Search

Эпоха для одного

Накануне Великого Поста 4 марта в Свято-Тихоновском университете (ПСТГУ) состоялось заседание семинара "Богословие в системе научного знания: традиции – современность – перспективы". Сайт университета публикует тезисы доклада Михаила Бурмистрова "Теология и конец метафизики", который был прочитан на семинаре.

Накануне Великого Поста 4 марта в Свято-Тихоновском университете (ПСТГУ) состоялось заседание семинара “Богословие в системе научного знания: традиции – современность – перспективы”. Сайт университета публикует тезисы доклада Михаила Бурмистрова “Теология и конец метафизики”, который был прочитан на семинаре.

М.Ю. Бурмистров – преподаватель кафедры философии богословского факультета ПСТГУ – именует время, в которое мы живем, “эпохой конца метафизики”, и соответственно сталкивается с проблемой существования теологии в современной парадигме сознания. Он всерьез задается вопросом: Как может мыслиться теология в эпоху конца метафизики? Что происходит с теологией, когда сознание меняется? Эти вопросы явились ключевыми для доклада,- констатирует сайт ПСТГУ.

К сожалению, при этом редакция сайта не оговаривает то, что “эпоха конца метафизики” – это постмодернистское клише, которое способно озадачить разве только последователей этого философского направления, да и то только самых наивных.

М. Бурмистров предлагает нам поверить, что в кон. XVII – нач. XIX вв., параллельно с теоцентрическим возникает новое сознание – антропоцентрическое. Обратите внимание: возникает не антропоцентрическое (и притом далеко не одно) учение, а сразу новое сознание, которое Ницше, якобы, обозначил формулировкой “Бог умер”.

Понятно, в чем состоит действительная проблема М. Бурмистрова. Она состоит, во-первых, в незнании истории философии. Во-вторых, М. Бурмистров отказывается рассматривать философские мнения с христианской точки зрения, а принимает за чистую монету утверждения идеологов модерна и постмодерна.

В указанную им эпоху Нового времени, действительно, возникает новая философия, связанная с именами Спинозы, Локка, Вольфа, Ньютона, Бейля, Вико и др. М. Бурмистров в общем прав, когда говорит, что эта новая философия не допускает существования Бога, но определять ее как антропоцентрическую – значит не знать сути этих учений. Какой антропоцентризм можно обнаружить в учении Спинозы о единой сущности? Или в скептицизме Бейля? Или в научной системе воззрений Ньютона?

Что касается Ницше, то и он не вписывается в указанную автором теорию, поскольку учил не о возникновении нового сознания, а о рождении нового человека. Это тоже миф: о “сверхчеловеке”, но его не следует путать с оккультным мифом об изменении сознания.

Во-вторых, и прежде эпохи Нового времени существовало не “теоцентрическое сознание”, а нечто совсем иное. В Христианской древности, в Средние века существовала вечная и неизменная истина Христианства, истина Писания о сотворении Богом человека и мира. А еще тогда жили люди, которые обладали верой в бытие Божие, и знали, что следует поступать по Его заповедям.

Так что же происходит? Что нового появляется в XVI-XIX вв.?

Понятно, что ничего не могло случиться с Вечной истиной, которая пребывает и остается сильною в век, и живет и владычествует в век века (2 Ездр. 4:38). Но с людьми, действительно, что-то происходит.

Возникает множество людей, которые утратили веру в Бога, и они при этом занимают такое положение в церковных и общественных структурах, которое дает им возможность доказывать христианам, что можно обойтись без веры и повиновения заповедям.

Человеческое сознание при этом не меняется, и именно это позволяет людям судить и свои, и чужие мнения, отличать Истину от лжи. Как говорил мудрец: Здравый рассудок – у всех общий. То есть человек может заболеть гностической болезнью и попытаться обойтись без Бога, но при этом он остается всё тем же прежним человеком: он только ведет себя как сумасшедший. Гераклит предлагал свое объяснение этому: Хотя разум общ, большинство живет так, как если бы у них был особенный рассудок. Мудрец же отличается от глупца тем, что знает, что разум един для всех, и поступает соответственно этому.

