Частный человек. Социальная роль бытового мага

Главным действующим лицом революции в обществе и в Церкви является идеолог. В союзе с неграмотным и бесстыдным идеолог-глупец приносит неисчислимые несчастья себе и окружающим.

За каждым из этих типов (глупец, неграмотный, бесстыдный) скрываются частные в существе своем лица. Каждый из них считает, что несмотря на совершаемые им злодеяния, он не наносит ущерба своей душе и продолжает жить своей жизнью.

Человек на трибуне и человек частный уживаются в одной душе. Они взаимозаменяемы, являются лишь масками радикальной внешности и оба лгут друг другу как нанятые.

Попробуем применить это наше наблюдение не к выдающемуся модернисту, как мы уже много раз делали, а к обычному человеку эпохи Отступления.

Простой человек

«Простой человек» – крепкий орешек: он упорно живет своей жизнью несмотря на давление обстоятельств, агрессию лжи и на убеждения Истины. Эта его непроницаемость для пропаганды рождает фантастические предположения.

Деятель миссии, модернистской или просто светской, считает простого человека чистым листом, пассивным объектом манипуляций. Единственно, о чем может сожалеть миссионер, так это о том, что в мире осталось не так много простых людей.

Лжемиссионер полагает, что простые люди мыслят на языке массовой культуры. Достаточно заговорить с ними на этом языке, и они всё поймут.

Это, конечно, совершенно ложная надежда. Фантомы массовой культуры – «боги» простого человека, но боги малые, подчиненные. Они не всевластны, оставляют человека свободным делать что ему угодно и не требуют служения, а сами служат ему. Так что через них к простому человеку не подступиться.

Консерватор видит в простом человеке представителя морального большинства, то есть представителя «народа». И надо сказать, что у этого есть свои основания. Есть только одна проблема: простой человек отрицает крайности, но в его правоте нет готовности умереть за Истину и добродетель, и поэтому недоверие к эксцессам легко совмещается с любовью к ним.

Трезвее прочих относится к простому человеку либеральное христианство. Не отвлекаясь на народнические чувствования, оно работает с массами, деловито просеивает их в поисках элиты.

Обратиться к простому человеку

Попробуем и мы обратиться к номинальному христианину. Мы могли бы вообразить на его месте рядового представителя массовой религии: от модернизированного ислама до православного модернизма, но несколько упростим себе задачу.

Номинальный христианин (носящий имя христианское) – сегодня это тот, кто не усвоил модернистскую ортодоксию. Человек, прошедший модернистскую катехизацию (а другой , насколько мне известно, на сегодняшний день не проводится), это уже модернист, пусть пока неграмотный, а не идеолог реформы.

Номинальный же христианин тяготеет к невидимой религии и ее штампам. Истина развеивает эти штампы и заменяет их понятиями. Но ведь и ложь также разрушает штампы невидимой религии и внедряет свои.

Такому номинальному христианину антимодернистские тезисы или материал «Двух градов» можно излагать либо по порядку открытия истин, либо от первых понятий.

По порядку открытия истин

Первый путь использует человеческую любознательность. В нем есть удивление и интрига, загадка со сложной разгадкой.

Мы ожидаем, что любой человек и без нас задает самому себе вопросы о жизни и смерти, старости и болезни. Но задает он их не в такой форме, чтобы мы могли этим воспользоваться для открытия истины.

Например, смотря на старика, который выжил из ума, наш собеседник спрашивает себя: «Неужели я когда-нибудь буду таким?». Ему понятен универсальный характер таких состояний. Если это произошло с одним человеком, то произошло со всеми. Мы можем и должны сострадать себе подобным.

До этой точки частный человек шел вместе с нами. Но дальше наши пути расходятся, потому что он полагает, что к нему такие страдания не имеют отношения. Он надеется, что изъят из общих условий человеческого существования. В общем он думает, что у него особенный ум и своя отдельная жизнь.

От первых понятий

Второй способ излагать материал опирается на принятые всеми положения.

Ты согласен с тем, что Бог существует? – спрашиваем мы нашего собеседника. Если да, то из этого следуют такие-то выводы. Этот путь как будто требует не слишком многого, и поэтому обещает успех. Но частный человек эпохи Отступления, признавая первые истины, придает им не то значение, какое следует.

Для него важнее жизнь, а не разум, и он отказывается считать выводы из первых понятий обязательными для себя. Своим рассудком он признает истины, но рассудок это не весь «я», думает он о себе. Выводы из первых понятий не кажутся ему доказательными. Он не чувствует всю драматичность познания и признания истин.

Номинальный христианин считает греховным любое резкое суждение в области веры, а не только в том случае, если это суждение несправедливо. Его отталкивает от доказательной речи слишком высокая цена верного или ошибочного суждения. Он не хочет брать на себя ответственность за свои суждения, потому что это выводит его из роли простого человека и делает человеком самостоятельным.

