Современный читатель непрерывно и случайно понимает мнимым образом то, что ему сообщают ньюсмейкеры.
Ньюсмейкеров не очень много. В православной и светской среде они обладают властью создавать темы для обсуждения, то есть определять, что является публичным в нашем обществе. Эта их власть не имеет отношения к истине, к Богу и человеку. Попросту говоря, все, о чем пишет Кураев, является несущественным.
Я говорю об обобщенном Кураеве: о месте, которое он занимает уже 30 лет, но которое лично с ним не связано. Он создает эхо, которое доносится и до тебя, но сам он все равно что не существует.
Дело даже не в том, что ньюсмейкер обычно человек негодный и его мнения не имеют значения. Конечно, это опасно: читать и слушать Кураева. Он создает информационные поводы и вместе с их мнимой новизной внушает ложные мнения. Читатель читает, и все меньше и меньше понимает что-либо. Он учится внимать голосу хозяина: невидимой общественной власти.
Ньюсмейкер выполняет за нас часть важной работы. Без него мы бы не знали, что именно эти вещи, события и лица не имеют существенного значения. Выходит большая экономия: прочел у Кураева о чем-либо, и вычеркнул из памяти. Удобно…
Попробуйте применить этот эвристический прием, и вы увидите, насколько расчистился горизонт. Больше не нужно думать о Сталине, Путине и коронавирусе. А не думая об этом, можно увидеть что-то важное в тех же самых лицах и событиях, которые несущественны у Кураева.
Città corrotta
Я ведь не говорю, что этих лиц и событий не существует. Я обращаю ваше внимание, что общественная дискуссия ведется не в стерильных условиях, а в развращенном обществе (città corrotta). Здесь никто ничего не исследует, каково оно есть на самом деле. Тебе предлагают не Сталина обсудить, а выбрать из списка готовых ответов, среди которых ни одного точного и верного.
И вот в нашем развращенном городе новости и их обработка Кураевым играют большую роль, в частности, служат в качестве алиби. Например: если я против мозаик в главном храме Вооруженных сил, то я против обмирщения Церкви, и этот грех мне отпущен, даже если «я» – это сам Кураев, сделавший для обмирщения едва ли не больше прочих.
Мы приходим к выводу, что Кураев-ньюсмейкер интересен человеку тем же, чем массовый человек интересен сам себе. То есть, не с существенной стороны: как человек, как раб Божий, а с привходящей, случайной, новостной.
