Немыслимое и невозможное это сочетание – марксизма и религии – существует, однако, на уровне фактов, в обыденной и политической жизни.
Едва ли стоит этому удивляться. При советском режиме школьники и студенты принудительно изучали основы марксизма, и, соответственно, любой человек старше 40 лет может считаться прошедшим марксистскую «промывку мозгов».
В начале 90-х годов истмат и диамат уходят, но на смену им не приходит какое-либо альтернативное мировоззрение. Наступает эпоха постмодернизма, который насаждается «прогрессивной» интеллигенцией. А что такое постмодернизм, как не тот же марксизм, хотя и подвергшийся иронической переработке…
Но даже и при большом желании от коммунистических отпечатков на сознании непросто избавиться. Ведь марксизм – это смертельная духовная болезнь, гностически перерождающая все вокруг себя. Эту болезнь и ее симптомы необходимо научиться видеть, и сознательно с ними бороться.
Для начала дадим краткую справку.
Теория Маркса обычно именуется историческим материализмом (истматом), и описывает закономерности развития капиталистического общества. В основе этих закономерностей лежит борьба классов, из которых рабочему классу приписывается роль коллективного Мессии, несущего окончательное освобождение. Неизбежная социальная революция создаст коммунистический строй, где человек обретет божественную свободу произвольно изменять свою природу: «Кто был ничем, тот станет всем».
Всё, что говорится у Маркса о коммунизме, принадлежит уже не к его экономической и политической теории, а прямо к области веры. Марксизм служит мистическим руководством ко «спасению» человека от пределов, указанных ему Творцом.
Какая же теория нужна богоборцам? Такая, которая обладает ничтожным теоретическим значением, но максимально освобождает человека для практических действий по самоспасению.
Уже Маркс сделал шаги в сторону ничем не ограниченной практики, не ограниченной даже догмой его собственного марксизма. Тактика революционной партии по захвату и удержанию власти – вот вам и весь истмат. Вскоре после смерти Маркса ленинизм-сталинизм окончательно превращает истмат в этикетку, прикрывающую любые действия: революционные или контрреволюционные, все равно.
В этом очищенном виде марксизм уже вполне готов проникать в политические и культурологические теории, в социологию и «православное» богословие.
Прямой синтез марксизма с Христианством мы находим в мирологии таких теоретиков как митр. Никодим (Ротов) или о. Виталий Боровой, в латиноамериканском «богословии революции», у Э. Блоха, Ю. Мольтманна и т.п. Здесь мы встречаем и учение о классовой борьбе, и коммунистическую утопию, и призыв к революции ради достижения социальной справедливости.
Эта линия догматического марксизма была обречена на угасание в особенности с падением социалистических режимов.
Гораздо более светлое будущее ожидало марксизм в модернистском богословии. Ведь и модернизм это тоже не учение о Божественной Истине, а методические указания о действиях в мире повседневности.
Наследие марксизма следует видеть всюду, где Православие устраняется в виде Богопочитания (религии). Православие как образ жизни – что это, как не то же марксистское: «Бытие определяет сознание»?
Религия предстает как человеческая деятельность, но это не поклонение твари Творцу. Этого больше нет, а есть такая «религия», как если бы сам человек был богом, свободно творящим себя и окружающий мир. Спасение становится лишь одной из возможностей, которую реализовать призван сам человек.
Встав на точку зрения чистой тактики, теряешь веру, разум и стыд. Это, конечно, ужасно, но открывает широкие возможности. Поэтому уже и полностью беспринципный человек сегодня может быть «богословом», «миссионером» и т.п. Поэтому уже и православный священник может учить примерно так:
Россия на пороге качественных перемен. Россия стремится снова выйти на державный имперский курс. Наши враги предпринимают все возможные действия, чтобы этого не допустить. И сегодня необходимо задуматься, стоит ли нам в переломный для Отечества момент рассуждать о Пресуществлении и благодати. Именно такие мутные вопросы и вызывают смуту, приводящую к расколу.
Если суть дела в том, чтобы своими силами спасти Россию или весь мир, то любое учение о Евхаристии и о благодати – ненужно и вредно. Это для спасения в жизнь вечную правая вера в благодать и Таинства необходима, а для самоспасения – категорически противопоказана.
И греческий «политический исихазм», и «нравственный монизм» А.И. Осипова – это всё проявления марксизма в богословии. Новое тактически целесообразное «православие» здесь устранено от Того, Кто единственно и дарует спасение. Бог – Творец и Спаситель – заменяется человеком, новым творцом и самоспасителем.
Эту бедственную и ничтожную попытку модернизма сщмч. Виктор Глазовский описывал таким образом:
Вместо того, чтобы твердо и смело судить всю настоящую жизнь истиной учения о совершенном Божием спасении мира, они осмысливают эту истину ее возможной пригодностью, полезностью для жизни человека…
Для новых богословов историческое дело Христа-Спасителя в той форме, в какой оно совершено, безусловно должно потерять, и уже для многих несчастных потеряло, свой смысл и значение. И человек снова возвращается на путь естественного мышления и еще только “возможности” своего спасения, и в муках отчаяния снова вопиет к Небу словами апостола Павла: “Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти”.
Роман Вершилло