Эпоха для одного

Тем более вызывает возражение, когда преподаватель кафедры философии богословского факультета начинает проповедовать метафизическую революцию и утверждать, что мы живем в эпоху конца философии. В каком, интересно, смысле метафизика кончилась? Кончилось рассуждение о сути бытия? У кого кончилось, где кончилось? Конец метафизики, если воспринимать его серьезно, это конец света, но не будущий христианский Суд и Воскресение, а тоталитарное торжество лжи и небытия, которое уже сейчас можно устроить для себя и других, как мы видим на примере марксизма и национал-социализма.

После всех этих несуразностей М. Бурмистров переходит к сути своего доклада. Он утверждает: В эпоху, начавшуюся после Второй Мировой Войны, в сознании человека утрачивается чувство единого центра, каждый вынужден сам обосновывать свой мир и свою систему ценностей. Так появляется постмодерн, который продолжается и в наше время. Тем самым автор опровергает сам себя, поскольку понятно, что так описанный постмодерн не может считаться антропоцентричным, а только а-центричным.

Вроде бы беда небольшая, если в сознании многих людей было утрачено чувство единого центра, потому что такого чувства у человека не существует. Но по смыслу доклада ясно, что автор считает, что произошла немыслимая антропологическая революция, и изменилось сознание человека как таковое. Понять его иначе невозможно, поскольку если бы М. Бурмистров подразумевал конкретных лиц, то сразу бы увидел всю абсурдность тезиса, воспроизводимого им даже без отсылки к  постмодернистскому оригиналу.

Мы знаем, что в указанную эпоху многие лица – в частности, представители французской философской элиты – перестали подчиняться Истине, а захотели господствовать над ней и для этого радикально ее релятивизировали. Но учреждается ли этим новая эпоха, и наступает ли конец метафизики, из этих фактов отнюдь не следует.

Да, для человека, добровольно избравшего безумие и ложь, метафизика закончилась. Он больше не может рассуждать о сущности, о сути бытия. Он не может давать осмысленные определения и утрачивает всякую ориентацию в области идей. Однако, называть это “эпохой” – грандиозное преувеличение. Это “эпоха” только для тех глупцов, которые разделяют это абсурдное мнение.

По некоторому стечению обстоятельств одновременно с эпохальным докладом М. Бурмистрова был опубликован сборник статей В.П. Семенко “На обрыве времен” (М.: Домострой, 2010). В сборнике мы слышим те же мотивы, но в более агрессивном изложении: кто не признает значения постмодернизма и считает его каким-то занудством и оторванным от жизни умствованием, тот очень недалекий человек, и видно, что В.П. Семенко едва удерживается, чтобы не назвать такого человека просто дураком.

В.П. Семенко выносит свой интердикт: полноценный уровень исследования это только междисциплинарный подход, а не просто сетования на “бездуховность” современности, не дежурная констатация: “Люди забыли Бога”.

Между тем, два осмеиваемых утверждения не имеют между собой ничего общего. Современность, как прошлое и будущее, не могут быть духовными или бездуховными, поскольку вся история человечества одинаково протекает пред Лицем Божиим. Утверждение же, что люди забыли Бога, исчерпывающе описывает ситуацию.

Апостол описывает царящий в мире грех как нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою, и продолжает: Как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся,- то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела. Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь (Рим. 1:18, 21-25).

Мы видим здесь все необходимые средства для исследования нашего – и любого другого – времени. Апостол учит, что язычники – это не какой-то особый вид людей. У них не какое-то особое сознание, и они даже не лишены знания о Боге. Язычники не отчуждены от истины. Она им известна, и они всегда находятся перед лицом истины, точно так же как и христиане, и поэтому подлежат Божию суду.

Грех же и ложь язычников в том, что они эту истину подавляют неправдой. Но даже и здесь не происходит ничего похожего на антропологическую революцию М. Бурмистрова. Истина и ложь несовместимы, и между ними не происходит борьбы или соревнования. Человек не может утратить единый центр, потому что этот Центр находится всегда вне его, и он начинает судить человека, заменившего истину Божию ложью.

Понятно, что только на этих путях можно искать ответы перед лицом новых и старых болезненных идей: в суде над ними. И к этому суждению над безумствами мира призван любой сознательно верующий христианин.

