен до предела, и нет никакого выхода наружу. Никакой “наружной” стороны нет, да и быть не может. Мир кажется понятым до конца, и это само по себе уже является торжеством непонятности, поскольку для верной мысли нет никаких преград и ее движению нет конца.

Глобализация – дом без окон и дверей. И каким бы громадным он ни был, это тюрьма, если из него нельзя ни выйти, ни даже выглянуть вовне.

В предыдущую эпоху такими “окнами и дверями” были упомянутые выше “великие идеи века”, и поэтому они на столь долгое время заменили религию, которая превращает дом – в обитаемую вселенную. Теперь же оказались законопачены и эти кривые и косые отверстия.

А между тем рядом с естественным человеком на Земле живет новый человек – христианин, и параллельно с человечеством живет и новое человечество – Христианская Церковь, руководствующаяся сверхъестественным Откровением. Христиане сосуществуют с современным человечеством, но поверить в них оказывается труднее, чем в НЛО. Да трудно и заметить эту параллельную действительность с иным набором смыслов. Современный мир способен наблюдать за Христианством только в самые мощные телескопы, как за светом самой далекой звезды, не имея возможности ни коснуться его, ни хотя бы нечаянно столкнуться с этим подлинно иным миром.

“Великие идеи века” – они отжили свой век в тот самый момент, когда осуществились их утопические неправедные посылки.

Эта ложь умерла, и глобализация и разочарование наполняют весь обитаемый мир, не оставляя места для смысла и цели. Глобальное удушье будет усиливаться по мере все большего размывания смысла, а ведь смысл – это и есть отчетливость. И вот уже не за горизонтом тот миг, когда наступит совершенный вакуум. В этом вакууме дурное будет казаться хорошим просто потому, что оно – есть.

Правда и ложь “великих идей”

Продолжая наш “реквием” по великим идеям, скажем и о той большой правде, которая в них была. Сталкиваешься с такими идеями как “социальная справедливость”, свобода, равенство или братство, и сразу не находишь, что возразить. Кто будет спорить, что свобода лучше рабства, справедливость лучше, чем несправедливость? Кто возразит против равенства равных и неравенства неравных?

Большая правда внутри каждой “великой лжи” выступает в роли сердечника в снаряде. Без веса правды идеи коммунизма или национализма не могли бы стать всесокрушающей силой. Только большая правда способна сделать идеи “великими”.

В социализме, либерализме и национализме была своя большая правда. Об этом необходимо помнить, потому что “идеи века” играют человеческими душами как шариками в пинг-понг. Если вы отрицаете социальную справедливость, то попадете в лапы дикого либерализма. Если будете отрицать свободу – вас поглотит языческий национализм.

Христианство имеет свое мировоззрение, и ему не нужно примыкать к какой-либо великой идее. Христианство отрицает большую ложь каждой из “великих идей”, но не истины, которые в них содержатся.

И здесь мы переходим к очень важному моменту в нашем рассуждении. Ложными являются не только социалистическое и либеральное воззрение как таковые, но прежде всего сама цель этих мировоззрений является ложной. “Великие идеи” используют гремучую смесь правды и лжи для разрушения Церкви и веры, государства и семьи.

Поэтому и бороться христианам следует не с самой социальной справедливостью, а выяснить: для чего вам, господа коммунисты-социалисты, нужна эта справедливость? Для разрушения православно-монархической государственности? Значит, в ваших устах эта правда хуже всякой лжи.

И не надо препираться с либералами по поводу свободы. Надо спросить: для чего вам нужна личная свобода? Для разрушения Церкви, веры и семьи. Тогда ваша свобода хуже самого ужасного рабства.

Надо признать правду национализма, и любить свой народ не меньше любого из националистов. Но следует спросить: для чего вы заботитесь о народе? Не для того ли, чтобы освободить народ от благого послушания Христовой вере и Церкви? Не для того ли, чтобы найти компромисс между “родным” язычеством и Христианством? Если так, то ваше народолюбие хуже любой ненависти.

