Христианский суд и неосуждение
Чтобы завершить наше исследование того, что такое «неосуждение» в современном Православии, нам осталось указать на то, к чему приводит «неосуждение» в личной, Церковной и общественной жизни.
Да, неосуждение самым явным образом не остается без результата. Оно оказывает разлагающее влияние на сознание и речь отдельных лиц и на духовное здоровье всего общества и на диалог в нем.
Как может быть здоровым то общество, в котором смешались:
- подавление истины неправдой (Рим. 1:18),
- внушение лжи, ее самовнушение
- и, наконец, добровольное лишение себя разума?
В личном плане «неосуждение» оказывается удобным, хотя и не для всех. Удобно оно только для того, кто готов мирно жить в мире, где на самом деле идет война всех против всех.
Человеку кажется, что он не судит и сам защищен от суда. Его совесть спокойна, мир в душе ничем не смущен. Но не судить он не может, и поэтому продолжает судить, замечая это за другими, но только не за собой. Уйти от суда он тоже на самом деле не может. Он может только на время забыть о суде и гневаться на тех, кто ему о нем напоминает.
«Неосуждение» представляет собой механизм для управления сознанием, обществом и Церковью. Все, в чем видят осуждение, осуждается со всей силой личного негодования и общественного принуждения.
Что отвечать «неосуждающим»?
Вообще очень легко ответить на требование «не осуждать». Поборнику мира в душе и обществе надо сказать: «Вот ты и не суди. Зачем ты меня судишь за то, что я сужу?»
Но в духовно больном обществе именно это и некому сказать. В обществе, добровольно лишившем себя разума, личное «Я» защищено от любых возражений, не замечает в себе никаких противоречий и своего раздвоения. Личное «Я» защищено «Я» коллективным, а с коллективом невозможно завязать диалог.
Не слышат приговор
Основным результатом диалектики неосуждения является то, что человек не слышит приговор Суда, о котором мы говорили выше.
Суждение о сущности: то самое «Иди и смотри!», – столь естественное и неизбежное для любого человека, подготавливает к тому, чтобы услышать и окончательный приговор о нас самих.
Несуждение готовит человека к противоположному. Подготовленный и определенным образом обновленный (по сравнению с человеком, созданным Богом) человек уже не способен услышать этот приговор. Хуже того, он как бы невиновен в этом, и в своей невинности продолжает пустословить дальше.
Не слышит приговора и общество, составленное из таких новых людей. Неосуждение – это ведь социальная практика. Здесь новые люди учат друг друга уходить от суда над их мыслями и делами. Это самообучение приводит к тому, что ужасная реальность скрыта все больше и больше, и к ней все страшней и все непривычней обращаться.
Авторитетное сознание
Патологическое сознание продуцирует все то же, что производит и разумное сознание. Оно мыслит, действует, судит и говорит, но без руководящего разума, который отвечает за их проявления. Итак, мы видим, что за неосуждением стоит примитивный языческий взгляд: силы души есть, проявления есть, а сущности нет. Все собственно человеческое происходит помимо души, и известно, где: в авторитетном сознании коллектива, которое тоже сознанием не назовешь.
Грех и ложь выглядят случайными
Новый человек испуган общественным беспорядком, который он же и создал. С ужасом он осознает, что такой же беспорядок царит в его собственной душе.
Испугавшись беспорядка своей души, человек уже не может устоять ни на какой твердой мысли, а соскальзывает к самым необычным и неосновательным суждениям. Если убрать суд, то все грехи и ошибки, ереси и преступления будут выглядит случайными, преходящими, не имеющими существа и ни какому существу не относящимися.
Вот почему с такой уверенностью настаивают на том, что А.И. Осипов не еретик, а только высказывает еретические высказывания. За этим стоит допущение, что человек может измениться в любую сторону и в любой момент. Теперь душа человека не открытая книга, не общий ум, не закон, вложенный Творцом, а потемки, кибернетический черный ящик, где есть нечто перед ним (входящая информация) и после него (исходящая), но неизвестно, что в нем.