Поскольку проблема “смерти метафизики” и “утраты центра”, указанная М. Бурмистровым, не существует, то не проходит ни один из указанных автором вариантов взаимоотношений Христианства и постмодерна:

Это противоречие, согласно докладчику,- повествует сайт ПСТГУ,- может вызвать одну из четырех стратегий поведения:

1) «адаптация»: полный переход на базис постмодернистской культуры;

2) «конфронтация»: эта стратегия в своем крайнем варианте проявляется как фундаментализм, стремление закрыться от установок современной культуры; в более мягкой форме она выражается как убеждение в том, что невозможно культурные факты жизни церкви свести с культурой постмодерна;

3) «сепарация»: стратегия, при которой сознание православного человека как бы раздваивается, причем каждая часть начинает существовать в автономном режиме – одна в его церковной жизни, а другая – в повседневной;

4) «мутация»: стратегия, признающая необходимость выразить теологические истины на современном и понятном языке, модификация структуры теологии для современного сознания.

Не указывается еще одна альтернатива, напрашивающаяся сама собой: поскольку есть только одно общее для всех людей сознание с единым для всех центром, то постмодернистская культура и Христианство вообще никак между собой не связаны, и поэтому не вызывают никакую стратегию поведения.

Если говорить об учении постмодернизма, то это абсолютный релятивизм, поскольку оно утверждает, что у каждого класса, социального слоя есть своя отдельная правда. Религия же Христианства – это абсолютный догматизм, поскольку исповедует единую веру в Богооткровенные истины.

Постмодернизм отвергает и осуждает как насилие единую истину Христианства и любое истинное суждение о сути бытия. По этой логике единственные лжецы – это те, кто исповедует истину. Согласно Мишелю Фуко, всякое знание основывается на несправедливости. Даже в акте познания у человека нет никакого права на истину или основание истины. Стремление к знанию вредоносно, иногда даже смертоносно, противно счастью человечества (Richard Wolin. The seduction of unreason: the intellectual romance with fascism: from Nietzsche to postmodernism. Princeton University Press, 2004. P. 42).

Это радикальный иррационализм, который утверждает, что Истина есть насилие, а разум – инструмент этого насилия, который исключает, ограничивает и запрещает. Поэтому Деррида, например, осуждает логоцентризм или тиранию разума: Со времен Платона западная мысль демонстрирует систематическую нетерпимость к различному, инаковому, инородному (Wolin 2004, 7-8).

Спор с постмодерном невозможен: в поле истины постмодернизм исчезает прежде всякого спора, как тень под солнечным светом.

Сосуществование с ним также исключено, поскольку беспорядок в душе постмодернистов неизбежно выражается в криминальном беспорядке, который они производят в Церкви и в государстве.

Что происходит с теологией, когда сознание меняется?– задается вопросом докладчик.

Где-то мы слышали нечто похожее: “Быть или не быть”, равно как и утверждение:

Век расшатался – и скверней всего,
Что я рожден восстановить его!

Ах да! Это же шекспировская повесть

Бесчеловечных и кровавых дел,
Случайных кар, негаданных убийств,
Смертей, в нужде подстроенных лукавством,
И, наконец, коварных козней, павших
На головы зачинщиков.

Верно. Это гамлетовская проблема: что делать честному и разумному человеку, если весь мир сошел с ума? Или – что делать философу, если сошла с ума современная философия?

Та же проблема, но не то же решение. Гамлет казнит убийцу своего отца, и, между прочим, его приближенного – политикана-идеолога Полония. По Шекспиру, так происходит восстановление истинного порядка в мире. Правда, после этого не наступает веселая свадьба Гамлета и Офелии и их долгое славное царствование на датском престоле, но что ж! Дело сделано и выполнен долг человека, живущего в эпоху безумия: остановить безумие в самом себе.

Терпи, душа! Изобличится зло,
Хотя б от глаз в подземный мрак ушло.

Так перед лицом Божиим разрешается вопрос: “Быть или не быть”.

Как зло и ложь постмодернизм не существует ни в области идей, ни как предмет среди других предметов. Но, похоже, М. Бурмистров думает иначе, и тем самым поддается власти этой идеологии, принимает ее методы истолкования реальности.

Доклад “Теология и конец метафизики” – это постмодернистский ответ на личную ситуацию в душе докладчика, созданную тем же постмодернизмом.

Признав власть постмодернизма, признав, что он существует, человек сам его создает. Отсюда возникает призыв к молчанию там, где христианин обязан говорить истину ради спасения души и во исполнение своего долга перед ближними: В заключение Михаил Юрьевич отметил, что “при главенстве структуры сознания, предполагающей человека в центре, должна измениться сама речь о Боге. Богословию эпохи конца метафизики нужно научиться молчанию”.

