Религиозно-философские истоки «обновленческого раскола» (1917-1923 гг.)
В 1922 г. для борьбы с Русской Православной Церковью большевистская власть организовала в среде духовенства движение, которое с легкой руки Л.Д. Троцкого обрело название «Обновленческая церковь».
Реформаторские идеи «обновленческих» программ берут свое начало в движении «неохристиан», которое использовало при формировании своего учения идеи русской религиозной философии. В 1901-1903 гг. его основатели встречались с представителями РПЦ на Петербургских религиозно-философских собраниях. Их посещали как священники, направленные с миссионерской целью, так и интересовавшиеся вопросом церковной реформы клирики Москвы и С.-Петербурга, студенты духовных академий. На них выступал епископ Антонин (Грановский), бывал епископ Е. Мещерский и будущие активисты реформаторского движения 1905 – 1907 гг. священники К. Аггеев, П. Раевский, П. Кремлевский, В. Колачев, И. Альбов и др. Здесь и родилось движение «неохристиан». Собрания показали, что большая часть русской религиозной интеллигенции находится вне церкви и условием своего возврата ставит внесение догматических, канонических и богослужебных изменений.
Начав с требований церковных реформ (демократизация внутрицерковных отношений, отделение церкви от государства, принятие церковью активной роли в общественной жизни, введение упрощения богослужения и перевод его на русский язык, ограничение власти черного духовенства, созыв Поместного собора), это направление позднее стало представлять себя как движение за обновление вероучительных основ христианства. Оно руководствовалось учением о «новом религиозном сознании и общественности», которое сформировалось как конгломерат идей, направленных на религиозное преображение общества после социальной революции. В основе учения лежали идеи о сакральной природе общественной жизни и о приближении религиозной эпохи, в которой будет открыта «правда» о единстве «неба и земли» (равночестии духовного и плотского). Учение содержало тезисы о том, что «историческое христианство» в лице существующей Церкви не раскрыло эту евангельскую «правду о земле» (плоти), не борется за «устроение общества как Царства Божьего», но восприняло «губительное» для этих задач направление – «византизм» с его приоритетом аскетического отношения к «плоти».
В течение полутора десятков лет формулировки «нового религиозного сознания» появлялись на страницах периодической печати, в докладах и сочинениях основателей движения – писателей и философов Д. Мережковского, В. Розанова, Н. Бердяева, Д. Философова, Н. Минского, А. Мейера, – а также в статьях общественных и церковных деятелей: «невыполнение церковью своего исторического предназначения», «возврат к первоапостольским временам», «освящение церковью науки и культуры», «ожидание новых откровений», признание «святости» пола и семьи. В результате нововведений, считали они, общество получит обновленную, «живую» религию «подлинного богообщения», оживление «мертвых догматов» и введение новых (в том числе о коллективном «спасении в миру» вместо «личного спасения»), богослужебные гимны, соединяющие элементы языческие и христианские, и «творческий» подход к богослужению. Евангельские заветы постулировались «неохристианами» как заветы «свободы, равенства, братства». В основе учения лежала идея о том, что христианство динамично и Новый Завет должен иметь свое развитие так же, как имела свое религиозное развитие эпоха Ветхого, и Третий Завет откроется в эпохе Святого Духа, которая придет после перемены социальной, с рождением новой церкви. Для этого, согласно концепции Д. Мережковского, требовался сакральный акт со стороны «демократического духовенства»: снятие «помазания с главы самодержца» как акт развенчания или расторжения метафизического союза русского православия и русского самодержавия.
Члены выросшего из собраний нового Петербургского религиозно-философского общества 1907 – 1917 гг. (ПРФО) продолжали пропаганду этих идей до лета 1917 г., восприняв Февральскую революцию как положительный акт. Совет общества составил программу выступлений на религиозно-революционные темы. 23 марта в «Русском слове», был опубликован манифест общества с рекомендациями Временному правительству. В нем совет ПРФО заявил о необходимости совершить для раскрепощения народной совести и предотвращения возможности реставрации соответственный акт от лица церковной иерархии, упраздняющий силу таинства царского миропомазания [1].
