Войны и военные слухи вызывают у обычных людей страдание.
Мыслящие и пишущие люди переживают особого рода стресс, потому что их ум уязвим больше, чем совесть.
От стресса они пытаются защититься доступными им сочетаниями фраз. Отсюда общая реакция интеллигентов и интеллектуалов: уклониться от ответа, неясно бормотать (как редакция журнала «Фома»), упрекать в трусости неизвестно кого, как сделал о. Иоанн (Гуайта), обижаться на то, что не дали собрать митинг русских националистов, как Егор Холмогоров.
Интеллигентами движет своя корысть, а не принципы. Они хотят укрыться не от государства или политического раскола в иерархии, а от стресса.
Их рассудок не выдерживает, потому что происходит явно нечто неразумное. Тут, действительно, вспомнишь Камю и Сартра с их «дорогами свободы». Они хотя бы понимали, что неразумное нельзя понять.
Как пишет под влиянием стресса один маленький-маленький человек:
Политика представляет собой своего рода «дешевую праведность»: человек, который произносит «правильные» политически слова, без особых усилий оказывается на стороне Всеобщего Блага, а любой несогласный, соответственно, делается носителем Очень Большого Зла (и в сущности, не совсем даже и человеком).
Вот уже для нашего мыслителя непосильна политика, то есть самое обычное дело, в котором мы все участвуем в своей повседневной жизни. Он просто не знает никаких интеллектуальных усилий, кроме напряжения памяти и сочетания слов.
На самом деле, чтобы оказаться на стороне Всеобщего Блага, усилия не нужны. Они не нужны даже, чтобы мыслить Истину и Благо.
Как писал русский философ:
Примитивный ум полагает, что идее так же трудно «двигаться», как и ему, и он считает, что философия есть трудное «делание». Принудительнейшее для него – его собственное усилие, и он полагает, что это – усилие самой идеи. Он считает, что вне его опыта и переживания, без них, идеи нет. Он примитивно полагает, что нужно напречься пережить, чтобы получилось философствование. Он повторяет юродивое изречение: нельзя научить философии, но можно научить философствовать, не замечая извращенного смысла этой формулы, подчиняющей знание примату переживания. Именно философии можно научить, а философствовать надо отучиться.
Но есть в позиции наших интеллектуалов и некоторая подлость.
Они знают, что в обществе и в Церкви они незаменимы. Только они способны на «особые усилия в постижении Блага».
Но эти усилия, как мы выяснили, вообще не нужны. Они были тщетными уже в мирное время, как знали и философы, и простые люди.
Во время войны это становится ясно даже интеллектуалам. Они неожиданно понимают, что их миссия «объяснителей» и руководителей сознания закончилась.
Впрочем, к сожалению, она не закончилась навсегда, а лишь прервалась на время. Однако интеллигентам недостает ума, чтобы понять хотя бы это.
5 Responses
Не совсем понятно что значит “интеллектуалы в Церкви”. В обществе понятно, там у них какая-никакая ниша есть. А в Церкви-то? Тут ты либо христианин, либо лжебрат…Есть ли иная трактовка?… Или это просто слэнг такой современный называющий лжебратий “интеллектуалами”? спасибо.
К сожалению, в современной Церкви у них есть ниша, и довольно большая.
Вообще-то, это агония. Имею ввиду этих малоприличных юношей.
Неразумное нельзя понять, но его лучше вовремя увидеть и отличить от мудрого не дожидаясь того момента, когда посеянные им семена принесут свои горькие плоды…
Возможно эта агония вызвана тем, что за свои убеждения нужно отвечать? Ни эти “интелектуалы” иуды, ни западные либералы ни готовы на это. Они привыкли безнаказанно лгать, говорить все что угодно, воевать с безоружными людьми, убивать слабых. Сейчас так не получается, их силой вернули в первую реальность, в которой есть земная справедливость и за все надо отвечать. Это видно на примере горе вояк европейцев, которые бегут обратно, “понюхав пороху”.