Если мы начнем объяснять от первых понятий, то ему станет скучно, и он нас покинет. А скучно ему станет, потому что он не считает истину обязательной лично для себя. От разговоров об истине он ищет развлечения и в конечном счете твердо предпочитает обыденную жизнь – слову истины.

Простой человек недостижим

Итак, герой нашего рассказа для нас недостижим, каким бы путем мы не шли. Мы не можем вступить с ним в разумный диалог.

Православные могли бы ему что-то рассказать, если бы он к ним обратился. Но этого мало: нужно, чтобы он обратился к истине с любовью к истине, а не за тем, чтобы изменить свою роль в Церкви с частной на публичную.

В противном случае знания, почерпнутые из Евангелия и Катехизиса, он обратит во зло, в орудие для изменения своей среды. И чем истиннее то, что мы ему сообщаем, тем более острое оружие оказывается у него в распоряжении.

Третий род людей

Получается, что в лице частного человек мы имеем некий третий род людей: не идеологов, но и не христиан, не людей разумных? Или как описывает его Эрих Фогелен:

Социально значимый тип, который… тиран встречает в массе; несколько неопределенное, словно полинявшее существо, которое, несомненно, может управляться различными влечениями и страхами, наградами за хорошее поведение, а также аргументированным убеждением… человек из толпы, который неспособен к самоуправлению и поэтому делает новый тип правителя (т.е. идеолога.- В.Р.) исторически необходимым (Фогелен, Эрих. «О тирании» Лео Штрауса / Пер. с англ. К. Колкуновой под ред. А. В. Павлова // Социологическое обозрение. – 2011. – Т. 10. – № 3. – С. 129-130.).

Это верно сказано. Такой человек не способен руководствоваться своим умом, то есть не относится критически ко второй реальности и к беспорядку в своей душе. Он не отдает себе отчет в своих мыслях, которые приходят ему в голову и нравятся или не нравятся без всякого закона.

Он нуждается в помощи других, но ищет помощи внутри коллектива. С властью же коллектива его примиряет то, что он сам является его членом.

На каком уровне он совершает ошибки?

С одной стороны, на уровне принципиальном. Это одно из первых ложных понятий – тяга к смешению, к беспорядку.

С другой стороны, на уровне бытовом.

Бытовой маг

Мы начинаем нащупывать твердую почву в нашем рассуждении. Теперь мы можем определить частного человека как практического гностика, скромного бытового мага.

Да, он осуществляет свое всемогущество у себя на кухне и в гостиной. Этого мало? Вовсе нет. В миллионах зеркал отражается сверхчеловек, незаконно овладевающий своей жизнью. Пусть это магия повседневная как шоппинг, но все-таки это магия: иррациональное влияние человека на мир и мира на человека.

Частный человек не желает становиться идеологом. Он избирает обыденную жизнь, говорит на обыденном языке, а если того потребуют обстоятельства, имитирует или пародирует официальную речь.

Между ним и идеологом пропасть. В то же время они глубоко родственны и представляют два разных типа нового человека.

Вспомните протесты против Гаванской встречи 2016 года. Среди простых людей не было ни одного идеолога. А если бы он там был, то “ход истории изменился” бы.

Меня тогда спрашивали: что же – сидеть сложа руки? Нет. Надо прежде всех действий твердо и положительно знать, что ты ничего не можешь изменить. И это единственно правильная позиция христианина в эпоху Отступления. Он может с удивлением и ужасом наблюдать за событиями, современником которых его хотят сделать. А маленьким его считают или большим, зрителем или актером – не имеет значения.

Частный человек не является союзником

Частный человек является не союзником христианства, а его врагом, как и любой идеолог.

Правда, гиганты модернизма и идеологий – творцы новых фальшивых миров, а наш герой живет в готовом, созданном для него другими людьми, но все остальное у них общее. Частный человек так же движим лжеощущением своего «я», как и любой из идеологов .

Поселиться во второй реальности – это всегда действие магическое. И побуждает к этому воля к власти, то есть ничто в реальном мире и всё в выдуманном.

Гностики – идеолог и частный человек – признают условия существования, но не считают, что они относятся лично к ним. Они готовы преодолевать их или приспосабливаться к ним через компромисс, хотя условия человеческого существования неизменны и компромисс с ними невозможен.

Частный человек не согласен с первой реальностью в главном: в том, что человек должен любить Истину, отвечать на центральный вопрос существования, предстоять пред Богом.

Роль его в духовно больном обществе небольшая – это роль зрителя. После спектакля он забирает в гардеробе пальто и идет к себе домой. Однако при пустом зале, без его участия, не состоялось бы столь полное разрушение области истины, разумного диалога и разумных решений как сейчас.

Роман Вершилло