В манифесте фигурировали и политические рекомендации:
Довести до сведения правительства следующее: 1) основное начало, которое должно определять отношение нового государственного строя к православной церкви, есть отделение церкви от государства… 3) осуществление… отделения церкви от государства… возможно… только при республиканском строе… 5) свой внутренний строй церковь определяет на соборе, который может быть созван после установления нового правительственного строя. Церковный собор, преждевременно созванный… станет орудием контрреволюционного движения в стране. 6) впредь до вступления церкви на путь свободного самоопределения… временное правительство должно устранить с ответственных постов всех иерархов, составлявших оплот самодержавия… 7) временное правительство… должно упразднить… коллегиально-бюрократическую форму управления церковью. 8) правительству надлежит образовать новый орган высшего церковного управления, который должен быть назван Временным Священным Синодом.
После Февраля «официальную» реформацию стал проводить обер-прокурор Синода В.Н. Львов, который в апреле вступил в Союз демократического духовенства и мирян, организованный священником А.И. Введенским. Деятельность союза оживилась, когда в июле он получил разрешение свободно пользоваться услугами синодальной типографии. К началу августа было напечатано около 4 тыс. экземпляров брошюр А. Введенского и дьякона Т. Скобелева [2].
А.И. Введенский с 1910 г. бывал в кругу мережковцев, всерьез заинтересовался идеями «нового религиозного сознания», в начале 1917 г. участвовал в совместных выступлениях.
В конце лета во «Всероссийском церковно-общественном вестнике», редактируемом Б. Титлиновым, с подачи А. Введенского состоялся своего рода обмен мнениями между «неохристианами» и будущими «обновленцами». В статьях В. Соколова, А. Введенского и других говорилось о бездеятельности интеллигенции в революционной ситуации, предъявлялись обвинения в том, что она не хочет брать дело церковного обновления в свои руки. 24 августа В. Лашнюков резко осудил «религиозную интеллигенцию», много лет призывавшую к обновлению церкви, а теперь молчаливо игнорирующую обращения к ней [3]. В ответной статье Д. Мережковский отметил, что главным в революции для «неохристиан» было разрушение метафизической связи православия и самодержавия. Самодержавие свергнуто, но корни его – православие – оставлены. Ответ подразумевал, что для «неохристиан» нет исторического прецедента для активности, руководить революцией в такой церкви они не намерены [4].
В ходе работы Поместного собора 1917 – 1918 гг. А.И. Введенский и Б.В. Титлинов публиковали во «Всероссийском церковно-общественном вестнике» критические замечания о работе собора, призывали к решительной реформации церкви в России. И собор, переподчинив себе издание, передал газету другому редактору.
После установления власти большевиков, в начале января 1918 г., А. Введенский на страницах «Вестника труда» официально провозгласил Октябрьскую революцию завершающим этапом борьбы всего прогрессивного человечества за добро и правду на земле. А священник И.Ф. Егоров осудил нейтралитет духовенства в классовой борьбе и подчеркнул, что главная его обязанность – служение миру [5]. Как и «неохристиане» в начале века, он объявил, что впереди – великий вселенский религиозный переворот, всеобщий религиозный подъем в массах, который охватит весь мир, и он счастлив пребывать предтечей религиозного возрождения и обновления человечества. С марта петроградская группа «церковных революционеров» начала издавать газету «Правда Божия», в которой, в частности, критически оценила воззвание патриарха Тихона от 19 января. Под руководством А. Введенского стала выходить серия брошюр «Библиотека по вопросам религии и жизни», рассчитанных на массового читателя. «Товарищество духовных писателей» выпускало книги будущих вождей «обновленческого раскола».
Таким образом, в 1917 – 1918 гг. идеи религиозного обновления занимали двух будущих вождей «обновленчества» – И. Егорова (умер в 1920 г.) и А. Введенского. Позже А. Введенского поддерживали А. Боярский, Е. Белков и П. Раевский.
