Мы назвали сочинения Блеза Паскаля против иезуитов самой успешной антимодернистской акцией в истории. Это дало нам повод изучить подробно ошибки, понятия и приемы Паскаля. Мы также извлекли некоторые уроки из Лейбница и его полемики с проницательным философом-гностиком Томасом Гоббсом.
Пришло время собрать наши выводы воедино и высказаться прямо о мире, в котором мы живем, и о месте в нем христианина-антимодерниста.
Скажем вначале, что современный мир ужасен особенным образом. Христианину в нем нет места. И все же христианин по своим внутренним мотивам становится антимодернистом, то есть преследует инакомыслие и для этого овладевает искусством преследования. Для уточнения всех этих пунктов мы изучали политические идеи трех философов.
Два мира и два рода бедствий
Существуют два мира:
- Один – действительно существующий, созданный Богом. В нем мы различаем естественный и сверхъестественный порядок, творение и спасение, Царство благодати и Царство славы, мир тварный и Христианство.
- Другой мир – мнимый, который выдумало и создало духовно больное человечество для своего развлечения. Вот этот мир ужасен.
Человек живет в том и в другом мире. Из-под власти Творца он не может вырваться, даже если очень этого хочет. А в мире выдумки и игры он живет по своему неразумию, невниманию и сластолюбию.
Всюду человек ничтожен, и тут, и там он страдает, претерпевая и естественные, и греховные бедствия.
В мире Божием он должен подчиняться Истине и заповедям. Этого требует Христианство. Он должен и вынужден подчиняться законам естества и правильно устроенного человеческого общества. Все это составляет радость для христианина и является бедствием для человека, пораженного грехом.
Мир, устроенный самим человеком для себя, мучительно неудобен, переменчив, враждебен истине и морали. Иначе говоря, этот мир обладает всеми свойствами нового человека. От этого происходят две основные проблемы: сохранение жизни и спасение от отчаяния.
Христианство, новый человек и бедствия
Новый человек – убийца по природе, и в обществе новых людей нужно спасаться в прямом смысле: физически выжить. Для этого существует новое государство, разного рода общины спасающихся.
Допустим, человек выжил. Он думает, что находится в безопасности, свободен и владеет своей судьбой. Тут его подстерегает отчаяние, потому что он может ненароком увидеть свое несчастное состояние. А вдруг ему придет в голову мысль о смерти, болезни, бедности? Значит, развлечение становится крайне необходимым. Оно уже не игра, а важное дело, государственное.
Хорошо: человек 1) сохранил свою жизнь и 2) развлекся от мрачных, но верных мыслей. Казалось бы, полный успех? Не тут-то было. В мире новых людей происходят разнообразные превращения:
Развлечение вызывает скуку.
Новое государство заставляет гражданина жертвовать жизнью ради сохранения жизни, или, как во время эпидемии коронавируса, – здоровьем ради здоровья.
Управление сознанием оборачивается моральной относительностью, то есть неуправляемостью.
Так действительность вмешивается в мир, выдуманный новым человеком. Бог не дает устояться человеческим мечтам. Но змеиная природа гнозиса дает себя знать и здесь. Человек видит, что обманывает сам себя, и все-таки избирает ложный образ мыслей и веры.
Христианин же избегает всего этого. Он заботится о своей жизни, но не считает это высшей ценностью. Он готов скорее страдать, чем идти на преступление и компромисс, и через эту решимость обретает непоколебимый мир с Богом.
Он отвлекается, но считает это грехом, вспоминает о Боге и кается. Тогда его еще сильнее привлекает к Себе Бог, завладевает сердцем человека и делает его истинным христианином.
Мир не изменился
Когда мы смотрим на первый мир, мир истинный, то понимаем, что он остается таким, каким его создал Бог. Какие бы плоды своей свободы человек не приносил в природной и общественной жизни, в конце концов земля сгорит и все дела на ней. Все и каждый лично предстанут на суд.
Не меняется и сверхъестественный порядок. Он неуязвим для всех пытающихся им овладеть, то есть разрушить. Благодать неудержима (см. св. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих), она никак не может стать человеческим орудием и средством.
Мир изменился
Когда мы смотрим на второй мир, мир, созданный человеком, то видим, что порядок явно изменился, если не в природе, то в душах, в обществе и в Православной Церкви.
Человечество отрекается от Христа, происходит Отступление. Наступает эпоха безвластия, где бунт сменяется тиранией и обратно. Извращен нравственный порядок, худшие управляют лучшими. Вместо единовластия возникает многовластие, то есть беспорядок. Тиран изображает из себя монарха.
Развращенное общество заставляет христиан участвовать в преступлениях или мириться с ними на словах. Тем самым христиан изгоняют из общества.
То же самое происходит в Церкви, потому что от Христа отрекаются не язычники, а люди, когда-то знавшие о Христе. Они забывают о Христе, то есть соглашаются участвовать в преступлениях или мириться с ними. Этим христиане оскорбляют духа благодати и вмешиваются не только в естественный порядок, но и в сверхъестественный.