Постмодернизм существует как люди, которые служат злу, проповедуют ложь. С этими людьми невозможен ни диалог, ни сосуществование, ни отстранение от них, чему служит доказательством сам М. Бурмистров, который учит о конце метафизики в стенах православного ВУЗа.

Как прикажете вести себя студентам с преподавателем философии, который живет в своей личной эпохе конца философии? Молчать? Кричать?

Постмодернизм – необычайно наглая глупость, почти такая же, как экзистенциализм или доктрина анархизма. Если человек отречется от Бога и перестанет соотносить свои суждения с неизменной истиной, то он превратит себя в мощное оружие разрушения. Но значит ли это, что его “программа” увенчалась успехом, и в этом смысле у него есть чему поучиться? Не наоборот ли? Если человек верит в зло и с помощью лжи и насилия принесет людям неисчислимые беды, неужели это квалифицирует его идеологию как целенаправленное осмысленное действие? Нет, это нигилистический порыв, непостижимый здравым умом.

Глупость мы судим, не касаясь к ней. Мы не учимся у глупцов, и поэтому не можем принимать объяснения, которые дают сами идеологи. Если принять точку зрения Гитлера на расу или воспринять учение Маркса о классовой борьбе, то все факты вокруг нас начнут укладываться в бредовую, но законченную картину, замкнутую для веры в Бога и разумения истины.

Так есть ли какие-то проблемы с постмодернизмом? Конечно, есть.

И в Церкви есть люди, зараженные постмодернизмом. К ним следует отнести и митр. Иоанна Пергамского с его “богословием общения”, и митр. Антония Сурожского, и членов секты о. Георгия Кочеткова, которые считают Православие тоталитарной сектой, поскольку оно требует исповедания веры в неизменные догматы.

И в Церкви, как мы убеждаемся, есть также люди, ошеломленные силой и наглостью постмодернистской лжи, готовые говорить или молчать по ее приказу.

У нас остается только один выход: проповедовать истину Христианства, не обращая внимания на тех, для кого истина умерла.

Роман Вершилло

Помочь проекту

СБЕРБАНК
2202 2036 4595 0645
YOOMONEY
41001410883310

Поделиться

Всеправославный собор станет большим подспорьем для диалога с католиками

Президент папского Совета по содействию христианскому единству кардинал Курт Кох дал интервью для Радио Ватикана по случаю Недели молитв о единстве христиан. О “православно”-католическом диалоге Кох заявил: Существует Международная комиссия

Травля сщмч. Иоанна (Поммера) со стороны РСХД

В последние годы травля Владыки Иоанна (Поммера) велась главным образом по линии так называемого «Русского студенческого православного движения» (РСХД). Владыка, очень любивший детей и молодежь, вначале отнесся к нововозникшему единению очень сочувственно, однако, когда стала вырисовываться сущность этой организации с международными связями, он отошел от нее, а члены единения примкнули к травле (хотя не были ее зачинщиками).

По разделам

4 Responses

  1. \И в Церкви есть люди, зараженные постмодернизмом. К ним следует отнести и митр. Иоанна Пергамского с его «богословием общения», и митр. Антония Сурожского, и членов секты о. Георгия Кочеткова, которые считают Православие тоталитарной сектой, поскольку оно требует исповедания веры в неизменные догматы.\

    В Церкви не может быть людей “зараженных постмодернизмом”, и потому упомянутые выше лица имеют отношение только к лже-церкви, анти-церкви. И потому совершенно логично со стороны г. Кочеткова называть Церковь “тоталитарной сектой”. По всем внешним признаком Православная Церковь последних времен именно таковой и будет, и преследовать христиан станут как сектантов.

  2. А каково Ваше мнение о Высших Богословских курсах при МПДА в Троице Сергиевой Лавре и о преподающих на них

  3. Бурмистров предлагает христианам поступить как персоналу АЭС Фукусима: из-за радиации полностью эвакуироваться, предоставив реактору свободно перейти к неуправляемой цепной реакции. То есть из-за личной трусости и стремления к земному самосохранению не выполнить свой долг.
    Пусть Бурмистров учится не у японцев, а у пожарных Чернобыля.
    И с ним – весь ПБСТГУ.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.