13 апреля 1918 г. при Наркомюсте была образована Межведомственная комиссия для подготовки инструкции по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства. В мае ее распустили и организовали 8-й («ликвидационный») отдел, который возглавил П.А. Красиков. В 1920 г. в его обмене записками с Лениным появилось упоминание о «догматических расхождениях», требуемых для церковного «раскола» [6]. Текст записки и имена участников обсуждения – Ленин, А.В. Луначарский, Ф.Э. Дзержинский – говорят о том, что вопрос об опрокидывании (патриарха Тихона. – И. В.) с помощью реформации обсуждался среди членов Политбюро ЦК РКП(б). П.А. Красиков, считая, что действительного реформаторского движения не наблюдается, высказывался так: Моя линия… расходится с линией ВЧК… Тихона надо шельмовать в лоск… а не опрокидывать с помощью реформации [7].
В 1919 г. в ВЧК был создан 6-й секретный отдел, работа которого впоследствии была негативно оценена его начальником Е.А. Тучковым: Работа по церковникам… до второй половины 1922 года стояла на мертвой точке, осведомление было слабое и малочисленное [8]. По его мнению, требовалось сначала овладеть церковным аппаратом, а уже после этого, имея целую сеть осведомителей, можно было направлять церковь по нужному пути [9]. Под началом Тучкова работали семь сотрудников, которые, согласно его характеристике, были очень слабы, малоразвиты и малограмотны [10]. И они, конечно, не могли разработать реформаторскую программу в духе «нового религиозного сознания». А вот Троцкий, предложивший начать кампанию по изъятию церковных ценностей, не мог не понимать значения «догматических разногласий» для организации «раскола». Как он сам отмечал, в этом деле просто перескочить через буржуазную реформацию не удастся [11].
В 1922 г., после привлечения к сотрудничеству с ГПУ священников А. Введенского, епископа Антонина (Грановского) и П. Раевского, в «обновленческих» программах появились формулировки «неохристиан». После этого в России и за рубежом заговорили о вероучительной «ереси» в «обновленчестве» [12]. Патриарший местоблюститель Петр (Полянский) в 1925 г. назвал программы «обновленцев» «самочинным учением» [13].
В «обновленческих» программах прежде всего была обозначена главная идея «нового религиозного сознания»: пересмотреть основной принцип христианства – его вероучительную статичность [14]. Признавалось, что священству нужно осознать необходимость свободного взгляда на догматы. Замена «основного принципа христианства» связывалась в программах «обновленцев» с переменами в церковной жизни, богослужении, богословии [15].
Помимо программ, тезисы «неохристиан» и ссылки на них появились и в статьях «обновленцев». Так, священник Е. Белков писал, что христианство до сих пор не выполнило своей миссии [16]. А. Введенский подчеркивал, что «симптомы эти» давно были подмечены «высококвалифицированными интеллигентами» Розановым, Булгаковым, Мережковским [17]. Статья «Революция духа» священника К. Семенова использовала термин «византизм» и ссылалась на высказывания бывшего председателя ПРФО А. Карташева [18].
Социальный аспект «нового религиозного сознания» присутствовал у «обновленцев» Е. Белкова [19] и С. Калиновского [20]. О том же писал бывший член ПФРО И. Трегубов [21]. Возвращение к главному догмату «нового религиозного сознания» о «святости плоти» и о «святости» творчества человека постулировалось в статье безымянного автора в журнале «Соборный разум» [22].
В программы церковных реформ, принятых учредительным собранием «Живой церкви» 16 мая 1922 г., также попали тезисы «нового религиозного сознания». Здесь 1-м параграфом шла «реформа догматическая», а параграф 2-й ставил задачей восстановление евангельского первохристианского вероучения, с нарочитым развитием учения о человеческой природе Христа Спасителя. Параграф 6-й объявлял задачей церкви осуществление на земле «правды Божией». Параграф 8-й отменял учение церкви о «Страшном суде, рае и аде», объявляя их «понятиями нравственными». Кроме того, программа постулировала «развитие» «учения о спасении в мире» и «опровержение монашеского учения о спасении личном». Наконец, в ней содержался пункт о приближении богослужения к народному пониманию, упрощении богослужебного чина, реформе богослужебного устава [23].