Православный мыслитель К. Н. Леонтьев с сожалением взирал на национальный идеал, как он реализовывался в Европе XIX века, и справедливо видел в нем орудие мировой революции. Что же, от этого К. Леонтьев меньше любил Россию и русский народ?

“Великие идеи” осуществляются на неправедных утопических путях. И беда не в том, что социализм стремится к справедливому социальному устройству. Непоправимая беда в том, что он достигает этого через разрушение государства и Церкви.

Пусть в несовершенной форме, но утопия просуществовала 70 лет, но уже эти 70 лет являются необъяснимым чудом, потому что утопия – либеральная или социалистическая – не может существовать вообще. Ей не из чего существовать, нечем наполнить созданную пустоту.

Утопические государства Запада и Востока могли протянуть только за счет расщепления истинных Церковных и государственных и человеческих образований. Холодный дом утопии отапливают дореволюционной мебелью, только вместо мебели расщепляют одну за другой защитную оболочку личности, которая защищала ее от большой лжи.

Некогда человек принадлежал:

• Церкви;
• государству;
• сословию;
• народу;
• семье.

В этих слоях человеческого существования находилось место для каждой из истин, которые с кровью и огнем внедряли “великие революции”.

Человек обретал свободу в Церкви, и, отчасти, в государственной жизни. Справедливость воплощалась в государстве. Народолюбие – в государстве и в толще народного быта.

Эмансипация Нового времени срывала одну за одной из этих лояльностей. Сегодня огонь революций потухает за недостатком пищи, а вовсе не потому что восстанавливается нормальный порядок вещей. И вот перед нами человек – всего лишь человек, голый и беззащитный перед инфернальным злом.

Но это еще не конец, поскольку от принятия антихриста человека еще как-то защищает то, что он человек. Вот это-то и стоит сегодня на повестке дня.

Борьба века

В начале XXI века наступило безвременье, потому что великая анархическая идея – “свобода, равенство и братство” – успешно воплощена в жизнь. Цель революции последних трехсот лет достигнута, и государству нанесен смертельный удар. Попутно разрушены сословия, коллективы и даже органические единства: народ и семья. Причем разрушены именно в принципе, как институты. Отдельные государства, народы и семьи сохраняются, но они являются все более удивительной аномалией и на них обрушивается вся мощь умирающего мира. Эти институты более не обладают санкцией на свое существование, и они будут терпимы, как безобидные уродства, или их станут искоренять, как преступления.

Лев Тихомиров справедливо указывал на религиозное основание устанавливаемой анархии. Он писал:

Лжеощущение своей якобы автономности появляется первоначально в результате бунта против Бога. Оставшись без Бога, и в этом случае лжеощущая себя автономно, личность сначала пытается найти полное испомещение своих стремлений в земном мире. Но это невозможно. Мир оказывается для этого неспособным. Отсюда начинается отрицание мира в том виде, как он есть, по здешним законам. Одна за другой являются мечты “будущего строя”. Пробуя эти строи, автономная личность отвергает их один за другим, все более и более усиливая свое отрицание действительного мира. Так, наконец, является анархизм, а затем и толстоизм (Тихомиров Л. А. Борьба века // Прямой путь. М., 1992. № 1. С. 9).

Можно только восхититься точностью названия книги Льва Тихомирова “Борьба века”. Ему удалось описать, вслед за статьей К. Победоносцева “Великая ложь нашего времени”, самую коренную болезнь, указать ее корни и отдаленные последствия. “Борьба прошлого века” состояла в том, что автономная личность разрушала существующий строй, исходя из своего лжеощущения.

От внимания Л. Тихомирова ускользнули исключения из этого общего процесса. А ведь наряду с поразительными победами “великой лжи” в прошедшие два столетия были, казалось бы, и сильные движения в противоположном направлении: Наполеон, Ницше, Сталин, Гитлер. Они все потерпели поражение, и Ницше – самое головокружительное из всех. Обратим на это пристальное внимание, потому что былые исключения грозят стать новым правилом и законом нового века.