Радикальная внешность
Обязанность судить только о том, что нам представляется, и составлять из этого свои частные мнения о внешности вещей и лиц имеет и оборотную сторону.
У нового человека, как носителя патологического сознания, есть только внешность. Пусть его внутреннее содержание богаче и оригинальнее, чем у разумного сознания, но лишь за счет внутреннего раздора. Новый человек дорожит этим «богатством». С другой, и самой главной, стороны такое сознание вообще не существует. Внутреннее содержание его уничтожено, осталась только маска, социальная роль.
Новый человек – всего лишь актер, изображающий из себя политика и церковного деятеля, христианина, националиста и либерала.
Аморализм
Патологическое неведение общей и известной всем природы человека неизбежно поражает и область заповедей. Мораль перестает быть способом познания и доказательства. В области человеческой нравственности возникает неустранимая неясность.
У беззаконников типа А.И. Осипова или А. Кураева неосуждение вырастает в целую аморальную теорию по типу декадентской морали. Неосуждение здесь сочетается с любовью ко греху:
Любовь Достоевского – это жалость того же князя Мышкина к ударившему его купцу Рогожину, это сострадание к страждущему телом и душой ближнему, неосуждение его: «Братья, не бойтесь греха людей, любите человека и во грехе его».
А. И. Осипов
Неосуждение сочетается и с гностическим учением о «несправедливом» Боге:
Бог… готов переступать требования «справедливости» и не взирать на наши грехи. Справедливости требует диавол: мол, раз этот человек грешил и служил мне, то Ты навсегда должен оставить его мне. Но Бог Евангелия выше справедливости.
А. Кураев
Антиобщественный момент
Разумеется, в «неосуждающем» сознании есть мощный антиобщественный момент. Все, что оно совершает, и все, за что оно не отвечает, направлено против других лиц. Патологическое сознание нарушает государственную дружбу, непрестанно враждуя даже против родственных ему духовных калек.
Раздор в душе постоянен, хотя порядка в нем, разумеется, нет. Постоянство здесь возникает благодаря солидарности духовно больных людей и той цензуре, которую эти больные люди осуществляют над мыслями и словами. Неудивительно, что орудием такого сознания становится диалектика как жанр патологической речи. Само это сознание диалектично, то есть притворяется, но раскрывает свои патологические черты так, чтобы они могли играть социально дезорганизующую роль.
Разговоры о неосуждении подрывают разумный диалог. Вместо диалога о благе и справедливости мы имеем патологическую речь, которая достигает мира в обществе через запрет на несогласие (между истиной и ложью) и согласие (в истине).
Диалектика неосуждения нужна модернистам, чтобы творить злые дела, собственно – любые дела по своему произволу. Эта же диалектика нужна и православным, потому что выводит их из невыносимой ситуации, когда вокруг них торжествует нечестие. Так диалектика неосуждения становится одним из способов общественной спайки, когда модернисты и православные действуют заодно, хотя и по разным мотивам.
Но больное сознание не может перестать бояться, каким бы всесильным оно себя не ощущало. Поэтому новое общество и новая Церковь находятся в состоянии постоянной революции. Чтобы все по видимости оставалось по-прежнему, нужно непрестанно согласовывать беспорядок внутренний с беспорядком внешним, что, собственно, и называется «социальным сатанизмом».
Социальный сатанизм
«Неосуждение» служит для самоуспокоения, стяжания мира в душе своими собственными усилиями, в том числе интеллектуальными. Это социальная магия, когда кажется, что никто никого не судит, но все судят «коллективным» или «соборным» разумом, и поэтому судят всегда неправильно и несправедливо, «присно заблуждают сердцем» (Пс. 94:10).
Нежелание говорить о сущности вещей и лиц, неудержимая склонность рассуждать об околичностях, – все это уклонения к небытию. Страстное желание не видеть реальность и жить в выдуманном мире – это поклонение смерти.
Следующая глава Заключение. Два сознания
