(1876-1956) – крайний модернист, гностик.
В 1901 г. П.И. окончил историко-филологический факультет Московского университета. В молодости был атеистом.
В апреле 1923 г. принимал участие в обновленческом московском “епархиальном съезде” и был выборщиком от Пречистенского благочиния на обновленческий “собор” 1923 г. Сам П.И. утверждал, что представлял на “соборе” “тихоновцев”,
В мае 1923 г. выслан из СССР. В эмиграции в Германии, затем во Франции.
Принимал участие в работе Религиозно-философской академии Н.А. Бердяева в Берлине и в Париже. Публиковался в антицерковном журнале Н.А. Бердяева “Путь”, выступая против архиеп. