В последнее время все чаще упоминается имя Валерия Лепахина, как крупного специалиста по иконе. Он является председателем II Международной конференции “Иконология и иконичность”, которая проводится Издательским Советом Московской Патриархии, исследовательским центром “Арефа” и газетой “Церковный вестник”.
Г-н Лепахин родился в 1945 году, окончил факультет иностранных языков Владимирского пединститута, филологический факультет Будапештского университета, а в зрелом возрасте – Парижский богословский институт. Кандидат филологических наук. Автор более ста литературоведческих, иконоведческих и богословских статей.
При близком знакомстве труды г-на Лепахина – например, “Значение и предназначение иконы” (2002 г.) – весьма разочаровывают. О богословском, философском и, кстати, филологическом уровне этого сочинения говорит уже одно то, что В. Лепахин различает догматику и вероучение. У него первая глава называется “Догматическая функция”, а за ней следует вторая, озаглавленная “Вероучительная функция”.
Такое различение можно было бы счесть чудачеством, но г-н Лепахин даже разъясняет, что догматика – это то, во что веруют, а вероучение – то, каким образом веруют. Как несколько не по-русски пишет филолог Лепахин: “Если догматическая функция иконы сосредоточена на задаче “во что веровать”, то вероучительная – “как веровать”, как понимать тот или иной христианский догмат, то или иное евангельское событие” (С. 12).
Здесь остается только развести руками, поскольку этим самым требуется, допустим, отличать веру в Бога – от веры в Бога-Троицу, Бога Благого и Истинного. Это столь же невозможно, как отделить слово от его значения. А тем временем, как нет ни одного слова без значения (1 Кор. 14:10), и отдельно от смысла слово не существует даже на уровне звуков, точно так же и нет отдельно догмата – и его понимания, догмата – и толкования.
Догматы, изложенные в Символе веры, и сами по себе, и из сопоставления друг с другом уже получают некое толкование. Но даже если воспринимать догмат как бессмысленную формулу (хотя такого и быть-то не может), то в Православии всегда требовалось и требуется понимать догматы в Православном смысле и никак иначе. По-гречески dogma означает именно вероучительное (или философское) положение, поскольку и само это слово происходит от dokeô, думать, предполагать, иметь мнение, убеждение.
После этого необычайного оборота не приходится удивляться, что г-н Лепахин путается в догматике, и весьма серьезно. В частности, он сражается с иконоборцами, но, одобряя его ревность, трудно похвалить его за излишнюю самонадеянность. Г-н Лепахин решает нанести иконоборцам сокрушительный удар: он утверждает, что они вообще ничего понимали в терминах и не знали того, что наконец-то открыл В. Лепахин. Оказывается, сам спор о том, изображается ли Невидимый Бог на иконе, разрешается предельно просто: на иконе изображается Ипостась Спасителя.
Вот слова г-на Лепахина: “Именование Богочеловека Иисусом Христом относится к Его Ипостаси, а не к природе”. Наш автор категорически утверждает: “На иконе изображается не природа, а Ипостась” (С. 6).
Конечно, если считать догматические термины простыми фишками, то можно развлекать себя и своих знакомых перекладыванием их в произвольном порядке. Но поскольку речь идет о серьезном вопросе, а тем более о Христианском вероучении, то такие комбинации едва ли уместны.
С одной стороны, В. Лепахин открыл то, что известно всем грамотным людям как минимум со времен Сократа: видимо и опознается только единичное, а никак не общее. Поэтому и иконоборцы, и православные принимали как само собой разумеющееся, что, например, изображаемый олень – это не общая оленья природа и не вид “Олень благородный”, а данный конкретный олень. Всегда и вообще изобразимо только единичное. А общее не изображается, а только либо веруется, либо мыслится. Так что не следовало, упрощая себе задачу, считать иконоборцев умственно неполноценными, а лучше бы попытаться понять смысл догматов.
Итак, г-н Лепахин прав в том, что на иконе изображается не природа, а Ипостась Спасителя? Разумеется, не прав!
Чтобы было проще разобраться в данном вопросе, рассмотрим изображение самого г-на Лепахина, благо оно расположено на переплете его книги.
Да, на фотопортрете изображен г-н Лепахин, то есть конкретная личность, Валерий Владимирович, кандидат, автор и так далее. Но одновременно изображен именно человек Лепахин, а не пароход, или паровоз, названный его именем. И мы каким-то “непонятным” образом понимаем это, и для нас это весьма существенно, не так ли?
Ничего непонятного тут нет, поскольку в ипостаси созерцается природа, как ясно пишет св. Иоанн Дамаскин в “Диалектических и философских главах”, полностью следуя в этом вопросе Аристотелю. Поэтому мы в поезде “Красная стрела” узнаем поезд, а не стрелу.
Г-н Лепахин вроде бы к тому же и ведет свой рассказ. Он утверждает, что, поскольку в Ипостаси Господа нашего Иисуса Христа две природы, Божественная и Человеческая, то они обе и изображаются на иконе: “Иконоборцы, а не иконопочитатели разделяли две нераздельно и неслиянно соединенные в Богочеловеке природы тем, что описуемость, иконичность, способность быть образом относили лишь к человеческой природе Христа, а за Его Божественной природе оставляли абсолютную неописуемость, неизобразимость, неиконичность” (С. 6).
Наш автор, следовательно, согласен в этом пункте с иконоборцами, которые именно в этом и обвиняли православных и именно на этом основывали свое отвержение икон. Давайте вдумаемся: если на иконе изображается Божество, то поклоняющиеся иконе – идолопоклонники, поскольку покланяются – обязаны были бы поклоняться – самой иконе как Богу.
Читать это весьма удивительно, потому что, как иконолог (специалист по иконе) и “автор трудов”, В. Лепахин наверняка много раз читал Деяния Седьмого Вселенского собора, труды св. Иоанна Дамаскина, св. Феодора Студита и других. Там многие десятки раз прямо утверждается, что на иконе Спаситель изображается по Его человеческой природе. Вот слова Отцов Седьмого Вселенского Собора:
“Имя “Христос” обозначает Божество и человечество, два совершенные естества Спасителя. Поэтому, в каком естестве Он сделался видимым, по тому естеству [то есть человеческому.- В.Р.] христиане научились и икону Его изображать, а не по тому, которым Он невидим; это последнее неописуемо, потому что и из Евангелия мы слышали: Бога никто никогда не видел (1 Ин. 4:12)”.[1] Напомним, что В. Лепахин категорически не согласен с Отцами Вселенского Собора, так как утверждает: “Именование Богочеловека Иисусом Христом относится к Его Ипостаси, а не к природе”.
На том же Соборе “пустыми бреднями” называется мнение о том, что “описанием плоти живописец описал неописуемое Божество”. [2]
Поэтому и поклонение в собственном смысле относится только к Богу: “Первый род поклонения – поклонение служебное, воздаваемое нами Богу, Который Один только по Своей природе достоин поклонения” (св. Иоанн Дамаскин). [3]
А святым иконам мы поклоняемся в ином смысле: “Как получающий царский указ и целующий печать чтит не пыль, или бумагу, или свинец, но относит почтение и поклонение к императору, так и мы, дети христиан, поклоняясь изображению креста, не древесную природу почитаем, но, взирая на крест как на печать, перстень и образ страдания Христова, возносим чрез него целование и почтение к Распятому на нем… Да и мы сами часто целуем своих собственных детей и отцов, хотя они творение, и притом грешны, и не терпим за это упрека, потому что мы их целуем не как богов, но посредством поцелуя показываем любовь нашего естества к ним. Итак… при всяком поцелуе и поклонении надо иметь в виду цель”. [4]
Теперь вернемся к фотопортрету г-на Лепахина. Наш автор штурмует проблему, не замечая, что проблема лежит буквально в нем самом. На портрете изображен человек. Но ведь человек состоит из двух природ: души и тела, причем тело по своему естеству видимо, а душа по своей природе невидима. Ну и что нам дает открытие г-на Лепахина о том, что изображен лично он сам? Неужели от этого и душа его тоже оказалась запечатлена на фотографии, или все-таки душа по самой своей сущности избегает всякого изображения? Само собой, душа невидима и неизобразима. Оттого что две природы соединены в одной ипостаси, они не изменяют своих свойств. Видимое не становится невидимым, а невидимое не становится видимым.
Невидимое не может быть изображено, беспредельное не может быть ограничено, а непостижимое не может быть понято разумом. Об этом ясно учит св. Иоанн Дамаскин: “Не невидимое Божество изображаю, но посредством образа выражаю плоть Божию, которая была видима. Ибо если невозможно изобразить душу, то сколь больше – Бога, давшего невещественность и душе!” [5]
То же пишут и Отцы Седьмого Собора: “Икона, конечно, только по имени имеет общение с первообразом, а не по самой сущности… потому что она не имеет и души, которую невозможно описать, так как душа тоже невидима. Если невозможно живописно описать и душу, хотя она и создана, то не тем ли более никто, даже человек вовсе лишившийся ума, не подумает изображать чувственным образом непостижимое и неисследимое Божество Единородного?” [6]
Непонятно, зачем было “специалисту по иконологии” бороться с этим утверждением, очевидным и на совершенно обыденном уровне. Но мы пойдем дальше, и скажем, что не может быть изображено Добро, а вместе с ним Премудрость (София), Красота, Вечность и очень многое другое.
От “Серебряного века” и его лжеучений, вроде софиологии, нам достались оккультистские представления об изобразительном искусстве, которые развивали и светские художники вроде Кандинского (“О духовном искусстве”). Откуда это безумное стремление изобразить неизобразимое? Собственно говоря, оттуда же, откуда желание понять непостижимое.
Г-н Лепахин в своем безрассудном стремлении забредает туда, куда православному вход строго воспрещен. Он утверждает, что “Иисус Христос – Образ Ипостаси, а не Образ природы”. А это уже в корне неверно и является повторением ереси Э. Жильсона и его последователя о. Иоанна Мейендорфа.
Господь наш Иисус Христос не просто “Образ Ипостаси Бога-Отца”. Сказать так, значило бы уравнять Его со всеми прочими образами Божиими, живыми, символическими и иконописными.
Богочеловек Христос – Совершенный Образ Отца, единый по сущности, подобный Ему по всему без всякого различия, ни в чем не отличный. Именно это и обозначено в Символе веры словом “Единосущный”. Сама суть борьбы Православных христиан с арианством состояла в том, чтобы отстоять термин, в котором неслучайно содержится слово “сущность”. Единосущный – значит единый по Божественной Сущности, а ни в коем случае не по Ипостаси.
В. Лепахин балансирует на грани богохульства, и всё ради того, чтобы придать какое-то особое, отличное от описанного Святыми Отцами, значение святым иконам, образам не только не единосущным Богу, но даже и во всем отличным – кроме имени – от Первообраза.
Вместо того, чтобы следовать традициям Буслаева, Кондакова, Айналова и других корифеев, В. Лепахин избирает путь Парижской школы, о. С. Булгакова, о. Киприана (Керна), о. Мейендорфа. Таким образом, и до нас доносятся отголоски общемировой спиритуалистической и оккультной революции конца XIX – начала XX века, связанной с именами Блаватской и философа Владимира Соловьева.
Странно было столкнуться с этим в сочинении специалиста по Христианской иконе.
Роман Вершилло
Москва, январь 2007 г.
Примечания
1) Опровержение коварно составленного толпою христиано-обвинителей и лжеименного определения. Деяние 6-е Седьмого Вселенского Собора//Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе. 2-е изд. Казань, 1891. Т. 7. С. 227
2) Там же. С. 228
3) св. Иоанн Дамаскин. Три защитительных слова против порицающих святые иконы или изображения//пер. А. Бронзова. СПб.,1893. Слово 3, Гл. 28. С. 109
4) Леонтия, епископа Неаполя кипрского, из пятой книги об апологии христиан против иудеев и о святых иконах. Деяние 4-е Седьмого Вселенского Собора//Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе. 2-е изд. Казань, 1891. Т. 7. С. 131
5) св. Иоанн Дамаскин. Три защитительных слова против порицающих святые иконы или изображения//пер. А. Бронзова. СПб.,1893. Слово 1, Гл. 4. С. 4
6) Опровержение коварно составленного толпою христиано-обвинителей и лжеименного определения. Деяние 6-е Седьмого Вселенского Собора//Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе. 2-е изд. Казань, 1891. Т. 7. С. 268
34 Responses
Я думаю, что “православный по сути” такую бы критику на статью не написал.
Православный человек – это впервую очередь человек обладающий православным мышлением, это очень осторожный человек
А фраза от Р.Вершилло: Откуда это безумное стремление изобразить неизобразимое?
На мой взгляд это естественное стремление любого православного человека
Даже Вы Р.Вершилло в своей критике пытаетесь донести “неизобразимое” в работах Лепахина (например обвинения в оккультизме, там его нет но Вы то его в работах нашли)
Почему же Вы отказываете в этом самому Лепахину
На мой взгляд – это просто зависть
Не следует приписывать Православию свои выдумки. Седьмой Вселенский Собор учил об иконе Спасителя: в каком естестве Он сделался видимым, по тому естеству христиане научились и икону Его изображать, а не по тому, которым Он невидим; это последнее неописуемо, потому что и из Евангелия мы слышали: “Бога никто никогда не видел” (1 Ин. 4:12).
Св. Иоанн Дамаскин учил: Не невидимое Божество изображаю, но посредством образа выражаю плоть Божию, которая была видима. Ибо если невозможно изобразить душу, то сколь больше – Бога, давшего невещественность и душе!
Попытка же изобразить невидимое – вполне сродни оккультизму.
Вы Р. Вершилло, пишете
Попытка же изобразить невидимое – вполне сродни оккультизму.
Вопрос:
Что же тогда изображал Андрей Рублев на иконе Святая Троица видимое или невидимое?
Ничего невидимого изобразить нельзя. Так учили Святые Отцы. Св. Иоанн Дамаскин прямо говорит: невозможно, чтобы был изображаем бесколичественный и неописуемый, и невидимый Бог. Ибо “образа” Его, говорит он [Моисей], “не видесте” (Втор. 4:12), соответственно чему и Павел, стоя в средине Ареопага, также говорит “род убо суще Божий, не должни есмы непщевати подобно быти Божество злату или сребру, или каменю художне начертану, и смышлению человечу” (Деян. 17:29).
Для Вас Святые Соборы и Отцы – авторитет или только сочинитель Лепахин?
Ещё раз Вопрос для Р. Вершилло:
Что же тогда изображал Андрей Рублев на иконе Святая Троица видимое или невидимое?
Еще раз ответ для Филиппа: невозможно, чтобы был изображаем бесколичественный и неописуемый, и невидимый Бог.
Последний раз вопрос для Р. Вершилло:
Что же тогда изображал Андрей Рублев на иконе Святая Троица видимое или невидимое?
Я Вам уже ответил словами св. Иоанна Дамаскина. Попробую объяснить понятнее.
На иконе изображено явление трех Ангелов праотцу Аврааму, описанное в 18 главе книги Бытия: Авраам возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли и смотрите далее по тексту Писания.
“Стремление изобразить неизобразимое”.
На взгляд Филиппа это естественное стремление любого православного человека.
Дорогой Филипп.
Откройте, пожалуйста, Евангелие от Иоанна, первую главу, 18 стих. Читайте, пожалуйста. “Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил”.
Поэтому-то мы и “лобызаем икону вочеловечения Христова” (кондак Недели Православия), что только в изображении Воплощенного Слова – на Иконе Спаса Нерукотворного и на самом Кресте мы видим Бога. Мы видим Его не потому что можем видеть невидимое или изобразить неизобразимое, но потомучто Он стал видимым в Воплощении для телесных глаз людей! По человеколюбию Своему!
Но Божество Его остается сокрытым! Разбойник Благоразумный исповедал в Нем “Бога таящегося” в силу веры. Да, вера – уверенность в невидимом.
Но не надо путать веру – явление духовное и дар Божий – и церковное искусство, явление, актуализирующее в нашем сознании истины веры, излагающее их, предъявляющее их нашему сознанию с наибольшой силой ясности и четкости, но ни в коем случае не “раскрывающее” их. Это невозможно, это остается делом веры, неизреченной тайной. Иначе вера не была бы верой.
“Око не видело и ухо не слышало и на сердце человеку не восходило, что уготовал Бог любящим Его”, – говорит Апостол.
Апостол Павел был восхищен в Рай и слышал там неизреченные глаголы, которые человеку нельзя пересказать (2 Кор 12:4). Мы веруем Слову Божию. Веруем, что есть Рай. Веруем, что есть эти глаголы, веруем, что будет новое небо и новая земля. Но не знаем, какие они, кроме того, что на них обитает, по слову Писания, правда. Не должны представлять, не должны изображать.
Это было бы прелестью.
Только то изображается в Церкви, что видело око. Что не видело – не изображается.
“О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни”, “О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами, а наше общение – с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом” (1Ин 1,3).
Неужели кто-то из иконописцев духовнее и православнее Апостолов Иоанна и Павла?
Вы пишите Да, вера – уверенность в невидимом и вот ещё
Только то изображается в Церкви, что видело око. Что не видело – не изображается.
Я Вам скажу даже больше того. Вот фрагмент из книги тайна царствия Божия иеромонаха Сергия (Ситикова): Вера есть внутренний орган зрения души, верою душа воспринимает мир внутренний, невидимый, но реальный. Видимый мир (к радости) – только образ, только тень мира иного, невидимого, – нереальная видимость реального.
Мир видимый воспринимается зрением. Мир невидимый вопринимается (органом) – Верою.
И далее
Плотолюбцам Вера (как орган зрения души) не доступна, т.е. они обладают только одним зрением внешним, телесным
Я не встречался с таким учением, что вера – “орган зрения души”. Тогда ведь и любовь и надежда будут “органами”.
Согласно св. Иоанну Дамаскину, вера есть неколеблющаяся и неиспытующая надежда как на то, что обещано нам Богом, так и на счастливый успех наших прошений. Св. Иоанн Дамаскин, как и другие Святые, учит, что такая вера есть дар Божий, благодатная сила, действующая в душе. То есть назвать такую веру органом души – было бы неверно.
Кстати, известно ли Вам что-либо про о. Сергия (Ситикова)? Я о нем ничего не знаю.
Скажите, Филипп, для Вас определения, данные Церкви от Бога через Апостолов и Святителей обязательны?
ВЫ пишите Р. Вершилло
Я не встречался с таким учением, что вера – «орган зрения души». Тогда ведь и любовь и надежда будут «органами».
Что значит тогда будет? Речь идет не о двузначной логике, а о православном мышлении!
Проблема различения видимого и невидимого, вскрывает проблему различения внешнего и внутреннего христианства
Вот одна из ссылок на замечательную книгу посвященную внутреннему христианству http://azbyka.ru/tserkov/duhovnaya_zhizn/molitva/isihazm_iisusova_molitva/zhuravskiy_o_vnutrennem_hristianstve_01-all.shtml
Нашел и сохранил эту книгу протоиерей Иоанн Журавский, а написал иеромонах Сергий (Ситиков)
На этом все
С глубоким уважением
Филипп
Я не о логике говорю, а о том, что так никто не учил из Православных Святых отцов.
Вы писали
Скажите, Филипп, для Вас определения, данные Церкви от Бога через Апостолов и Святителей обязательны?
Да, для меня определения обязательны
Только каждый понимает эти определения в меру своего опыта, осмысления и осознания. Кто-то видит только внешнее содержание высказывания (буквальное восприятие), кому-то дается видеть внутренний, невидимый, но реальный смысл высказывания
Каждому своё
Простая аналогия.
Я вот спрошу у Вас сколько будет 2 + 2 и Вы ответите 4, а я Вам скажу что это на самом то деле некорректный ответ.
