Search

Игра снов. В Москве создана “Корпорация православного действия”

Роман Вершилло

В начале августа политтехнолог Станислав Белковский объявил о создании КПД – “Корпорации православного действия”. Белковский возглавляет Институт национальной стратегии, который, как считается, обслуживает интересы кремлевской администрации.

Декларация КПД, каковую разослали прессе, является типичным политологическим продуктом. Если кто не знает, политология – это лженаука, пришедшая на смену “историческому материализму”. Она обслуживает разные “проекты”, и отличается от истмата только в одном отношении – в резолютивной части содержится ключевая фраза: “Дайте денег”.

Декларация Белковского отвечает этим требованиям. Во-первых, в ней России предлагается “православный проект”. “Главная цель КПД – формирование новой, православной элиты России, которая в ближайшее время должна прийти на смену элите 90-х годов ХХ века – элите американского проекта”.

А теперь о главном: необходимо “создание технологии мобилизации финансовых ресурсов крупного и среднего бизнеса для реализации перечисленных проектов. Учредители Корпорации полагают, что прямое финансовое участие в проектах, связанных с Православным возрождением, может стать одной из форм легитимации крупного капитала в России”.

Если эту идею удастся быстро продать, то к 2007 году будет создан “пул православных политиков”, и наступит новая эра для России. Ведь они могут попасть в Думу, и станут “лоббировать важнейшие с точки зрения Православия государственные решения”.

Попытка “утилизировать” Православие не оригинальна. Вообще, известно, что Белковский – это ухудшенная копия Глеба Павловского. Именно Павловский еще в журнале “Пушкин” говорил об использовании Православия, а затем и прилагал к этому усилия. Об этом я писал в статье “Самый безобразный человек”. Но, извините, Павловский – это безусловный враг, а Белковский – “и не враг, а так”.

Ведь чем КПД должно соблазнять? Приходите к нам, православные, и будете люди как люди. Как выразился о. Андрей Кураев на церемонии учреждения КПД: “Не надо топить православие в социальном болоте”. И как верх мечтаний православного политика – попасть в Думу, и там лоббировать…

За этим стоит четкое ощущение: православные – маргиналы, люди ущербные по своей сути. Их бы с колен приподнять, помыть, да щеточкой почистить, тогда и в “элиту” запускать можно.

Вместо Православия, которое бесконечно выше всех дум и элит, здесь предлагается наиподлейшая идеология “социального успеха”.

Вместо христианского, приподнятого над миром, воззрения, предлагают действовать по Щедрину:

“Ты говоришь, что принес нам идеалы, а мы говорим: “Прекрасно; только ежели ты хочешь, чтобы мы восчувствовали, то действуй применительно к подлости”.

Ну?

Значит, идеалами-то не превозносись, а по нашему масштабу их сократи, да применительно и действуй. А потом, может быть, и мы, коли пользу увидим”.

Не знаю, сможет ли “пул православных политиков” успешно продать такую идею олигархам. Но продать ее православной “элите” уже удалось. В частности, о. Андрею Кураеву идея очень приглянулась. Он даже огласил во время учреждения КПД программную речь “Православным пора почувствовать вкус к карьере”.

О. Кураев, видимо, осознает, что говорит что-то не совсем приличное, поскольку предупреждает: “Пора сказать страшное слово: в молодых православных людях надо воспитывать вкус к карьере, к жизненному успеху”.

Ну почему же “страшное”? В “идеологии успеха” мы не видим ничего страшного. Гораздо хуже: мы не видим в ней ничего христианского. Ведь совсем недавно в России была партия, называвшаяся СПС, которая на этой идеологии все и строила. Эта идеология была и остается лицемерием и обманом, а главное – прикрытием еще большей лжи.

Идеология успеха – ложь даже для тех, кто действительно добился успеха. Эти ходорковские, березовские и гусинские – люди порченые, морально сломленные. Их успех – успехом назвать язык не повернется. Или – повернется?

О. Кураев говорит о воспитании вкуса к карьере, к жизненному успеху. Он, видимо, предполагает, что этот путь в России открыт для всех, или, по крайней мере, для многих. И это говорится о вымирающей по миллиону в год России, где 40 % населения находится ниже уровня бедности.

В нашей стране в этом году отменено бесплатное образование, и как отменено! Уничтожение российского образования шло в два этапа, что называется, с особым цинизмом. Сначала в течение десяти лет разрушали содержание образования и учительский состав. А теперь за оставшееся непотребство, изволь, плати.

