Гомосексуализм и его модернистская “профилактика”

Двойной удар «яко человеколюбива притворяющегося»

К хору либеральных СМИ, обвиняющих Церковь в «жестокости» к кощунницам Pussy Riot, присоединяются «церковные» либералы, обвиняющие Церковь в разных видах «жестокости».

В частности – в связи с отказом в «помощи» гомосексуалистам (Нескучный Сад 25.04.12 «Гей-непарад»)

Причина восстания изнутри та же, что и атаки извне: в атеизме, в неверии в Слово Божие и Догматы. В церковном модернизме это неверие, столь же агрессивное, что и у внешних, прикрывается, однако, церковной лексикой и мимикрирует под церковную мотивацию.

Не в этом ли внутреннем отступничестве самих христиан от Веры и Святыни причина попущенной Богом яростной атаки на Святую Церковь извне?

Статья начинается претенциозной цитатой.

Я показывал миру воров и проституток … которые стремились попасть в церковь. Но церковь их отталкивала. Потому что паства не хотела принимать в храмах падших», — говорил пастору Шлагу агент Клаус в «17 мгновениях весны».

Такова экспозиция. Через дорогие российскому обывателю реминисценции «журнал о православной жизни» смело ломает старый – постсоветский – стереотип «нас семьдесят лет отучали» и уверенно уводит читателя от все еще инстинктивно ожидаемой им православной оценки греха на оперативный простор современных газетных обвинений в адрес Православной Церкви, к новому массовому стереотипу.

Клаус был провокатор, но упрек верный, – резонерствует знаток «православной жизни» некто Михаил Агафонов.- В Церкви есть темы-табу, едва услышав о которых, православные прячут голову в песок. Одна из них — гомосексуализм: этот грех распространяется все шире, но ни священники, ни миряне обычно не знают, как можно помочь его жертвам. И часто предпочитают просто закрыть перед ними двери храмов.

Если церковное издание ставит в пример и назидание Церкви «верные» упреки предателей, что удивительного, если эти предательские «упреки» становятся штампами массового сознания?

Эта клевета. Православные не прячут голову в песок, услышав о гомосексуализме, как и о любой иной мерзости. Православные веруют в Бога, искупившего все человеческие грехи Своею Кровью. Православные знают, как помогает кающимся лютым грешникам Сам Господь и знают как должны помогать им все христиане. Друг друга тяготы носите (Гал 6:2).

Но провокационный вопрос Агафонова: «как помочь его жертвам» заключает в себе иной смысл.

Каким это жертвам? Про кающихся убийц не говорят, что они – жертвы убийства. Про кающихся мытарей не говорят, что они – жертвы мытарства. Про кающуюся блудницу не говорится, что она – жертва блуда. Напротив, Церковь превозносит их и ставит в пример каждому из нас не как «жертву» греха, но как образец веры. «Блудница приступи к Тебе, миро со слезами изливающи…» «Погруженная грехом, обрете Тя пристанище спасения…» «Господи, яже во многия грехи впадшая жена, Твое ощутившая Божество, мироносицы вземши чин, рыдающи миро Тебе прежде погребения приносит: увы мне глаголющи! Яко нощь мне есть разжжение блуда невоздержанна, мрачное же и безлунное рачение греха. Приими моя источники слез, Иже облаками производяй моря воду. Приклонися к моим воздыханием сердечным, приклонивый небеса неизреченным Твоим истощанием: да облобыжу пречистеи Твои нозе, и отру сия паки главы моея власы, ихже в раи Ева, по полудни, шумом уши огласивши, страхом скрыся. Грехов моих множества, и судеб Твоих бездны кто изследит? Душеспасче Спасе мой, да мя Твою рабу не презриши, Иже безмерную имеяй милость».

Когда мы говорим: «прими убо и мене, Человеколюбче Господи, якоже блудницу, яко разбойника, яко мытаря и яко блудного, и возми мое тяжкое бремя грехов, грех Вземляй мира..», мы исповедуем себя не несчастными «жертвами греха», не Сонечками Мармеладовыми (да не будет!), но – вместе с целомудренной блудницей и благоразумным разбойником – наследниками Его Победы, дарованной нам Крещением в Его смерть! Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся!

Священники знают, поэтому, как помочь кающемуся, то есть порвавшему с грехом содомиту, убийце, бандиту.

Но священники не знают, и знать не хотят, как «помочь» действующему бандиту, убийце, мужеложнику, педерасту. Как помочь «гею». Как оказать пастырскую помощь лицу с влечением к своему полу (методичку с таким непристойным названием пропагандирует Агафонов), то есть лицу, не отсекающему это беззаконное «влечение» на стадии прилога, но носящего его в себе, желающего его реализовать и при этом – желающего иметь «помощь» от Церкви. Здесь налицо предательское узаконивание в глазах самих кающихся грешников, возжелавших греховную скверну оттрясти, их постыдного греха. Отношение к их греху не как к непечатной мерзости, а как к вполне законному предмету методического пособия. Так предают отвратившихся от разврата, так же предают и отвратившихся от рок-музыки.

Они отвратились греха и готовы были просто порвать с ним.

Отсекать помыслы на стадии прилога и обращаться к Богу с покаянием и любовью – как правильно приводит Агафонов правильные в данном случае слова священника. Беда лишь в том, что эти правильные слова лишь уводят от сути той «работы с геями», о которой речь в статье. А суть в том, что дело веры, просто разрыв с грехом, привлекающий непостижимую и сверхъестественную благодать Божию, неизвестно как исцеляющую душу, «продвинутые» и «гуманные» подменили земной методикой, описывающей как грешникам расставаться с их «девиантным поведением». И этим предали их, отбросив назад.

«Закрытие перед ними» – не порвавшими с гомосексуализмом «жертвами» гомосексуализма – «дверей храма» – хорошая мера помощи их душам, так как отделяет в их сознании Святыню от того, что они, не решившись не делать никогда до смерти, лишь «стараются не делать». «Я, вообще-то, стараюсь не убивать» – говорит бандит. И это есть бандит действующий, а не кающийся.

Закрытие перед таким «редко убивающим» бандитом и перед таким «имеющим влечение к своему полу» действующим и нераскаянным грешником дверей храма – это адекватный призыв к покаянию.

Точно так же как влезшие на амвон Храма Христа Спасителя кощунницы бесстыдно заявляли, что имеют право на этот «молебен», провоцируя Церковь либо на согласие с кощунством, либо на вынужденную к ним «жестокость», и подобные публикации в церковной прессе провоцируют Церковь либо – на толерантность к содомии как трудноизлечимой и неприятной «болезни», требующей терпимости к ее «жертвам», либо – на «жестокость» утверждения православного учения о грехе как о беззаконии, несовместимом с Верой.

И вот оно, «жестокое» учение.

Никакой помощи жертвам греха кроме призыва их к покаянию Церковь не знает.

Ни «профилактикой гомосексуализма», ни «восстановлением гомосексуалистов» не может и не должен занимается пастырь. Покаяние грешника есть сверхъестественный дар Божией благодати. Дело пастыря обличить в смертном грехе, указать на несовместимость пребывания в падении со спасением души за гробом, призвать к покаянию во Христе Воскресшем из мертвых, смертию смерть Поправым и сущим во гробех Живот Даровавым.

Дать же это спасительное покаяние и умиление – дело Духа Святого Божия, и никого другого. Но чтобы Дух Святой пришел и вселился в кающегося и очистил его от всякия скверны, надобно, чтобы приходящий веровал, что Бог есть и взыскующим Его мздовоздаятель бывает (Евр. 11:6).

Надобно, чтобы приходящий не осквернял свой ум «обоснованием» разрыва с гомосексуализмом человеческими соображениями, а, не прилагаясь плоти и крови, веровал Богу, перед Которым мужеложство есть мерзость и невыносимый Им срам, несовместимый с Его Духом.

Дух есть Бог, и иже кланяется Ему, Духом и истиною достоит кланятися (Ин. 4:24 ). Это воистину подвиг веры. Только он привлекает милость Божию к падшему человеку.

Нас же призывают не к милости Божией, а к «милости» человеческой. Как раз к той, на которой настаивал Иуда (Мф. 26:9; Ин. 12: 4-5) и к которой апеллировал провокатор Клаус.

Ее то и взял в эпиграф своего дерзкого опуса Михаил Агафонов, дидактично «наставляя» Церковь Христову на эту проклятую «милость», выговаривая священникам Христовой Церкви за совершенно обоснованную «стенку» и «закрытую дверь» перед отказывающимися разрывать с грехом и требующим от Церкви «рецептов адаптации».

Православная Церковь свидетельствует: гомосексуализм — смертный грех, который требует покаяния и исправления. «А мы такими родились, нам в этом каяться — как будто в цвете глаз», — заявляют геи. Ученые до сих пор не знают точно, так ли это, но, в любом случае, спор о врожденности гомосексуализма только уводит от сути — может ли человек захотеть измениться и может ли он измениться, захотев. А ведь такие примеры есть — даже среди многолетних геев. Так, Шарлин Котран, в течение 30 лет — один из лидеров гомосексуального движения Америки, издатель журнала для лесбиянок, в 2006 году неожиданно для всех решила порвать с прошлым. Журнал она не закрыла, но теперь статьи в нем посвящены тому, чтобы «привести этих людей к свободе, то есть к избавлению от гомосексуальности».

