Православное учение о Богообщении не может быть правильно построено, если не основано на учении об Искуплении.
Крестной смертью Спасителя искуплено все человечество, поскольку Господь вознес на Крест общее всем нам естество. Но каждый из нас есть личность, отдельная, неделимая и не сливаемая с другими личностями. Чтобы спастись для жизни вечной, мы непременно должны усвоить плоды Искупления, совершенного единожды на Голгофе, приняв крещение, а затем другие таинства Церковные.
Митр. Антоний (Храповицкий) представлял себе это усвоение таким образом, что сострадающая любовь “переливается” из сердца Спасителя в наши сердца (Антоний (Храповицкий) митр. 1917, 296). Из этого художественного образа следует, что усвоение плодов Искупления происходит без Посредника и как бы само собой, по законам естества, которое у Богочеловека и человека общее, – по законам естества человеческого.
Но именно это невозможно. Усвоение человеку сострадающей любви не может осуществляться без посредства, через простое “переливание”. Это равносильно тому, как если бы стали представлять человеческое естество как некоторое “море сущности”, а отдельных людей, как сосуды, наполненные этой сущностью.
Тогда человек был бы частным проявлением общей природы, как камень, или стакан воды. Мы хотим этим сказать, что из такого представления о человеке непонятно, зачем Господь наделил человека “душой живой”, а не сделал его особым родом камней или растений. Во-вторых, исчезает человеческая личность, которая получается не через розлив общей природы, а сотворена Богом по Своему образу и подобию.
Границы личности не являются условным обозначением того, где кончается Петр и начинается Павел. А поэтому сострадающая любовь, если ее понимать вместе с митр. Антонием как благодать, не может быть усвоена человеку непосредственно.
Более того, качество, через которое “совершается” усвоение плодов Искупления, само будет посредничать между Богом и человеком, что, конечно, невозможно.
Или скажут, что Личность Спасителя включала в себя все личности всех спасенных людей? Но это невозможно, так как личности не могут быть частями личности. Это и нечестиво: тогда одни были бы включены в Личность Богочеловека, а другие, по непонятной причине, отвергнуты. Или все спасены, и нет нужды ни в таинствах, ни в самой Церкви Христианской, ни в подвигах добродетели, ни в правой вере?
Скажут ли, что Господь соединился не с личностью каждого, а только с Церковью – Невестой Агнца, в которую, как в новую восстановленную природу, включены и мы? Но это воспроизведение гностической ереси, и в этом случае личность каждого становится чужда плодов Искупления, потому что личность – не отрезок и не часть природы, пусть и обновленной, и спасенной.
Чтобы избежать этих неприятных для себя выражений, “новые еретики” объявляют спасение общим делом всей Церкви, на том основании, что “Богочеловек = Церковь” (Јустин (Поповић) 1978, 7). Тогда страдания членов Церкви будут иметь ту же спасительную и искупляющую силу, что и страдания и смерть на Голгофе Иисуса Христа.
О. Иустин (Попович) заявляет, что “Всеевангелие Церкви Христовой охватывает и христообразные страдания члена Церкви, как “сотелесника” (Еф. 3:6) Богочеловеческого тела Христова. Потому что они в этом пресвятом Теле переживают страдания Спасителя как составную часть дела своего подвига спасения. И как необходимую составную часть. Доказательством тому то, что Сам Господь и Бог дал такое значительное место Своей крестной смерти и Кресту в богочеловеческом домостроительстве спасения мира. Страдание за Христа, сострадание христианина Христу – это спасение. Всякий спасающийся должен пережить страдание Христово как свое: сораспяться Христу, соединиться с Ним в страдании и смерти, чтобы соединиться с Ним и в воскресении” (Јустин (Поповић) 1978, 54).
Вопреки этим утверждениям, подражательным и образным Церковь называет именно общение страстей, а истинным – спасение. Причем учит о том, что совершается это усвоение внутренним освящающим, очищающим и просвещающим действием благодати Святаго Духа. В этом и состоит сверхъестественная сторона таинства крещения.
Еще один из представителей “новой ереси” проф. Московской Духовной Академии А. И. Осипов настаивает на том, что истинное, а не образное общение Спасителя и спасенных состоит именно в страстях и смерти. Усвоение плодов спасения, согласно учению профессора, совершается через “Жертву Христову, осуществляемую в каждом человеке”, через всеяние “семени тела Христова”. Крещение объявлено проф. Осиповым всего лишь сакраментальным началом этого осуществления.
В том же самом духе архиеп. Иларион (Троицкий) спрашивал: “Действительно ли, по правилу святителя Василия, крещение энкратитов само по себе или нет?” (Иларион (Троицкий) 1992, 81). Этот вопрос показывает, что архиеп. Иларион, как о. Иустин и проф. Осипов, необычно понимает, что такое Домостроительство Господне.