Эти “сверхчеловеки” были адептами идеи, которая готовится стать великой ложью нашего времени. Сегодня уже не личность разрушает государство. Теперь анархическое государство все более разрушает личность. Перспектива вывернулась наизнанку, и отдаленный силуэт в конце сужающегося пути затмевает собой громады имперских зданий.

Выводы Л. Тихомирова о “борьбе века” совершенно бесспорны, но сегодня нуждаются в некотором уточнении. Итак, есть “анархия души” (или, как прекрасно сказано, “лжеощущение автономной личности”), которая представляет собой корень зла. Но, с другой стороны, есть анархия политическая, как, например, организованное безвластие “Российской Федерации”.

“Анархия души”, несомненно, связана с анархией политической, но можно ли считать их прямо одним и тем же явлением? К тому же, политическая анархия в наше время уже не находит, что разрушать. Достигнут логический конец этого пути, и безвластие воплотилось в постоянных формах антигосударства, антисемьи, антинарода. Реализован бакунинский лозунг: “Разрушение есть созидание”. Цикл замкнулся, и анархическая змея, наконец, вцепилась в свой хвост.

Если политическая анархия умеет только разрушать, то “внутренняя анархия” может быть и созидательной, организующей силой. Как видно на примере национал-социализма, сионизма или сталинизма, “анархия души” не всегда выражается в построении безвластного общества.

Политическая анархия всегда исповедует воинствующий атеизм, а “анархия души” легко принимает мнимо религиозные формы. Здесь достаточно указать на неоконсервативный режим Дж. Буша-младшего или российский режим после 2000 года.

“Анархия души” может принимать как светскую, так и “религиозную” форму, она способна и разрушать и “создавать”, потому что она глубже государственной анархии. Она достигла такой степени развоплощения (М. Маклюэн), что совершенно свободна от таких условностей политической корректности.

В “борьбе века” мы четко различаем два параллельных, и даже противоположных, процесса:

• разрушение Церкви и государства;
• утверждение личности на самой себе, или, точнее, утверждение в ничтожестве.

Первая фаза и происходила в последние триста лет, и она сменяется новым этапом, когда подводное течение выходит на поверхность. Именно “анархия души” подстилает собой все разрушительные процессы Нового времени. Она выступает как альфа и омега политической анархии, порождая революции и возрождаясь из пепла всех революций. На второй стадии происходит утверждение анархии в качестве миропорядка.

Из сказанного становится ясно, почему самые выдающиеся “анархисты души” – Ницше и Ю. Эвола, например, – являются противниками политического безвластия и сторонниками милитаризма и диктатуры.

Чтобы не быть обманутыми якобы антилиберальными взглядами некоторых анархистов, надо различать воплощение анархической идеи в государстве и воплощение ее в личности. Недопустимо путать политического анархиста Бакунина и анархиста души Ницше, хотя это персоны и с одним сатанинским знаком.

Указанное различие важно и потому, что антихрист придет власти через анархию, но последним и наивысшим обманом будет его воцарение и установление антихристианской диктатуры. Поэтому, сохраняя бдительность, христианину нужно бороться как с установлением политического безвластия, так и с “анархией души” под видом сильной власти.

Идеи и Христианство

Мысль Льва Тихомирова в статье “Борьба века” можно считать невероятно проницательной, и ее необходимо продолжить в наши дни, когда пейзаж совершенно изменился.

Содержанием Нового времени является роковое разрушение. Продуктами этого “расщепления” отапливают пустой – без Бога – дом истории. Причем разрушают и прямо с помощью либеральной анархии, и с помощью мнимо созидательных идей: национализма, социализма. Сосуд истории погружают то в жар, то в холод, и так мир движется кратчайшим путем к своему концу.

К. Н. Леонтьев в своей статье “Национальная политика как орудие всемирной революции” изображал этот процесс как работу таинственной исторической силы, которая дает ход национализму там, где он разрушает Христианское государство, и губит консервативные националистические движения, которые могли бы притормозить мировой распад.

