Вчера 9 ноября отмечался “День украинской письменности и языка”. Этот праздник украинского национализма послужил поводом для очередного воспроизведения тезисов о. Феогноста (Пушкова) под названием “На каком языке молиться Богу?” Интересно, что статья, опубликованная год назад на “Правде.ру”, надписана: “Феогност (Пушков) – для “УНИАН-Религии”.
Известный своими обновленческими симпатиями автор считает, что сегодня Богослужение должно совершаться на живом современном языке – на украинском или на русском – понятном людям. К этой анархической декларации осторожная редакция агентства УНИАН делает примечание в том смысле, что мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
И правильно. Безосновательные мнения вообще следует отвергать прямо с порога.
Но в своей статье о. Феогност (Пушков), конечно, чем-то свои воззрения обосновывает? О да…
Прежде всего, он сообщает: Тот язык, который мы сегодня называем «церковно-славянским», изначально был языком живого общения славян. И действительно, в основе литературного старославянского языка лежал один из македонских говоров, а точнее солунский говор, который и был знаком святым Солунским братьям Кириллу и Мефодию. Из этого следует, что для всех остальных славянских племен этот говор не был “языком живого общения”, а иностранным языком. К этому времени произошло распадение праславянского языкового единства на три группы: южных, восточных и западных славян. Следовательно, для западных славян Великой Моравии, где главным образом подвизались свв. Кирилл и Мефодий, и для восточных славян Древней Руси македонский южнославянский говор был совершенно не близок. Он был им понятен даже меньше, чем современному поляку – чешский язык.
О. Феогност вообще игнорирует различие между письменной и устной речью, между разговорным языком и языком литературным, в чем сказывается его фундаментальная филологическая безграмотность. Отсюда возникают такие заявления: Святые братья, просветители славян Кирилл и Мефодий лишь упорядочили этот язык, дав азбуку и разработав грамматику. Но словарный запас и принципы построения слов, а так же синтаксические обороты были органически присущи славянам.
Каким славянам, мы уже сказали. Но все остальное – это просто сон филолога!
Св. Солунские братья создали глаголицу, искусственно созданный алфавит, который не имел никакой исторической связи ни с одним из известных алфавитов. Их ученики создают кириллицу, причем в создании кириллицы употреблялись древние славянские “черты и резы”. Какую азбуку имеет в виду наш автор, и что он этим хочет сказать, ведь ни глаголица, ни кириллица не имеют отношения к “живому общению”?
Что значит “упорядочили язык”? Как можно упорядочить живой язык?
На самом же деле в результате деятельности свв. Кирилла и Мефодия и их учеников возник старославянский литературный язык, то есть предназначенный для нужд письменности – прежде всего церковной -, а не для “живого общения”.
Про “разработанную грамматику” старославянского языка мы вообще умолчим. Ничего подобного не было в IX веке, и быть не могло.
Столь же информирован о. Феогност (Пушков) в остальном. Он пишет о латинском переводе блж. Иеронима:
В IV веке Церковь пошла на создание нового перевода, который доверила учёному иеромонаху Иерониму Стридонскому. Перевод, сделанный Иеронимом, вошел в историю под названием «Вульгата» (на лат. «простонародный»). Этот перевод стал впоследствии официальным в Римской Церкви каноническим переводом Библии на латынь.
Да уж, действительно, “впоследствии” – в XVI веке, на Тридентском соборе!
“Вульгата” не имеет ничего общего с “простонародным” языком. Versio vulgata – так с XIII века называют общепринятый вариант перевода. До этого времени “Вульгата” существовала параллельно с древним латинским переводом Писания.
Блж. Иероним выучил латынь и греческий во вполне сознательном возрасте, а родным его языком был иллирийский, латыни даже не родственный. Разговорным языком в Риме того времени была вульгарная латынь. Перевел же блж. Иероним Писание не на вульгарную, а на средневековую латынь.
Наконец, о. Феогност уже просто не знает, чем поразить зловредных последователей церковно-славянского языка. С одной стороны, он не годится, потому что он древний, а с другой, потому что не очень древний:
Кстати, древние варианты славянского языка разительно отличаются от того, что мы имеем сегодня, используемый же на территории Московского Патриархата «богослужебный язык», на самом деле является результатом филологических трудов светских ученых при императрице Елисавете Петровне, в сер. XVIII века.
Можно догадаться, что о. Феогност (Пушков) говорит о знаменитой Елисаветинской Библии 1751 г., но почему он считает светскими учеными ее переводчиков – архиепископа Феофилакта (Лопатинского) и его сотрудников – мы затрудняемся с ответом.
Но вдумаемся, какую “кабалу” приготовил сам себе изобретательный о. Феогност. Ведь если он прав, и новоцерковнославянский извод – это отдельный язык, то получается, что наш богослужебный язык – практически современен русскому литературному языку, который начинает складываться как раз в это время.