Более правильный ответ звучит так: В зависимости от выбранной системы аксиом ответ может быть различным, все зависит от того как определить операцию сложения. В пределах аксиоматики Пеано будет 4. За пределами аксиоматики Пеано может быть и 5, 6 и 100 и 3.2
Но всё это многообразие математических смыслов ускользает от некоторых людей
По аналогии и с Праволсавием.
Некоторым доступно только внешнее восприятие писания, но не внутреннее гораздо более содержательное и глубокое
Заранее извините
С уважением
Филипп
Вы бы так сразу и сказали, что собираетесь понимать Церковные догматы в меру своего опыта, осмысления и осознания. Тогда никакая дискуссия больше невозможна.
Напоследок советую Вам узнать, что для спасения в жизнь вечную необходимо исповедовать Православную веру не по своему, а по Церковному Святоотеческому разумению.
Филиппу еще раз:
Веровать надо не по своему разумению, не в меру своего опыта веры, а по учению Христа, Его Апостолов и Святых Отцов. Шестой Вселенский собор определяет, что изъяснять Священное Писание можно только так, как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях.
Есть точные определения Символа веры, истолкованные понятно для всех в “Православном исповедании”, Катехизисе. Их надо исповедовать точно слово в слово, не допуская своих опытных измышлений.
На этом дискуссию считаю законченной.
Если Заповеди и Догматы веры зависят от системы координат, то аборты, разврат, воровство и безбожие становятся “явлениями духовной жизни”, “путем к Богу”. У вас нет веры в Безусловное, смирения перед Богом. Уверен, что я не первый говорю это вам. С человеком, который допускает что 2+2 не 4 опасно вместе есть. Вы ненадежный. Можете подвести виртуальную базу под любую ложь и сухим из воды выйти: я – не я, лошадь не моя. Стыдно, молодой человек. Дважды два – четыре. Всегда. Только. И на том свете тоже. Запомните это.
Дидрахма – двойная драхма. Статир – две дидрахмы. Так считает Господь наш Иисус Христос. (Евангелие от Матфея, глава 17, 24-27). Сам Господь “некорректно” считает, что дважды два – именно четыре, а не 3,2. Мы – в этой единственой аксиоматике, мы во Единнственном Христе во плоти Пришедшем живем. А у них – много на разные “планы бытия”. Сатанинская гордыня. Не веруют в Евангелие.
Наша аксиоматика носит название: Христианство. Тот, кто не придерживается во всех случаях ее и только ее и допускает возможность применения иной, тот не Христианин. Ибо Господь нам дал Аксиому, и мы приняли: Аз есмь Путь и Истина и Жизнь.
“Я вот спрошу у Вас сколько будет 2 + 2 и Вы ответите 4, а я Вам скажу что это на самом то деле некорректный ответ.
Заранее извините”.
Что извинить?
Неверие Богу, сказавшему, что дважды два – четыре?
Не могу.
Простить смогу – властию мне от Бога данной – если не извинитесь, но покаетесь.
Протоиерей Владимир Переслегин.
Я здесь выскажу те же свои мысли, которые я не помню от кого почерпнул, и которые мне видятся православными.
Православные иконы в отличие от латинянской живописи пытаяются в некоторой степени изобразить и духовный невидимый мир. Они не изображают его абсолютно, но через это наш ум может увидеть невидимое, так же как он может увидеть Бога, “увидев” Нетварный Свет.
Также и Бог непознаваем абсолютно, нельзя быть равным Богу, но можно быть преподобным, а значит и познать Его в какой-то степени.
Надеюсь ничего еретического не написал.
Ваша мысль о том, что изображается невидимое, но не абсолютно, а лишь через видимые знаки невидимого и духовного, по видимости ничего еретического в себе не содержит. Например, мы изображаем живого человека, имеющего душу. Душа невидима, и несмотря на это мы же отличаем изображение живого человека от мертвого?
Вроде бы Вы правы. Но если глубже вникнуть в эту мысль – я думаю, она взята у о. Флоренского – то она окажется несостоятельной.
