Мф, 87 зач., 21, 33—42
Сказал Господь такую притчу: был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило, построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а иного побили камнями. Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же. Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его. И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями? Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои. Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших?
Настоящею притчею Христос научает многому: что Бог с давних времен промышлял об иудеях; что они с самого начала склонны были к убийству; что приняты были всевозможные меры для их исправления; что даже по избиении ими пророков, Бог не отвратился от них, но еще послал к ним Сына; что и один и тот же есть Бог Нового и Ветхого Завета; что чрез смерть Христову совершено великое дело; что иудеи за крест Христов и за злодеяние свое понесут крайнее наказание; что будут призваны язычники, иудеи же отвержены. Притчу эту Христос предлагает после предыдущей для того чтоб тем показать всю тяжесть и совершенную непростительность греха их. Как же и чем именно? Тем, что иудеи, при всем об них попечении, дали блудницам и мытарям опередить себя, и притом так много. Рассуди же, как велико было Божие попечение о них, и как непомерна их беспечность. Он сам сделал все, что надлежало делать земледельцам: обнес оградою, насадил виноградник, и все прочее, а им оставил немногое: заботиться о том, что уже есть, и сберегать порученное. Ничто не было забыто, все приготовлено, но и при всем том они ничем не воспользовались, хотя многое и в большей мере получили от Бога. Так, когда иудеи вышли из Египта, Бог дал им закон, дал им город, устроил жертвенник и храм воздвигнул. «И отъиде», – то есть, долго терпел, не всегда наказывал тотчас по преступлении. Под отшествием разумеется великое Божие долготерпение. “И посла рабы Своя”, то есть Пророков, «прияти плоды»,- то есть повиновение, доказываемое делами. Но они и в этом случае показали свою злобу: не только после таких попечений о них не дали плода, что обнаруживало их недеятельность, но даже вознегодовали на пришедших. Если нечего было отдать, хотя были к тому обязаны, то им надлежало не досадовать и не негодовать, а умолять. Они же не только вознегодовали, но еще обагрили руки свои кровью и, сами заслуживая казни, предали казни посланных. Поэтому Бог послал в другой и в третий раз, чтобы обнаружилась и их злоба и человеколюбие Пославшего. Но почему Бог не тотчас послал Сына? Для того, чтобы они почувствовали, как несправедливо поступили с посланными рабами, и отложивши гнев, устыдились Его пришествия. Есть и другие причины; но пока займемся дальнейшим. Что значат слова: “еда како усрамятся”? Ими показывается не неведение в Боге, а только намерение обнаружить великость греха и его совершенную непростительность. Бог знал, что убьют и Сына; и однако, послал. Словами же: “усрамятся Сына Моего” указывает, что должны они были сделать, – потому что им должно было устыдиться. Так, если и в другом месте говорит: “аще убо услышат” (Иез. 2:5), то не по неведению; но чтобы не сказал кто-нибудь из людей безрассудных, что самое предсказание Божие невольно влечет к неповиновению, для того и употребляет такой образ выражения: «аще убо», «еда како». Если они уже были непризнательны к рабам, то по крайней мере должны были почтить достоинство Сына. Но как же поступили они? В то время, как им должно было придти и просить помилования в своих преступлениях, – они ведут себя по-прежнему, даже предпринимают новые злодеяния, ужаснее прежних. На это и сам Христос указывает, говоря: “исполните меру отец ваших” (Мф. 23:32). В том же обвиняли их прежде пророки, говоря: “руки ваши исполнены крове” (Ис. 1:15), и: “кровь с кровьми мешают” (Ос. 4:2), также: “созидающии Сиона кровьми” (Мих. 3:10). Но они не сделались благоразумнее, хотя и дана им была эта великая заповедь: “не убиеши”, а чрез нее велено было воздерживаться от многого другого, и много употреблено было других различных побуждений к исполнению ими этой заповеди. Но, несмотря и на все это, они не оставили своего злого навыка. Но что говорят они, увидев Сына? “Приидите, убием Его”. Для чего и за что? Можно ли им было обвинять Его в чем-нибудь, великом или малом? Разве в том, что Он почтил вас, и будучи Богом, соделался для вас человеком и совершил бесчисленные чудеса? Или в том, что прощал грехи? Или в том, что призывал в царствие? Смотри, как они при своем нечестии крайне безумны, и как безрассудно их побуждение к убийству: “убием Его”, говорят они, “и наше будет достояние!” (Лк. 20:14). И где намерены убить? Вне винограда.
