Культурный уровень модернистов меняется от поколения к поколению. Я почерпнул это наблюдение из полезной книги Ирины Воронцовой «Русская религиозно-философская мысль в начале XX века» (М., 2008), где она отмечает падение культуры у советских обновленцев по сравнению с дореволюционными.
В самом деле, культура – это важный синтетический критерий, с помощью которого можно анализировать гностицизм разных родов, в том числе – в Православной Церкви XXI века. Сравним: Анатолий Левитин и Андрей Кураев, Алексей Лосев и митр. Иларион (Алфеев)…
Какая страшная убыль человеческого содержания! Какая мощная работа была проведена по расчистке внутреннего пространства от всего, что хотя бы косвенно касалось Христианства и христианской государственности!
Культура – то, что понятно без объяснений
Исчезли целые классы вещей, понятных без объяснения всего 40-50 лет тому назад. А ведь культура – это как раз то, что понятно без объяснений. Несколько поколений людей живут одновременно в своей стране, понимают несколько простых вещей, говорят о них на родном языке и не объясняют каждый раз, что они имеют в виду.
Культура в этом смысле есть сочетание первой и второй реальности, где каждая из реальностей оценивается верно, но они неверно сочетаются. Верное сочетание, где истина и мнимость находятся на своих местах, это уже не культура, а вера и мудрость.
В культуре истина и мнимость сочетаются условно, по невысказанной договоренности поколений. И раз это сочетание зависит от людей, значит культуре – самому ее ядру — всегда угрожает бескультурье. Это видно на примере таких культурно-некультурных людей как интеллигенты XIX века: Белинский, Н.К. Михайловский и т.п.
Итак, вся культура держится на неуловимом общественном доверии, на понимании вещей не из слов, а из атмосферы. Или, как в XXI веке, не держится, потому что в российском Обществе-Церкви царит взаимное недоверие.
Сегодня кому-то без объяснения понятно, что Осипов – православный, о. Павел Великанов – христианин, о. В. Рубский – священник. И не то чтобы не знают этих лиц или их мнения неизвестны. Неизвестно, а, говоря точнее, ложно понято, что такое Православие, что такое священство. Человек уже знает все основное, знает неправильно и узнал это неизвестно откуда.
Ситуация была бы безвыходной, если бы человеческое содержание исчерпывалось культурой. К счастью, интеллектуальная честность – это явление не культурное. Поэтому христиане говорят правду, даже с риском прослыть людьми некультурными, говорящими не на языке своего племени.
6 Responses
“Культурный уровень модернистов меняется от поколения к поколению. Я почерпнул это наблюдение из полезной книги Ирины Воронцовой «Русская религиозно-философская мысль в начале XX века» (М., 2008), где она отмечает падение культуры у советских обновленцев по сравнению с дореволюционными”. Как вы оцениваете культурный уровень современных православных христиан, и каково его соотношение с культурным уровнем модернистов?
Или лучше поставить вопрос следующим образом. Можно ли разсматривать культурный уровень модернистов и православных христиан отдельно? Не уместнее ли разсматривать культурный уровень современного человека? Ведь это социальная категория, а не религиозная.
Нет. Речь о том, может ли православный Христианин быть современным человеком. Не может.
Я имел ввиду человека нашего времени, человека эпохи отступления. Ведь все мы, хотим того или нет, люди эпохи отступления.
Нет, отец Феодор. Мы не хотим и поэтому не являемся людьми эпохи отступления.
Надо осознать себя человеком не нынешнего века. Тогда век с его масскультом: полным бескультурьем и безвкусицей (и даже в Церкви) будет доставлять страдания.
То, что было понятно без объяснений ещё в 1960-е годы одновременно нескольким поколениям и может быть названо общей культурой народа, которая тогда имела место, а ныне – нет, можно пояснить простыми примерами. Всероссийское общество охраны памятников, созданное тогда русскими интеллигентами, было понятно и приветствовалось всеми, но по разным мотивам. Здесь то смешение первой и второй реальности, о котором пишет автор. Гибли памятники старой России, и это вызывало реальную боль (первая реальность). Но спасать их призывали во имя сохранения культурного наследия предков для будущих поколений, которые построят коммунизм. Это часто оставалось невысказанным но было “очевидно” всем. Это – вторая реальность.
Сравните теперь с какой-нибудь “программой сохранения объектов культурного наследия Москвы” и вы увидите, что нет и в помине того невысказанного согласия поколений: программа лживая насквозь, не нужна даже тем, кто её “создал”, не говоря уже о массовом человеке, которому на это наследие глубоко наплевать. В наше время нет интеллигенции, вернее она стала маргинальной, уступив свое место непристойным “звездам”. А в 1960-е годы она была частью народа и могла учить и призывать. Возьмите хотя-бы “Письма из Русского музея” Солоухина. Их прочёл весь СССР. А сейчас об этой книге никто бы не узнал. Подобные ей выходят и сейчас тиражом 500 экземпляров, “Москва, снесенная Лужковым” и т п. Всё это доказывает правильность определений данной статьи.