Будущий педагог должен заплатить по полторы тысячи долларов за семестр обучения. А потом, в школе, он станет получать полторы тысячи долларов В ГОД.

С будущего года, похоже, окончательно прикрывается и бесплатное медицинское обслуживание.

Успеха не хотите ли?

О. Кураев обещает карьеру не всем, конечно. “Делегировать в государственные и общественные элиты наших бабушек уже несколько поздно. Туда можно стартовать только молодых. А чтобы они согласились идти этим путем карьерного роста (а как еще попасть в элиту?), их духовники должны привить им соответствующую мотивацию”.

Но перед стартом было бы честно предупредить молодежь о том, что до финиша добегут не все. Причем не в смысле карьеры, а в смысле дожить. Протянуть до пенсионного возраста – почти неразрешимая задача. Средняя продолжительность жизни у российских мужчин – 58-59 лет. И чем моложе человек, тем меньше у него шансов дожить до этого возраста.

Так что преуспевайте, молодые люди, если успеете.

О. Андрей как-то странно выражается: “В отличие от светских организаций, Церковь больше дорожит стариками, а не молодежью. Ведь задача Церкви – готовить людей к последнему переходу. Финиш важнее старта. «В чем застану – в том и сужу». И если бы в наших храмах было много молодежи и не было бы бабуль – вот это было бы для религиозного сознания катастрофой (кстати, половина этой катастрофы уже налицо: у нас много бабушек и почти нет дедушек, т.е половина русских людей «финиширует» вне Церкви)”.

К сведению о. Андрея, дедушек уже по большей части нет в живых, они уже в Церкви Небесной, как мы хотели бы надеяться. А статистика показывает, что именно молодежи до 30-ти лет надо очень и очень задуматься о своем возможном скором “финише”. Россия занимает первое место в мире по абсолютному количеству подростковых самоубийств среди детей в возрасте от 15 до 19 лет. В России ежегодно добровольно расстаются с жизнью около 2 тысяч 500 несовершеннолетних.

Но вернемся к одной фразе: “Делегировать в государственные и общественные элиты наших бабушек уже несколько поздно”. А, собственно, почему? Неужели они хуже распорядятся властью и деньгами, чем 25-летние мальчики-мажоры?

Вот, извините за выражение, Зурабов так преуспел, возглавляя банк Менатеп, что только долги и иски остались. А теперь этому же Зурабову доверены пенсии и льготы. Льготы он уже отменил, посмотрим, что останется от Пенсионного фонда. Может быть, бабушка на его месте лучше справилась бы?

Если бабушки так решительно отметаются, то аудитория рок-группы “Алиса” – ничем не лучше будет. Я, например, нахожу очень много старушечьего в молодежи, а у бабушек – подлинно молодежного задора. Хевиметаллическая атрибутика мне всегда напоминала вышитые гарусом жилетки и плюшевые кофточки прабабушек, все эти шляпки со спицами и бисерные кошельки и т.п. И сравните с этим антиквариатом то, как скромно и стильно одеваются наши бабушки.

Но если говорить по существу, то совершенно безразлично, кого соблазнять “идеологией успеха”: бабушек-старушек или малолетних фанатов. Это в любом случае обман. Странно другое: как о. Андрей не решился пообещать карьерный рост престарелым людям. Это хотя бы парадокс, особенно на фоне правительственной расправы.

А обманывать молодых людей – негоже. Подло это. Они-то – поверят, они-то пойдут в адище делать карьеру.

О. Андрей, видимо, понимает, что в его словах есть какая-то неувязка. Но, как говорится: “языком нашим пересилим, уста наши с нами; кто нам господин?” Он поэтому предлагает порцию диалектики: успех делится на “профессиональный” и на “социальный”.

О первом сказано так: “Таково необходимое требование к любому патриоту России, к любому православному человеку: хочешь помочь России и Церкви – стань профессионалом. Не в смысле “профессиональным патриотом”, а в смысле профессионалом в своей светской работе”.

Эту тривиальную мысль о. Кураев использует просто как ширму для не столь обычного для Православия содержания. В самом деле, неужели православные – непременно плохие профессионалы, а дети их – троечники, и необходимо особо решительное воззвание со стороны о. Андрея, чтобы исправить положение?