Я выделил в этой красноречивой цитате два фрагмента. Первый является простым камуфляжем по отношению ко второму, в корне противоположному ему по смыслу. Во втором же, по четкому признанию автора – «суть»: может ли человек «захотеть измениться». В этом действительно суть. Суть модернизма. Кто хочет душу спасти, тот движим не «желанием измениться», а желанием спастись. Не желанием сменить ориентацию с нетрадиционной на традиционную, а желанием душу спасти для Царства Небесного. Не желанием превратиться из гомосексуалиста в гетеросексуалиста, а жаждой Вечной Жизни за гробом на Небесах, уготованной всем, возлюбившим Его пришествие и Закон уст Его, Его Заповеди.

Ради верности Заповеди человек не меняется, но отвергается себя со своими страстьми и похотьми. Да отвержется себе (Мф. 16:24). Кто не возненавидит душу свою не может быти Мой ученик (Лк. 14: 26). Отвергнуться себя, потерять душу свою (Мф. 16:25), возненавидеть свою душу (Ин. 12:25) – не значит «захотеть измениться». А значит лишь то, что значит: предпочесть смерть жизни, подвластной греху. Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее (Лк. 17:33).

Сказываю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся – учит Апостол (1 Кор. 15:51). Это изменение будет независимым от нас. Оно будет непостижимым действием Божиим, не подлежащим человеческому представлению. Не о нем речь у Агафонова, а о самоизменении человека под воздействием программ «избавления от гомосексуальности» и «пути к свободе», не имеющих ничего общего с верой в Сверхъестественное Откровение Сына Божия, по чистой вере в которое человек имеет лишь одну власть над собой: отвергнуться себя, то есть решиться на смерть Христа ради.

«Свобода от наркотиков», «свобода от алкоголизма», «свобода от гомосексуализма», доставляемая подобными «программами» – это не свобода от греха, смерти и дьявола, доставляемая верой в Искупление. Интеграция этих «жертв» в современный социум, в успешный бизнес и даже – создание ими семьи – не приближает их к Царствию Небесному, достигаемому лишь служением его Царю, исполнением Его воли, мотивированным лишь чистой верой в Его Слово.

Вот этого-то и не хотят те, кто требует от Церкви «работы» с «геями», то есть – с мужеложниками и педерастами, не желающими решаться на смерть ради Заповеди, а желающими оставаться со своей постыдной, но – «постепенно меняющейся ментальностью», то есть – «какими есть» – в Церкви. Законное выдворение таковых по слову Господа: исторгните развращенного из среды вас (1 Кор. 5:13) вызывает у Клаусов истерику: «в церковь вход воспрещен?»

Да, Клаус, ты прав.

Как и Иуде, воспрещен тебе вход в Церковь. Не дано тебе что-либо «показывать» Церкви Христовой кроме собственного предательства.

Агрессивное вменение в обязанность Церкви атеистической суеты, взятой из заквашенных на фрейдизме пособий подобных пропагандируемому Агафоновым труду клинического психолога, президента Американской национальной ассоциации по исследованию и терапии гомосексуальности Джозефа Николоси весьма точно коррелирует с известным «органическим богословием» профессора А.И. Осипова и его многочисленных последователей. Это стало штампом, общим местом, клише: грех – болезнь. Он нуждается в профилактике и лечении.

Но это – ложь!

Вопреки Священному Писанию, глаголющему, что грех есть беззаконие (1 Иоан 3:4), модернисты считают грех болезнью естества, и по этой причине по сути – невинным, подлежащим не наказанию, но – лечению.

Болезнью грех можно назвать лишь в духовном смысле, как болезнь не естества, но духа.

Болезнь, не имеющая иных причин кроме преступной воли к греху самого человека.

Модернисты же, ложно определяя грех как болезнь естества, как органическое поражение психики, сами заблуждаются и начинают грешить на почве «исследуемого» ими предмета, не подлежащего исследованию Христианина.

Ибо грехопадения кто разумеет (Пс. 18:13)?

Забыв страх Божий, бесстыдно «исследуя» то, о чем, по Апостолу, срамно есть и глаголати (Еф. 5:12), они оскверняют себя и своих читателей. Грех, от которого заповедано всячески огребатися (1 Фес. 5:21), вместо предмета ненависти делается предметом «анализа», отправной точкой для выстраивания причинно-следственных связей как к нему, так и от него.