Видишь, как Христос предсказывает о самом месте, где будет убит? “И изведше убиша” (Лк. 20:15). По свидетельству ев. Луки, Христос сам объявил, что надлежало им за это претерпеть, а они сказали: “да не будет”, но Он привел свидетельство. “Воззрев, – говорится, – на них, рече: что убо писаное сие: камень, егоже небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла?” И: “всяк падый на нем сокрушится” (ст. 16-18). Матфей же говорит, что иудеи сами произнесли приговор. Но в этом нет противоречия; и то, и другое было. Они произнесли на себя этот приговор, а потом, уразумев смысл притчи, сказали: “да не будет”, и Он возразил им словами пророка, уверяя, что это непременно сбудется. Впрочем, и в этом случае не указал им прямо на язычников, чтобы не раздражить их против Себя, но намекнул только, сказав: “и виноград предаст иным” (Лк. 20:16). Без сомнения, Он и притчу сказал для того, чтобы иудеи сами произнесли приговор, что случилось и с Давидом, когда он произнес осуждение себе, уразумев притчу Нафана. Суди же по этому, как справедлив приговор, когда подвергаемые наказанию сами себя обвиняют. Потом, для того, чтобы они видели, что не только самая справедливость требует этого, но что давно уже предрекла это благодать Святого Духа, и Бог так определил, Христос приводит пророчество и обличает их, говоря: “несте ли чли николиже”, яко «камень, егоже небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла? От Господа бысть сей, и есть дивен во очию нашею». Он всячески уверяет иудеев, что они, как неверующие, будут изгнаны, а язычники приняты. Это дал Он разуметь и обращением с хананеянкою, и избранием осла при входе во Иерусалим, и примером сотника, и многими притчами; на это же указывает и теперь. Поэтому Он и присовокупил: “от Господа бысть сей, и есть дивен во очию нашею”, давая тем знать, что верующие язычники и те, которые из самих иудеев уверуют, составят одно, несмотря на все их прежнее между собою различие. Затем, чтобы они знали, что все это нисколько не противно Божию совершенству, а напротив весьма сообразно с ним, и даже чудно и поразительно для всякого (а и действительно это было несказанное чудо), – Христос присовокупил: “от Господа бысть сей”. Камнем называет Себя, а зиждущими – учителей иудейских; то же сказано и Иезекиилем: “зиждущии стену, и помазующие неискусно” (Иез. 13:10). Как же “небрегоша”? Когда говорили: “Сей несть от Бога” (Ин. 9:16); “Сей льстит народы” (Ин. 7:12); также: “Самарянин еси Ты, и беса имаши” (Ин. 8:48). Наконец, чтобы они знали, что им угрожает не одно отвержение, указывает на самые казни: всяк “падый на камени сем, сокрушится; а на немже падет, сотрыет и” (Мф. 21:44). Здесь Христос представляет двоякую гибель: одну от преткновения и соблазна, – это означают слова: “падый на камени сем”; а другую, когда подвергнутся пленению, бедствиям и совершенной погибели, – что ясно выразил словами: “сотрыет и”. Этим же Он указал и на Свое воскресение. Пророк Исаия говорит, что Он обвиняет виноградник (то есть народ); здесь же порицает и начальников народа. У Исаии говорит Он: “что подобаше Мне сотворити винограду Моему, и не сотворих?” (Ис. 5:4). А у другого пророка: “кое обретоша отцы ваши во Мне прегрешение?” (Иер. 2:5). Также: “людие Мои, что сотворих вам, или чим оскорбих вас?” (Мих. 6:3). Так Он изображал неблагодарность иудейского народа, что они за все Его благодеяния воздали Ему противным! Здесь то же самое говорит с большею силою. Не Сам Он является говорящим: “что подобаше Мне сотворити, и не сотворих?” Но представляет, что они сами произносят приговор, что все для них было сделано, и тем сами себя осуждают. Слова их: “злых зле погубит, и виноград предаст иным делателем” – то и означают, что они сами на себя произносят самый строгий приговор. И Стефан укоряет их в этом, особенно нападая на них за то, что они, пользуясь постоянно великим Божиим промышлением о них, воздавали Благодетелю совсем противным; и это самое было ясным доказательством того, что не наказывающий, но сами наказываемые были виновниками ниспосылаемой на них казни. То же доказывается и здесь, как притчею, так и пророчеством. Христос не удовольствовался одною притчею, но привел еще два пророчества: одно Давидово, другое – собственное Свое. Итак, что же должны были сделать иудеи, выслушав это? Не поклониться ли Господу? Не удивляться ли Божией о них попечительности, явленной как в древние времена, так и после этого? Если никакое благодеяние не могло их сделать лучшими, то по крайней мере не надлежало ли им вразумиться хотя страхом наказания? Но они не вразумились.
св. Иоанн Златоуст