О. дьякон взывает: “Если православный ребенок учится на тройки – он дает повод хулить свою веру – мол, он потому и верит, что ничего не знает! Православный учитель должен быть лучшим в школе (ну хотя бы – самым добрым и улыбчивым!), а православное перо – лучшим в газете”.

По странному совпадению, я побывал во всех этих трех положениях: троечника, учителя и журналиста.

Школьные годы проиллюстрирую примером из чужой жизни. В автобиографии Г. Честертона глава об этом времени называется “Как быть болваном”, и название точно отражает содержание. Посредственные успехи не помешали выдающемуся апологету Христианства составить себе христианское мировоззрение. И понятно почему: у троечника больше свободного времени на осмысливание действительно важных вещей.

Из своей работы учителем я вынес немногое, но твердо знаю одно. В голову преподавателя не может даже придти мысль о том, чтобы стать лучше другого учителя. Да и в каком смысле учитель химии может стать лучше учителя русского языка? Более того, учитель не имеет возможности радикально “стать лучше”, для этого у него нет ни времени, ни денег.

Измеряется ведь успеваемость класса. В каком классе успеваемость лучше, там и учитель лучше. Надеюсь, все понимают условность такого измерения?

Подозреваю, что о. Андрей где-то слышал о конкурсах типа “Лучший учитель года”, но в дело не вникал. Но вот я запомнил одного “лучшего учителя” – в 1999 году им стала Мария Филиппенко, блатная “учительница” из детского порнографического журнала “Молоток”.

Что касается журналистики, то и здесь вынужден огорчить поклонников “успеха”. Единственным исключением до недавнего времени был Павел Хлебников, и его убийство подвело здесь окончательный итог.

Православный журналист никогда не будет лучшим в газете. Он не сможет лгать и мириться с ложью. Он не сможет красть информацию сам, и не сможет покупать ее у преступников. Он не сможет расплачиваться за эксклюзив ложью. И какое бы золотое перо у него ни было, этим золотом не вызолотишь нравственную нищету российской журналистики.

Все это объективно ставит православного в ложное положение: в СМИ он не соответствует профессиональной норме и не может играть по установленным правилам.

И здесь надо подвести черту: достоинства православного человека делают его негодным для очень многих профессий. Честность, принципиальность, верность слову, чувство стыда,- все это не нужно журналисту. Эти качества противопоказаны и бизнесмену, и политику…

Конечно, в России много православных журналистов, бизнесменов и даже политиков. Но в профессиональной среде их в лучшем случае терпят как безвредных недоумков, а в худшем уничтожают как врагов.

В современном обществе христианские добродетели терпимы только у людей низших степеней социальной лестницы. Нянечки, санитарки и санитары, дворники и почтальоны: вот где от человека потребуют честности. Чуть выше – и от него потребуют подлости.

Чуть приподнялся, и человек подвергается остракизму. Наряду с убийством Хлебникова я поставлю и судьбу Валентина Григорьевича Распутина, устраненного из жизни страны путем умолчания, и операцию по уничтожению С.Ю. Глазьева, каковую мы наблюдали на экранах телевизоров полгода назад. Это тоже убийство, и не менее подлое.

Рассказав о якобы ожидающем православных профессиональном успехе, о. Кураев незаметно переходит уже к социальному успеху.

“Значит, православным людям надо прививать вкус к успеху, к жизни, к творчеству, к карьере”.- пишет он,- “В молодых православных людях надо воспитывать вкус к карьере, к жизненному успеху”.

О каком социальном успехе можно говорить в постсоветской России? Был дворником – стал журналистом. Был санитаром – стал бизнесменом. Был охранником – стал депутатом.

Но что же делать, если, с христианской точки зрения, журналистика гаже и ниже, чем работа санитаром?

Дело даже не в расслоении на два социальных класса: бедных и богатых. Бедные в современной России – это не просто бедные, а богатые – не просто богатые. Это деклассированные бедные и деклассированные богатые. Учитель был в СССР средним классом, а теперь он ровня разве дворникам, да почтальонам.

И богатый журналист – совсем не журналист в обычном смысле слова. В материальном плане журналист преуспел, а в социальном как раз опустился. Он был работником идеологической сферы и служил государству, а постсоветская журналистика – это что-то вроде сферы услуг.

Вот и выходит, что профессиональный успех для христианина возможен, но ни за чем не нужен и никаким авторитетом не заповедан. А социальный успех и невозможен без утраты чего-то очень важного в Христианстве.