Все это означает, что
Христианство не может сосуществовать с модернизмом.
Модернисты готовы существовать в Церкви на правах святых и спасенных, овладевших благодатью как орудием. А христиане на этих условиях не могут с ними сосуществовать. В Церкви не должны находиться такие лица, как еретик А.И. Осипов или аморалисты: священник Рубский или Первозванский. Но они находятся в Церкви, не подвергнуты никаким санкциям и находятся в ней на почетных местах.
Ереси не считаются сегодня ересями, а еретики – еретиками.
Конечно, нас не удивляет то, что глупость человека не имеет границ. Но если глупость восседает на седалище учителей, то это значит, что ересью считается Православие. Ему предоставляют возможность находиться в Православной Церкви на правах одного из разрешенных мнений. Вот это и означает, что в Церкви нет места христианам, кроме безвластного и общественно уничиженного. Они не могут находиться в Церкви на правах еретиков, пусть и терпимых до поры до времени.
То же и с заповедями. Безнравственность в Церкви не просто разрешена и поощряется. Это значит, что запрещена и осуждена нравственность, потому что нравственность не может существовать наряду с аморализмом.
Механизм смешения
Модернисты готовы допустить, чтобы проповедь морали сочеталась с апологией безнравственности, ересь – с прославлением верности Православию. Такое смешение они допускают и лично в своей проповеди, и делают это по принципиальным соображениям. Им было бы неинтересно торжество одной лишь ереси или только аморальности. Но и христианам ведь тоже невозможно быть ингредиентом этого смешения.
Новая «святость» возникает оттого, что модернизм приспосабливается ко всяким людям, в том числе к христианам. Он примешивается к Христианству и прямо нуждается в христианах для того, чтобы возникнуть и существовать. Ведь вне Православия модернизм никому не нужен. Сняв оболочку, состоящую из православного облачения, этикета и жаргона, модернизм умрет. Он моментально испарится, растворится в безбожном человечестве.
По этим признакам мы определяем модернизм как гнозис, то есть механизм патологического мышления, легко примешивающийся к любым религиозным, философским, культурным течениям. Этот механизм смешения не существует отдельно, как особое еретическое учение, как дух или суть гнозиса. У гнозиса есть только сразу узнаваемый христианином запах. Это вонь компромисса, к которому христианина приглашают предатели Христианства.
Приспособление к самому себе – верх смешения
Гнозис позволяет решить проблему приспособления нового человека к самому себе. Человек изобретательно приспосабливается к тем условиям, которые создает сам для себя: например, к идеологии, массовой науке и культуре, обычаям, ритуалам и моде.
Я бы хотел, чтобы вы оценили, насколько своеобразные проблемы беспокоят нового человека. У разумного человека не возникает необходимости приспосабливаться к себе: человек живет, как он есть, пред Богом. Ему врождено знание о том, что Бог есть, и он живет, испытывая благодарность за незаслуженные дары. Если же он чувствует раскаяние, видит свою нужду в Спасителе, то обращается к Богу с мольбой.
Теперь представьте себе нового человека. Он свободен и всесилен, то есть овладел сам собой и может собой произвольно управлять.
Получается прямо трагическая картина: чуть ли не марксистское отчуждение человека от его сущности. Ведь самовластие и всемогущество у тварного существа – это тавтология, гностический круг, змея кусающая свой хвост. Человек овладевает собой настолько, насколько мнит овладеть, а мнить он может сколько угодно.
Новый человек создает саморешаемые проблемы, и героически решает их. Ставит самоисполнимые цели, и достигает их. Постоянно создает и непрестанно решает, вооруженный гнозисом, современной наукой, тиранической властью, пропагандой и т.п. И при этом он думает, что это и есть овладение самим собой.
Вопрос религиозный
Новый человек остается человеком и испытывает нужду в спасении и прощении как любой другой. Но в отличие от старого человека он уже более чем всемогущ. Он самотворец и самоспаситель. Вооруженный ложной мыслью и лживой речью, он умеет избавляться от бедствий естественных и греховных.
“Новое Христианство”
Поэтому к Богу он обращается уже с высоты своего мнимого величия. Он не предается со страхом на волю Божию. Он идет, зная, куда идет, а не туда, куда ему повелит Бог. У него все под контролем: вера, воля и разум. Страху Божию и надежде нет места в человеке, который гностически знает, что его судьба в его собственных руках.
Чем-то это похоже на древнее язычество, не правда ли? Но даже язычники не были столь слепы, чтобы думать, что они управляют своей судьбой.
Итак, в новом мире мы видим образ нового человека. И мы различаем в нем:
- гнозис: расчетливое приспособление и в то же время – оглупляющее и опьяняющее знание;
- тавтологию: человек приспосабливается сам к себе, что, в общем, и не нужно нормальному человеку;
- компромисс, как центральное понятие и добродетель; уже не как случайность, а как искусство компромисса.
Как это ни ужасно, но из этих элементов составлено новое российское Православие.