Поясню. Хорошо, мы узнаём, что на картине изображен живой человек, но все равно изображено только видимое.
Но мы же узнаем по картине о душе? Да, узнаем. В этом и польза от Святых икон, что изображая видимое, они позволяют нам возводить ум к невидимому Первообразу. Мы смотрим на икону Спасителя, изображаемого так, как Он был видим Апостолами. Но молимся-то мы Самому Спасителю, веруя во все Богооткровенные Истины: о том, что Господь рожден Богом-Отцом прежде всех век, о том, что Он сидит одесную Отца. Конечно, все это невидимо и даже совершенно непостижимо, и не может быть никак изображено. Мы веруем в невидимое, и поэтому нам не нужно видеть. Вера тверже видимого, и только верой мы видим невидимое, а не знаками и образами. Та же вера у нас, даже если рядом нет никаких икон. А слепые люди? Неужели они так обижены Богом, что мы благодаря иконам видим невидимое, а они нет?
Знаки же, как Вы правильно приводите правило 6-го Собора, более не употребляются в Церкви. Поэтому нельзя говорить, что символами и знаками изображается невидимое. Нет, невидимое нельзя изобразить: ни абсолютно, ни относительно.
Так, Роман!
Вопрос господину Вершилло
Роман (не хочу никого обижать, как говорится в одной из телепередач), но уж больно Вы напоминаете мне стилем мышления и изложения Киприана Шахбазяна. Вы случаем с ним не знакомы? Если нет, то очень советую почитать его работы в инете и срочно привлечь к сотрудничеству, подобных единомышленников нельзя упускать. Впрочем, меня не покидает одна навязчивая мысль – вдруг Вы и есть сам Киприан?
Я слышал о К. Шахбазяне, но с ним не знаком. Какие его материалы Вы бы нам посоветовали?
Jчень странно, что не знакомы. Вы с ним дышите одним воздухом.
Сайт: http://kiprian-sh.narod.ru
На его сайте почитайте работы об иконе. Они Вам понравятся.
Успеха
Уважаемый Роман! Если прочтете, не сочтите за труд высказать какие-то свои соображения по поводу прочитанного. Вот еще, может быть, Вас заинтересует: http://www.bogoslov.ru/data/744/357/1234/IVF.pdf
Искренне Ваш — Киприан Шахбазян.
Уважаемый Киприан! Я буду изучать этот Ваш замечательный труд.
Хочу лишь заметить, что Лурье, конечно, фокусник и софист. Но он ничего особо нового не придумывает: все его заблуждения укладываются в “модернистский” канон. У него мы встречаем и учение Соловьева о Халкидонском соединении, и отрицание личности, и своеобразный мистический коллективизм и т.д. и т.п. Лурье обладает лишь одним талантом: выражать эти ошибочные мысли необычайно коряво с богословской и философской точки зрения.
У о. Шмемана мы наблюдаем синтез того же набора мыслей, но на недостижимом для Лурье уровне интеграции.
Наконец, возникает вопрос: а можно ли давать православный разбор “ученой” книги, написанной основателем “Клуба самоубийц”, на чьей совести есть человеческие жизни? Меня только это останавливало в последние годы от критики бредней Лурье.
Уважаемый Роман!
Если бы не большое количество знакомых, с увлечением принявших ИВФ Лурье как _действительное_ изложение истин православного богословия и философии, то и я не тратил бы время на разбор.
Я в этом и не сомневался, уважаемый Киприан!
Роман, Вы сказали: “Нельзя говорить, что символами и знаками изображается невидимое. Нет, невидимое нельзя изобразить: ни абсолютно, ни относительно”.
Означает ли это, что Вы несогласны с мыслью о. Рафаила (Карелина), который считает возможным символическое изображение Бога Отца в виде старца? При этом отец архимандрит подчёркивает, что Бога Отца никто никогда не видел, но призывает отличать “миметическое” изображение от “сиволического”.
Это не я сказал, а св. Иоанн Дамаскин и VII Вселенский Собор. Почему Вы приписываете это учение лично мне?