Использование в статьях «обновленцев» и программах «Живой церкви» [24] положений «неохристианства» свидетельствует о том, что реформаторство в 1922-1923 гг. было одобрено большевистским руководством как инструмент церковного раскола и последующего быстрого разгрома «тихоновщины». И здесь вносимые А. Введенским и его группой «догматические разногласия» были как нельзя кстати: далее планировалось рассорить группы между собой, и после собора 1923 г. прекратить существование «Обновленческой церкви» как выполнившей задачу.
В 20-х числах августа 1922 г. был создан Союз церковного возрождения во главе с епископом Антонином (Грановским). Союз выступил за сохранение монашества и черного епископата, против женатых архиереев и второбрачных клириков, за реформу богослужения и свободное литургическое творчество.
Е. Белков, организовал самостоятельную группу – Союз религиозно-трудовых общин. В 1923 г. в журнале «Соборный разум» временный совет этого союза провозгласил появление в патриаршей Церкви «ереси» – «византизма».
Осенью 1922 г. после переговоров «Живой церкви» с Союзом церковного возрождения от «Живой церкви» отделилась еще одна группа – Союз общин Древле-апостольской церкви. Группа, возглавляемая В. Красницким, сохранила прежнее название – «Живая церковь». Союз общин Древле-апостольской церкви возглавил А. Введенский.
Между тем Комиссию по изъятию церковных ценностей при ЦК РКП(б) сменила Антирелигиозная комиссия. Решение о ее создании было принято Сталиным и Молотовым. Троцкий в ее состав включен не был. Произошел переход от тактики Троцкого уничтожения церкви одним махом к более затяжной борьбе [25]. Согласно сталинской тактики, «Обновленческую церковь» следовало сохранить и после собора, сделав ставку на группу «Живая церковь», а с ней «скоалировать» Союз общин Древле-апостольской церкви (в протоколах Антирелигиозной комиссии 1922-1923 гг. члены союза именовались «левыми»). На «Живую церковь» В. Красницкого ставка была сделана потому, что «основополагающая роль в создании» ее принадлежала ГПУ.
На «обновленческом» соборе 1923 г. группой «Живая церковь» было оглашено мнение, что акцент в вопросе различий с «тихоновской» церковью «Обновленческая церковь» ставит не на реформаторстве, а на различиях политического плана. От лица «Живой церкви» как «руководящей группы» [26] В. Красницкий заявил на соборе, что «Живая церковь» «лозунгом» и «знаменами борьбы за церковную революцию» отныне ставит белый епископат, пресвитерское управление, единую церковную кассу [27].
Между тем в «Соборном разуме» издатель журнала Е. Белков опубликовал выработанные «Предсоборной комиссией при Высшем церковном управлении» «Тезисы предстоящей реформы русской православной церкви на поместном соборе», где содержался весь набор обвинений «обновленцев» в адрес «исторического христианства» [28]. Наиболее показательными в этом отношении стали «Пояснения тезисов», которые представляли собой конспект идей социальной версии «неохристианства» [29].
Выступление В. Красницкого официально положило конец теме радикальных реформ в «обновленчестве». С этого времени, несмотря на продолжавшиеся выступления «красного реформатора» А. Введенского, в изданиях «обновленцев» пропаганда различий с РПЦ прекратилсь. Хотя А. Введенский и Б. Титлинов после 1923 г. продолжали говорить о реформах, но разрешение на это от ГПУ они получали все реже. В большинстве случаев такие выступления А. Введенского проходили в провинции. Там же после 1925 г. издавались брошюры «обновленческих» священников и епископов [30], в которых они отказывались от реформ.