Рассуждая в том же направлении, что Лев Тихомиров, следует увидеть иную борьбу века: речь идет об использовании Христианства – в целях антихристианских, государства – в целях антигосударственных, личности – в целях разрушения всякой личности, а истины – чтобы победить истину.

Если бы не это вовлечение истины в дела лжи, то весь хоровод “идей века” был бы мусорным смерчем, и не более того. Что придает “борьбе века” драматизм и некоторое “величие”, так это соприкосновение истины с ложью, то есть самое противоестественное, что только может быть на свете.

Христианство вовлечено в эту “борьбу века”, но оно и не может быть вовлечено. В этом парадокс, который означает и сегодняшнюю и окончательную победу Христианства.

Мы должны неподвижно стоять на этом распутье, которое символически совпадает с Крестом. Истинное Христианство изменяет мир, само оставаясь неподвижным. А в случае нового модернизированного Христианства мы имеем дело, напротив, с христианством, которое пришло в движение. И это пугающая метаморфоза. “Православный” модернизм вовлечен в “борьбу века” там, где Христианство отстранено от мира, и, напротив, модернизм отказывается вмешиваться в апостасийный процесс там, где Христианство не может оставаться в стороне. Такое новое “христианство” неспособно изменить мир и человека, но способно меняться под действием обстоятельств.

Христова Церковь способна Божией благодатью воскресить мертвое общество и погибшую Россию. Но не этот путь спасения ей предлагается модернизмом, а путь прикладывания лечебных мазей к трупным пятнам. К Церкви обращаются не за тем лечением, которое совершит чудо, а за припарками, от которых никому ни холодно, ни жарко.

Заглянуть за угол

Прощаясь с уходящей эпохой, мы не станем печалиться об увядших идеологиях. Раз одна эпоха закончилась, то мы, живущие словно в безвременьи и “вне истории”, можем взглянуть не только назад и разобраться в глобальных обманах прошлого. Мы можем увидеть зарю будущего века.

Западные идеологи последней четверти XX века как раз и стремятся обрисовать контуры будущего: и не просто будущего, а очередной “новой эры”. Фукуяма, Бжезинский и Хантингтон предлагают свои прогнозы и рецепты. У них (особенно у Фукуямы) есть верные интуиции, и, кстати, совсем не радостные для цивилизации Запада.

Не стоило бы прозревать будущие заблуждения, если бы процесс Апостасии развивался безотносительно к Христианству. Но это не так, и само существо Отступления состоит в примирении истины с ложью и, что еще страшнее, в использовании истины в лживых целях.

Нужно вглядеться в “великую ложь нашего времени”, чтобы не быть обманутыми и разоблачить обман, пока он не утвердился. Когда ложь появится везде одновременно и сразу во многих обличиях, с ней будет поздно бороться.

По опыту предыдущих “великих идей” мы знаем, что их появление происходит мгновенно и под многими масками. Так анархизм проявился в середине XIX века и в политике Бакунина, и в философии Штирнера, и в поэзии Лотреамона и Рембо, в науке, хозяйственной жизни… “Великая идея” вызывает всплеск энтузиазма, который действует как обезболивающее и помогает преодолеть естественное отвращение к этим новшествам.

Мы убеждены, что новая великая ложь – уже с нами и рядом с нами, просто она еще открыто не провозглашена главенствующей идеей века. А так она уже давно отравляет духовный климат. “Великая ложь” XXI века – это то, во что уже верят, но еще не знают, что верят.

История учит, что “великая ложь” является общим достоянием или, точнее, ничейным имуществом. Тот, кто первым возьмет ее в свои руки, и станет первым великим человеком XXI века, по подобию Толстого или Эйнштейна. Тогда же точнее определится тот общественный слой, который будет властвовать над умами.