Это ложь, духовная ошибка. Грех не вызван, не обусловлен и не детерминирован ничем кроме самого себя. Не существует условий и обстоятельств, вынуждающих Христианина совершить грех. Всегда и везде Христианин должен и может сопротивляться греху, предпочитая исполнению греха смерть. По этой же причине духовности греха, у него нет и не может быть никаких органических последствий.

За грехи наказывает Сам Бог Своим Судом. Этот Суд простирается и на земную жизнь человека и на его загробную участь. Бог судит человека в каждый момент его жизни и наказывает за нарушение Своего Закона. Только в этом смысле грех несет в себе наказание и расплату – как праведный приговор Божий за конкретное преступление, изрекаемый всегда заново и конкретно непрестанно промышляющим о человеке Божественным Правосудием. Так как судит Всеведущий Бог, то наказание Божие или исполняется на грешнике вскоре после совершенного им преступления – для призыва к покаянию через напоминание о грехе в совести грешника, наказываемого раскрывшимися в его естестве болезнями и скорбями – или откладывается до Суда за гробом. По этой причине многие явные грешники отличаются в этой жизни отменным телесным и психическим здоровьем, успехом и процветанием.

Модернисты же вопреки этому реализму считают, что у греха есть непосредственные, не по Божию Суду, а независимо от него наступающие органические последствия. Якобы грех «сам» наказывает человека – как похмелье «наказывает» алкоголика, как ВИЧ «наказывает» наркомана.

Равным образом и причины греха, по модернистам, кроются в генетике человека, окружающем его социуме, особенностях его развития и т. д.

(Здесь модернисты вступают в непреодолимое противоречие с собственным «человеколюбием» и гуманизмом, «забывая» про невинных жертв СПИДа – детей ВИЧ-инфицированных родителей, жертв переливания крови и т. п.)

Отсюда отношение модернистов к греху не как к преступлению, значение которого абсолютно и не подлежит никакому оправданию перед Богом – а как к отклоняющемуся от социальной нормы поведению, подлежащему «пониманию» в силу вызвавших его «причин», а также «лечению» его последствий, «обратного влияния» на грех через педагогическую, психологическую, социальную и медицинскую «работу» с его органическими, психотелесными «последствиями».

Например: лечить мужеложников от их «ориентации».

По мысли модернистов, этим должна заниматься Церковь!

Отвратительная и возмутительная статья в «Нескучном Саде» с неприличным названием «Гей – непарад» (очень, по-видимому, «нескучным», «непресным» в понимании редакции!) декларирует отмену веры Божией и замену ее человеческим «воздействием» с вменением этого последнего в обязанность Святой Церкви.

В этом и состоит двойное предательство.

Предательство личных, собственных обетов Крещения авторами подобных публикаций. Ведь когда они сказали: «Верую Ему яко Царю и Богу», то обреклись не «исцелять гомосексуализм» «усилиями группы волонтеров «Преодоление», не давать советы «лицам испытывающим влечение к своему полу» но обреклись отвергнуться себя и призвать к этому всякого вопрошающего о спасении и Вечной Жизни.

И – предательство Бога и Его Церкви перед лицом мира, то есть – предательство мира, грехом погибающего, в том числе – этих несчастных развращенных, ищущих и ожидающих от Церкви не компромисса с грехом во имя «миссионерских задач», а чистой святости и спасения Святою Церковью их грешных душ.

Только кающиеся блудники входят в Царство Небесное. То есть – как Мария Египетская – решившиеся умереть ради того, чтобы исполнить обещанное Богу и по этой причине сподобившиеся беспрепятственно переступить порог Храма.

Для всех же, не решившихся на таковую смерть, но лишь «желающих измениться», эта невидимая преграда по-прежнему возбраняет вход в Храм и препятствует прийти воистину изменяющей человека благодати Божией.

Назиданием на все века для православных Христиан является отнюдь не лицемерное попечение предателя о нищих, но лишь его постыдный конец.

Так, Церковь, в Великую Субботу оплакивая Своего Господа, вызывает Иуду со дна ада:

Прииди убо, скверный убийце учениче, и нрав злобы твоея покажи ми, имже был еси предатель Христов.

Яко человеколюбив некто притворяешися, буе и слепе, всегубительнейше, неверне, Миро продавый на цене.

О, Иудина окаянства!

От негоже избави, Господи, души наша, и укрепи нас в любви к Тебе.

Протоиерей Владимир Переслегин