Развивая идеологию успеха, о. Кураев ссылается на протестантизм в изложении Макса Вебера. Но данная идеология гораздо более низкого происхождения, низкого в нравственном и интеллектуальном отношении. Так что до протестантизма о. Андрею еще расти и расти.

На данном примере видно то, о чем многие догадывались и ранее. Проповедь о. Кураева – не специфически христианская, и это наихудшее, что можно сказать о христианском миссионере.

Вот, например, он говорит: “Как национальную беду я расцениваю то, что в нашей массовой церковной проповеди, психологии нет вкуса к жизни. Постоянно проповедь конца, ужаса, поражения, бегства. Нет призыва активного вхождения в современную жизнь и преобразования ее”.

Здесь щедринский подход “применительно” уже реализован. Ведь если человек имеет какое-то определенное миросозерцание, то он постарается выяснить: “проповедь конца, ужаса, поражения, бегства” – это правда или ложь. Если это ложь, то так и надо сказать: церковная проповедь обманывает и искони обманывала верующих. А если это правда, то тогда лжет наш идеолог успеха.

А ведь будет конец, и он близок, при дверях. И мир, в котором мы живем, ничего кроме искреннего ужаса вызывать не может. Он “во зле лежит”, – что еще худшее можно о нем сказать? И о поражении тоже забывать не след, особенно живя в России после революции 1917 года. Да и бегство от мира христианам тоже предписано, пусть и во внутреннюю пустыню.

Есть в сочинении о. Кураева одна неувязка, которая о многом говорит.

С одной стороны, он призывает не бояться грязи, поскольку Евангельская символика будто бы “помещает святыню в грязь, надеясь на то, что грязь освятится, а не боясь того, что святыня осквернится”.

И даже так: “Нечто святое, чистое, хорошее смешивается с сором, бросается в негожее место, втаптывается в грязь. Но зато эта грязь преображается. Или хотя бы разрастается не столь стремительно”.

О. Андрей утверждает: “Слово Божие пришло к проституткам и гаишникам (так на языке сегодняшних реалий будет звучать церковнославянская и оттого слишком торжественная формула “блудники и мытари”)”.

А, с другой стороны, он настаивает на том, что “Апостолы… не шли к бомжам. Апостолы не работали с пьяницами. Есть священники, у которых талант – общаться именно с заключенными и обездоленными. Но повернуть всю Церковь к работе с маргинальными слоями – это самое страшное, что может сейчас произойти с Церковью. А именно в эту сторону нас тщательно подталкивают: идите к маргиналам и маргинализируйтесь вместе с ними”.

“Не надо топить православие в социальном болоте”,- бросает о. Кураев лозунг.

Если буквально понимать сказанное выше, то святыню никак нельзя бросать в грязь, и о. дьякон об этом знает лучше меня.

А если имеется в виду проповедь Христианства низшим социальным слоям, то получается конфуз: о. Кураев одновременно и одобряет это, и осуждает это как “маргинализацию”.

В том-то и дело, что о. Кураев подразумевает, что церковная святыня должна смешаться не с социальными маргиналами, то есть с пенсионерами и санитарками, и не с заключенными. Не с социальным, а с нравственным низом хочет сочетать Христианство о. Андрей.

Это соединение Церкви с грехом нужно о. Кураеву не из-за большой заботы о гаишниках, а для оправдания сотрудничества с преступным капиталом. Или, как говорится в декларации КПД, для “легитимации крупного капитала в России”.

О. Кураев усматривает в этом некую “симфонию”: “Центры влияния сегодня многочисленны и дискуссионны. А, значит, и Церкви, желающей быть «всем для всех», надо учиться договариваться не с одним императором, а со множеством человеческих собраний, независимых друг от друга”.

О. Андрей не ребенок и понимает, что в этих центрах влияния сидят такие монстры, что всю “симфонию” нужно срочно прикрыть покровом диалектики.

Но мы пропустили одну маленькую деталь. В перечислении: “православным людям надо прививать вкус к успеху, к жизни, к творчеству, к карьере”, – нам встретилось удивительное выражение “вкус к жизни”. И в другом месте о. Кураев подчеркивает: “Как национальную беду я расцениваю то, что в нашей массовой церковной проповеди, психологии нет вкуса к жизни”.