Примечательно, что «неохристиане» не признали «Живую церковь» (они употребляли это название по отношению ко всему «обновленчеству») своею. З. Гиппиус писала в эмиграции, что ее появление только усугубит положение тем, что отдалит приближение церкви новой религиозной эпохи [31]. Н. Бердяев отнес причину появления «Живой церкви» к накоплению недостатков в церкви прежней. А по поводу религиозного содержания (то есть того, что сторонники А. Введенского не усвоили мистическую сторону «нового религиозного сознания») заметил: Ни единой религиозной мысли, никакого творческого религиозного порыва, никаких признаков сознания, стоящего на высоте тех тем, которыми жила русская религиозная мысль 19-20 века!.. Произошло ниспадение, «демократизация» качеств религиозных тем [32].
Таким образом, привлечение реформаторских идей «неохристиан» в программы «обновленчества» 1922-1923 гг. было прежде всего составляющей политического момента, позволяющей, как рассчитывало большевистское руководство, обострить «революционные» противоречия в РПЦ до «раскола». С другой стороны, для А. Введенского и его единомышленников это было средством заинтересовать «обновленчеством» тех представителей интеллигенции, которых в начале века привлекала идея религиозного обновления церкви и общества. Однако эффект этой меры был кратковременным и в дальнейшем привел к обратным результатам.
И.В. Воронцова
Примечания
[1] Гайда Ф.А. Русская Церковь и политическая ситуация после Февральской революции 1917 г. (К постановке вопроса) // Из истории русской иерархии. М., 2002. С. 61–63
[2] Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917. № 76. С. 4
[3] Лашнюков В. Еще раз об интеллигенции // Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917. 24 авг. С. 3
[4] Мережковский Д. Есть Россия // Русское слово. 1917. 22 авг. С. 5
[5] Вестник труда. 1918. № 2. С. 1
[6] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, 1917 – 1941: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 259
[7] Там же. С. 159–160
[8] Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922 – 1925. Кн. 2. М.; Новосибирск, 1998. С. 416
[9] Там же. с. 396
[10] Там же. с. 308
[11] См.: Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922 – 1925. Кн. 1. М.; Новосибирск, 1998. С. 162
[12] Правда о Живой церкви // Свет (Харбин). 1923. № 1203–1204
[13] См.: Акты святейшего патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти, 1917 – 1943. М., 1994. С. 420
[14] Введенский А. Что должен сделать грядущий собор? // Живая церковь. 1922. №2. С. 4
[15] Там же
[16] Белков Е. Предвестники Живой церкви // Живая церковь. 1922. № 2. С. 7
[17] Введенский А. Кто пойдет путем обновления церкви? // Живая церковь. 1922. №3. С. 2, 3
[18] Семенов К.В. Революция духа // Живая церковь. 1922. № 10. С. 15
[19] Белков Е. Указ. соч. С. 8
[20] Калиновский С. В чем сущность «Живой церкви» // Живая церковь. 1922. № 2. С. 13
[21] Трегубов И. Церковная революция, ее враги и друзья // Живая церковь. 1922. № 2. С. 13
[22] Наши задачи // Соборный разум. 1922. № 1. С. 5–7
[23] Живая церковь. 1922. № 10. С. 16
24 Не путать с группой В Красницкого «Живая церковь». Размежевание обновленчества на группы начинается в августе 1922 г.
[25] Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922 – 1925. Кн. 1. С. 102
[26] К созыву церковного собора // Соборный разум. 1923. № 1–2. С. 1
[27] Красницкий В. Поместный собор Российской Православной Церкви 1923 года (Бюллетени). М., 1923. С. 3
[28] Тезисы предстоящей реформы православной церкви на поместном соборе // Соборный разум. 1923. № 1-2. С. 17–20
[29] Пояснения тезисов // Церковная жизнь. 1923. № 3. С. 13–16
[30] См., напр.: Адамов Дм. Политическое обоснование церковного обновленчества. Воронеж, 1925; Минин Н. Влияние обновленчества на религии в мировом, вселенском масштабе. Семипалатинск, 1926.
[31] См.: Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius. Voll. 11. Munchen, 1972. C. 171
[32] Бердяев Н. «Живая церковь» и религиозное возрождение России // София: Проблемы культуры и религиозной философии. Берлин, 1923. С. 130–131