Догматическое значение имеет Крестная смерть и Искупление нас от первородного и всякого греха, совершенное Господом. А таинство крещения имеет значение усвоения этих плодов Искупления, и не имеет догматического значения само по себе, отдельно от Искупления.
Вопрос архиеп. Илариона свидетельствует, что для него спасение совершается каждый раз заново в чине приема в Православную Церковь, и мы путем “икономии” прочерчиваем связь между этим спасением и тем, что совершил Господь. Таким образом, спасение совершенное Христом рассматривается как нечто неопределенное и предварительное, а настоящее спасение совершается здесь и сейчас, уже, конечно, Церковью: “в надежде, что благодатный дар получен будет в самом единении с телом Церкви” (Иларион (Троицкий) 1992, 83),- и лишь во вторую очередь Христом.
Господь принимает на Себя человеческое естество, чтобы принести его в Искупительную Жертву. Но смерть Спасителя – не просто смерть человеческой плоти. Люди умирали и до этого, да и если бы смерть была достаточна для Искупления, то оно совершилось бы, когда умер Адам.
Нет, нужна была не только смерть, но смерть за нас и вместо нас в совершенно точном юридическом смысле “выкупа”, “цены”. Для этого Господь “принимает наше лицо” (Иоанн Дамаскин св. 1894, 192-193). Не становясь причастным греху, Господь подражает падшему.
Господь – Бог-Слово воплощенный – во исполнение воли Божией принимает на Себя наше лицо и приходит в подобии плоти греховной, чтобы спасти нас. Поэтому говорит Он: “се, прииду, в главизне книжне писано есть о Мне, еже сотворити волю Твою, Боже Мой, восхотех” (Пс. 39:8). Говорит так, потому что воплотился только Бог-Слово, во исполнение воли Своей, как не отличной от воли Отца.
Как Господь совершил наше спасение через Свое человеческое естество? Принеся это естество в Жертву Пресвятой Троице.
Как могла быть принесена эта Жертва? Только смертью Господа на Кресте.
Слово знало, что тление не иначе могло быть прекращено в людях, как только непременной смертью, умереть же Слову, как бессмертному и Отчему Сыну, было невозможно. Для того-то самого приемлет Оно на Себя тело, которое могло бы умереть, чтобы, как причастное над всеми Сущего Слова, довлело оно к смерти за всех, чтобы ради обитающего в нем Слова пребыло нетленным и чтобы, наконец, во всех прекращено было тление благодатью воскресения. Потому, восприятое Им на Себя тело принося на смерть, как жертву и заклание, свободное от всякой скверны, этим приношением сходственного во всех подобных уничтожило немедленно смерть. Ибо Слово Божие, будучи превыше всех, и Свой храм, Свое телесное орудие, принося в искупительную за всех цену, смертью Своей совершенно выполнило должное, и, таким образом, посредством подобного тела со всеми сопребывая, нетленный Божий Сын, как и следовало, всех облек в нетление обетованием воскресения. И само тление в смерти не имеет уже власти над людьми, ради Слова, вселившегося в них посредством единого тела (Афанасий Александрийский св. 1994a, 201-202).
Весь род человеческий получил спасение во Христе, а лично каждый из нас спасается не иначе, чем через Богообщение в таинствах.
“Таким образом, разве есть нечто не допускающее каждому человеку быть участником благодати Его? Есть ли кто не получающий от Него отпущения грехов своих? Нет, этого не может быть. Потому что Он не отдельную часть восприял от нас, но, восприяв наше естество, новосотворил его, соединившись с Ним по Своей Ипостаси” (Григорий Палама св. 1994, 57).
Человек не есть только член общества, человеческого рода, но есть вместе и самостоятельная личность. Если плоды Искупления не будут усвоены человеку как самостоятельной личности, человек не спасается для вечной жизни, несмотря на общее объективное Искупление (Парента 1926, 171).
Спасение совершилось на Голгофском Кресте, но это спасение становится нашим, только когда мы прибегаем к нему, будучи призваны Богом.
Заповедал Он и Божественное крещение и положил спасительные законы, и возвестил всем покаяние, и передал Свое Тело и Кровь. Ибо не просто вообще естество, но именно личность каждого верующего принимает крещение и проводит жизнь по божественным заповедям, и бывает участником Боготворческого Хлеба и Чаши. С помощью этого Христос нас как отдельных личностей оправдывает и возвращает в послушание Небесному Отцу (Григорий Палама св. 1994, 58).
Воплотившись от Девы Марии, Господь усвоил наше естество, общее всем и каждому. Но, чтобы спастись, каждый из нас как личность, каждый в отдельности, должен стать причастником этого спасения.
