Компромисс делает хороших плохими

В нескольких статьях мы говорили об абсолютно истинных и предварительных суждениях, которые, разумеется, должны выноситься только о вещах важных. Тем самым мы предлагаем преодолеть сразу два громадных препятствия. Мы хотим знать сразу всё: в частности, «всё плохо». И мы хотим знать это заведомо, прежде исследования всех подробностей зла.

Заметим сразу, что ум, предстоящий пред Богом, легко преодолевает оба препятствия, потому что предоставляет суд над собой Богу. Другое дело – ум робкий, который двигается наощупь, ожидает, пока выскажутся остальные его современники. Даже перед лицом окончательной катастрофы он будет утешать себя тем, что он был вместе со всеми, и как бы там ни было, но осуждением не согрешил.

Тот, кто отказывается от абсолютного и предварительного понимания того, что мы живем в эпоху Отступления, что между христианами и гностиками существует пропасть, приходит к разного рода небезвинным заблуждениям.

Гностик принципиально отказывается от такого понимания. Для пропаганды этой позиции он использует различные приемы патологической мысли и речи, в том числе “Никто не знает всей правды” и “Бывают разные…”. Попытаемся проследить, как возникают и изменяются некоторые такие заблуждения.

Критика тоталитарного беспорядка

Первое, что поражает простого человека в гнозисе всех видов – это беспорядочность, какая-то неряшливость, мусор мысли и речи. Это беспорядок возникает не случайно, а по идеологическим соображениям.

Скажем, модернист противоречит Святым отцам. Но он и должен им противоречить. Он не может этого не делать, потому что его ум устроен совершенно иначе, чем у православных людей. Нас должны настораживать только те случаи, когда модернист в чем-либо по видимости совпадает с Писанием или Преданием. Вот здесь надо просмотреться внимательно: что-то по-настоящему не так, если о. Ианнуарий (Ивлиев) говорит что-то православное.

Православный человек видит, что, например, церковные революционеры играют без правил или с постоянно изменяющимися правилами. Хочется укорить их за такую явную нечестность, но разумно ли это?

Если мы укоряем модерниста за его нечестность, значит мы не понимаем, как обстоят дела на самом деле. Значит, мы не смеем увидеть беспорядок таким, каков он есть.

Беспорядок нестерпим, и нам хотелось бы придать ему вид и смысл порядка. И тогда мы впадаем еще в одну ошибку. Мы начинаем думать, что ситуация поправима, даже если речь идет о патологическом сознании, факте все-таки внутреннем, не поддающемся внешнему управлению.

Компромисс

В беспорядке нет никакого порядка, это такое свойство, которое его определяет.

Модернизм, марксизм, либерализм и т.п. создают свои тоталитарные режимы, основанные на разных видах насилия. Однако идеологическое насилие это еще не порядок, а совсем наоборот. Все это вместе исключает компромисс, который становится возможен только ценой души.

Возьмите ситуацию с обсуждением проектов Межсоборного Присутствия, которое продолжается и по сей день. Плох здесь не идейный компромисс между Православием и его представителями в Присутствии. Такой компромисс невозможен, как известно со дня создания мира. Зато очень плох компромисс организационный: как согласие некоторых православных людей на то, что с Русской Церковью можно делать все, что захочется.

В общем, это означает, что консервативные члены Межсоборного Присутствия не понимают время, в которое живут. Реформа Церкви – это не какой-либо планомерный рациональный процесс, а катастрофа. Катастрофа же не поддается оптимизации.

Точно так же и внутри беззакония нет ничего законного, и к беззаконию нормальный человек привыкнуть не может. Он может лишь пойти путем компромисса, то есть заранее согласиться на любое беззаконие. И тогда он, разумеется, перестает быть нормальным человеком. Он становится соучастником беззакония и уже сам совершает насилие над другими: физическое или над совестью.

Ведь что такое эти беспрестанные попытки заткнуть рот антимодернистам? Это и есть насилие, которое совершают вовсе не только вожди Церковной реформы и гиганты модернизма, а простые люди.

Искать в плохом хорошее

Во “всём плохом” можно найти нечто и хорошее. А оно, между прочим, там есть:

“А ведь есть священники и духовно здравые, традиционные, немодернистские. Что далеко не вся наша Русская Православная Церковь такая, какой она представлена на сайте “Все плохо”. Добрых примеров совсем нет: одно зло сконцентировано на сайте и никаких пояснений. Обличение да и только” (Реплика ВКонтакте).

Вернемся к Межсоборному Присутствию. В нем присутствуют не только реформаторы, там есть консервативные и нейтральные члены. Как можно это представить в православной прессе? Как угодно: как плохую (модернистов там большинство) и как хорошую новость (не все потеряно, православные продолжают борьбу).

Сейчас, например, официально оформлен раскол в Русской Церкви, когда группируются приходы с частично русифицированным богослужением, и отдельно – приходы традиционные. Как это оценивать? – спросим мы у “Русской народной линии“:

Конечно, наверняка, будут попытки расширительной трактовки слов Патриарха. Есть опасность, что эти слова будут пытаться интерпретировать как санкцию, данную Святейшим Патриархом, на перевод богослужения на русский язык. Этому нужно противостоять. С этим нужно бороться.

“Противостоять”, “бороться”… Как извлечь эти выводы из новости об уже совершившемся расколе на русскоязычные и традиционные православные приходы? Это надо уметь, и долго учиться этому умению. Поэтому и появляются специалисты по хорошим (в плохом) новостям (журнал “Фома“), создатели доброго (во зле) радио (радио “Вера”).

Все вместе это показывает, что робость является социальной проблемой, потому что робкие объединяются с абсолютно плохими против христиан. Робость же состоит в нежелании признавать реальность такой, какова она есть и, в частности, выносить предварительные суждения.

Это одна проблема. Вторая проблема состоит в том, что, стремясь найти в плохом хорошее, делают положение еще хуже. Плохо здесь то, что так хорошие люди становятся плохими. Вся борьба и идет за души честных людей, за то, чтобы связать совесть честных людей через соучастие во зле. Бесстыдный “антимодернист”, заседающий в Межсоборном Присутствии, совершает свое предательство не в условном пространстве: он атакует совесть верующих.

Итак, беззаконие абсолютно плохо и абсолютно дурны любые приемы его освоения. Абсолютно плохи любые попытки увидеть беззаконие как поправимое.

Нет закона о том, как вести себя во время революции. То есть он есть, но не действует как закон внешний. Конечно, в 1918 году можно было взять том Законов Российской империи, придти с ним к зданию ЧК и показать его Лацису. Но закон перестал действовать, потому что произошла революция, которая в том и состояла, что закон перестал действовать.

Так и в Церкви. Конечно, в дискуссии с модернистами мы можем обращаться к Писанию, Символу веры и канонам. Но они перестали действовать для тех, кто совершает догматическую, нравственную и каноническую реформу. Больше того, они и сами охотно прибегают к Писанию и Преданию, только если хотят нанести еще больший вред Церкви.

Что же продолжает действовать, когда нарушен государственный и Церковный закон? Действует внутренний закон, порядок души, и на него-то и покушаются люди абсолютного зла и относительного компромисса.

Роман Вершилло