И, в самом деле, нет. О. Андрей прав. Но кому он адресует этот упрек? Ни много ни мало – самой Христианской религии. Наша возвышенная вера никогда даже не соприкасалась с такой низостью как пепсикольный “вкус к жизни”.

Раз вслед за мыслью о. Кураева мы вышли за пределы собственно Христианства, вспомним о нехристианской философии.

Платон в своем государстве не считает нужным предписывать законы ремесленникам и купцам. Они отпущены на вольную волю преуспевать, как им угодно, следуя единственной добродетели: “просветленной сдержанности” (sophrosyne).

Об успехе Платон учит так: “Человеческие дела не заслуживают особых забот; но все же необходимо о них заботиться, хотя счастья в этом и нет”. Аристотель подтверждает: “В том, чтобы отдавать приказания, касающиеся житейских надобностей, нет ничего общего с прекрасным”. Так что никакой судорожной погони за карьерой и социальным или профессиональным успехом мы в древней мудрости не находим.

Человек призван действовать в отпущенных ему пределах: “Счастье предполагает именно деятельность, причем деятельность справедливых и воздержных людей заключает в своей конечной цели много прекрасного”. Но не только практическую деятельность здесь имеет в виду Аристотель: “Еще большее значение имеют те теории и размышления, цель которых в них самих и которые существуют ради себя”. Еще большее значение – для жизни государства.

Именно поэтому христианское непрактичное и “маргинальное” любомудрие – является более прекрасной деятельностью, чем попечение об успехах и карьере.

Китайская мудрость, как известно, предписывает управлять, не управляя и не вмешиваясь насильно в повседневные дела. Платоновский современник Шэнь Бу хай учил: “Разумный правитель, управляя миром, не выказывает себя. Не выказывая себя, он действует. Поэтому он может одним истинным словом водворить в мире порядок и одним неистинным словом ввергнуть мир в смуту”.

Мудрость древних заботилась о правителях, о войске, и, прежде всего – об их нравственном состоянии. Так было не потому, что философам были безразличны крестьяне и купцы. Они заботились о главном: о порядке в государстве, а он в основном зависит от правителей.

Какой же порядок устанавливали древние? Чтобы лучшие были наверху, а худшие внизу. Причем лучшие и худшие не по успеху и карьерному положению, а в нравственном смысле.

Христианство предлагает несравненно более высокую философию, чем философия Платона, и оно также не заботится о том, как и какую карьеру сделает купец или чиновник. Оно не дает предписаний, когда земледельцу сеять и когда собирать урожай. Христианство оставляет это на произвол человека, чтобы заняться более важным – нравственным порядком в обществе.

Для этого нужна скромная и нешумная деятельность на своем месте, не более того. Как говорит Апостол: “Мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем” (1 Тим. 6:7-8).

В самом деле, Апостол Павел был по ремеслу делатель палаток и трудился в этом качестве в Коринфе. Но ни из чего не видно, что Апостол был лучшим делателем палаток в городе, или хотя бы стремился быть им.

Христианство обращало внимание не на социальную мобильность, а на сохранение общественного порядка. Если он извращен, то в таком государстве все неправильно.

Вот эта забота о порядке и нужна сегодня обезумевшей нашей стране. Для того и мобилизуют “элиту”, чтобы отвлечь от ясной и понятной христианину мысли: я живу в послереволюционной России, где порядок извращен коренным образом. В России худшие пришли к власти и уничтожают и развращают тех, кто лучше их. Слышите вы это, идеологи успеха?

Христиан пришли успехом соблазнять! В какой стране и в какой момент: в самый день принятия Государственной Думой убийственного закона об отмене льгот!

Надо осознать: в какой мере Христианство печется о нравственном порядке, в такой же степени враги Христианства заботятся о том, чтобы искоренить всякую мысль о порядке. Именно на утверждение нравственного хаоса и направлена идеология успеха, провозглашенная на заседании “Корпорации православного действия”.

Эта проповедь не только направляет верующих по ложному пути, но и стремится отрезать все другие пути к действительной социальной активности православных.

В оправдание КПД можно сказать лишь одно. И все, что там говорилось, было сказано в глубоком сне. И все, что там писалось, написано во сне.

Ужасна российская жизнь.

И сны России снятся дурные. Бредовые.

Роман Вершилло

август 2004 г.

Помочь проекту

СБЕРБАНК
2202 2036 4595 0645
YOOMONEY
41001410883310

Поделиться

По разделам

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.