Новая идея

Согласно Льву Тихомирову, борьба века – то есть Нового времени – состоит в столкновении двух идей. Ложная идея “автономности личности” действительно была “великой ложью” своего времени. Поскольку мы имеем дело с процессом Апостасии, то элементы его связаны между собой и каждый следующий этап хуже предыдущего. Значит, новая “великая идея века” будет из той же области, хотя, быть может, и в очень необычном преломлении.

Отцами-разрушителями – от Мюнцера и альбигойцев до Руссо и Бакунина – считалось, что государство, и любая власть – в том числе семьи, школы, Церкви – связывает личность, уничтожает ее. Вот мы достигли момента, когда в глобальном плане государство побеждено, и возникли первые образцы антигосударства. Разрушена семья, а Церковь отодвинута на обочину. Несмотря на это, освобождение личности не произошло, возрождение также не случилось. Освободившись от государства, человек попал в унизительное племенное и классовое рабство. Более того, он становится рабом природы, более зависимым от нее, чем охотник на мамонтов.

Освободившись от Церкви, человек стал рабом астрологов и колдунов, ничтожных правозащитных властителей дум. А освободившись от семьи, – рабом “голубой” и “розовой” политкорректности.

Сегодня судьями государств и народов являются правозащитники. Так лучше ли власть “Международной амнистии” и Боннер с Самодуровым, чем власть Георга, Вильгельма или Александра?

Таковы, вкратце, плоды освобождения. Мыслящий человек скажет нам: да результаты плохи, но идея правильна. В идее есть своя принудительная сила, которая заставляет быть ей верным несмотря на неисчислимые бедствия, которые она за собой несет. И здесь мы не станем спорить с идеологами. Да, если идея верна, то она должна быть осуществлена, чего бы это ни стоило.

Вот и новая идея будет иметь в себе какую-то правду, и чем больше этой правды будет, тем хуже для погибающего мира. Последняя ложь будет предельно похожа на правду, и в то же время предельно непохожа. Поэтому антихристову ложь будет очень просто разоблачить, и столь же легко ею обмануться.

На земле не разрушенной сегодня остается Христова Церковь. Следуя Писанию, мы верим, что она и останется таковой, по слову Апостола: Церковь Бога живаго, столп и утверждение Истины (1 Тим. 3:15). Мы достоверно знаем, что Церковь будет существовать до конца земной истории, а затем в пакибытии всегда с Господом будет (1 Фес. 4:13-17).

Таким образом, из того, что вообще может быть разрушено, сегодня остается целой только сама человеческая личность. Из этого резонно сделать вывод, что следующим – и последним – этапом подготовки к приходу Антихриста будет “расщепление” личности. “Анархия души” предстанет сама по себе, даже без прежних разрушительных целей.

Граница – как и во все времена – проходит по линии Христианской веры. Личность не может быть суверенна по отношению к Богу, а, напротив, должна быть еще сильнейшим образом подчинена Богу и Его законам.

Как только в понятие суверенитета включается и автономия человека в области веры и Богопочитания, то это путь к еще большему разрушению человека, чем даже в рамках антисемьи, антиобщества и антигосударства.

Самое любопытное здесь то, что если можно построить теорию общества и организма, то теория личности невозможна по определению, поскольку правила об одном не бывает: Для чувственно воспринимаемых единичных сущностей не может быть ни определения, ни доказательства (Аристотель. Метафизика // Сочинения: В 4-х т. М.:  Мысль, 1975. Т. 1. С. 217).

Так в какой же мере мы можем признать суверенность личности? Мы стоим перед необходимостью поступать в соответствии с Христианским долгом, в каждый момент пребывая в состоянии бодрствования. Сегодня будет нужно наносить раны, а завтра целить, или наоборот. Здесь нет иного закона, кроме подчинения Богу.

Главный враг – “анархия души”, и душа должна непрерывно вести борьбу с этим врагом.