Поелику Единородный Сын Божий приял от нас не ипостась, но, восприяв наше естество, новосоделал его, соединившись с ним по Своей Ипостаси, означает ли это, что не каждого из нас, как личность, Он делает причастником Своей благодати, и не каждый в отдельности восприемлет от Него отпущение своих личных грехов? И как мог бы поступить так Тот, Который “хочет, чтобы все совершенно спаслись” (1 Тим. 2:4) и Который ради всех “приклонив небеса, сниде” (Пс. 17:10), и делами и словами, и Своими Страстями указав нам путь спасения, взошел на небеса, привлекая туда послушествующих Ему?! – Но естество, которое от нас, ради нас прияв, Он новосоделал: освятившимся и оправданным и во всем послушным Отцу явил его по причине всего того, что, соединившись с ним по ипостаси, Он Сам совершил и пострадал; каждого же из нас верующих не только естество, но и ипостась Он новосоделал и даровал нам отпущение наших грехов путем Божественного крещения, путем соблюдения Его заповедей, путем покаяния, которое Он даровал споткнувшимся, и путем Причащения Его Тела и Крови (Григорий Палама св. 1994e, 208).
Каким образом Господь усвоил наш грех? Умерев вместо нас, не испытав греховных страданий, не слившись с грехом, но вместо нас, “приняв наше лицо”.
Господь умер самим делом на Кресте, подражая осужденному за грех. Но Он – Богочеловек, а значит в Нем главное – Божество. А мы имеем человеческое естество. Видите, какая разница? Поэтому в нас все наоборот: умираем в таинстве крещения образно, в подражание смерти Христа, а спасаемся от греха и воскресаем для вечной жизни на самом деле, тогда как смерть Христова – смерть истинная, а в очищении от греха и спасении от вечной смерти Он, как Бог и безгрешный Человек, не нуждался.
“Наши действия и неразрывны с делами Христовыми, и несопряжены с ними относительно ко времени: напротив того, Христовы дела преданы нам для того, чтобы служили некоторым образцом для наших действий, но совершенного сближения между ними быть не может” (Григорий Богослов св. 1994f, 563-564). Спасение совершено Богом воплотившимся, а не человеком, поэтому мы можем только подражать тому, что совершил на самом деле Христос, однажды вошедший “во внутреннейшее за завесу” (Евр. 6:19).
О странное и чудное дело! Не истинно мы умерли, не истинно погребены были, ни истинно по распятии воскресли, но во образе подражание, а во истине спасение. Христос был истинно распят, истинно погребен, истинно и воскрес, и все это дал нам по благодати, да подобием приобщившись Его страданиям, самой истиной приобрящем спасение. О человеколюбие непостижимое! Христос на пречистых руках и ногах Своих принял гвоздие, и претерпел страдание, а мне, хотя я не болел и не страдал, спасение дарует по одному общению страстей Его…
Поэтому, чтобы мы уразумели, что Христос все, что ни претерпел, для нас и для нашего спасения претерпел самой истиной, а не привидением, и что мы бываем общники Его страдания, Павел вопиял: “Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения” (Рим. 6:5)… Обрати же с великим вниманием свою мысль на слова Апостола. Ибо не сказал: “если мы соединены с Ним смертью”, но “подобием смерти”. Ибо истинно ко Христу относится смерть, потому что истинно душа разлучилась от тела: и истинное погребение, потому что чистой плащаницей повито было Его Святое тело (Мф. 27:59), и все в Нем истинно совершилось. В вас же подобие смерти и страданий, а спасения не подобие, но истина” (Кирилл Иерусалимский св. 1900, 323-324).
“В последователях Путеводителю природа не может соблюсти точного подражания во всем, а приняв теперь столько, сколько возможно, остальное отлагает до будущего времени. Что же это такое, чему она подражает? То, что образной водной смертью [в крещении] производит истребление приразившегося зла, и то не совершенное уничтожение, но только некоторое прекращение постоянного действия зла, потому что теперь два лишь средства содействуют к исторжению зла – покаяние грешника и подражание смерти, посредством которых человек неким образом освобождается от сродства со злом, через покаяние приходя к отвращению и отчуждению от зла, а смертью производя истребление зла. Иначе, если бы возможно было, чтобы подражающий подвергся настоящей смерти, то это действие не было бы уже подражание, но та же самая вещь, и зло нашей природы совершенно истребилось бы, так что он, как говорит Апостол: “единожды умер бы греху” (Рим. 7:10)” (Григорий Нисский св. 1859, 159-161).
Чего бы стоило наше подражание, если бы не пришел Спаситель! Но Он пришел и искупил нас, и теперь, когда пришла Сама Истина, наше подражание перестало быть бессмысленным.
Тех, которые смерти Его, которой Он истинно умер ради нашей жизни, подражают в некоторых символах, как бы на картине, Он самим делом обновляет и воссозидает, и делает общниками Своей жизни (Кавасила Николай блж. 1874, 8).
Господь вернул нам Свой образ, умерев за нас на самом деле, необразно.
Роман Вершилло
1998 год
Глава 3. В каком смысле говорится, что Церковь – едина с Богом