Недочеловечество

В этой связи мы не можем не привести слова о. Серафима (Роуза), который писал:

Первородный грех и причина плачевного состояния человека во все века заложены в следующем искушении змия в раю: “будете как боги”. То, что Ницше называет Сверхчеловеком, Достоевский человекобогом, в действительности, то же самое обоготворенное “я”, которым дьявол всегда искушал человека; “я” — это единственное, чему может поклоняться человек, отвергнувший истинного Бога. Свобода дана человеку, чтобы он избрал либо истинного Бога, либо себя; либо путь подлинного обожения, где “я” смиряется и распинается в этой жизни, чтобы воскреснуть и вознестись в Боге на веки, либо ложный путь самообожествления, который обещает возвышение в этой жизни, но кончается пропастью. Этот выбор, предложенный свободному человеку, единственный и окончательный, и на этих двух возможностях основано два Царства — Царство Бога и Царство Человека, которые в этой жизни может разделить только вера, но в будущей они будут разделены между собой и станут Раем и Адом.

Ясно, к какому царству принадлежит современная цивилизация, со всеми ее прометеевскими попытками построить царство на земле, открыто восстав против Бога; однако то, что более или менее ясно у нынешних мыслителей, абсолютно отчетливо было провозглашено Ницше. Старая заповедь “ты должен” отжила свой век, говорит Заратустра, новая заповедь — “я хочу”. И согласно сатанинской логике Кириллова, “атрибут божества моего — Своеволие”. Еще не явленная новая религия, которая должна заменить “старое” Христианство, которому, как думает современный человек, нанесен смертельный удар, — это в высшем смысле религия поклонения самому себе (о. Серафим (Роуз). Недочеловечество // Прямой путь. М., 1992. № 2. С. 130).

В этой идее самотождества личности, и значит – полной автономности личности от Бога, Церкви и государства, мы видим великую ложь нашего времени.

Исторический процесс остановился, потому что “анархия души”, взятая сама по себе, – это вообще не работа, не трудный путь, а мгновенное принятие лжи душой.

Признание высокого достоинства личности в Христианстве делает возможным свободное подчинение Богу, Церкви, государству и отцу семейства. В главном христианин подчиняется только Богу, и поэтому может без ущерба для свободы и для своей души выполнять долг перед ближним, перед царем и отцом семейства.

В идее “недочеловечества” пружина начинает разворачиваться в обратном направлении. Ничтожество личности, ее несущественная самостоятельность, также делает личность неуязвимой для власти государства, Церкви и семьи. Такой “человек из подполья” свободен потому, что он не только ничто, но он – впервые в истории – еще и никто. Поэтому новая стадия мирового разрушения связана с самоугодием и эгоизмом, и одновременно является преодолением эгоизма на – скажем прямо – сатанинских путях. Новая религия уже не будет эгоистической в самом непосредственном представлении, она будет “героическим” и унылым саморазрушением. Но новая идея не станет непременно “религией”, она может стать философским или культурным направлением, образом жизни или “культурой смерти” абортов и эвтаназии…

Культура смерти выражается не только в том, что смерть прямо проповедуется и навязывается, и не в демографической политике. Эта культура есть сама смерть и грех, как таковой. В нем обитает современное человечество, именно не умирает, а живет этой смертью.

Осуществив принцип своеволия в самом центре своего существа, “недочеловек” может стать в политическом смысле и государственником, или человеком “церковным”. Петруша Верховенский из “Бесов” Достоевского останется анархистом, даже если будет торговать хомутами в лавке. Сатанинская усмешечка не исчезнет с его лица.

Нарисовав такую перспективу, мы должны указать, что Христианство, разумеется, имеет противоядие и против этой лжи. Христианство знает ответ на вопросы, которые ставятся внутри Нового времени. Христианство побеждает и социализм, и либерализм. И если бы Православие могло предстать как “великая идея века”, то ничто бы перед ним не устояло.

Но такое величие – слишком низко для Христианства, и такая победа была бы равносильна поражению.

Не к этому нас призвал Спаситель, и не этому учит нас Церковь.

Роман Вершилло

2005 г.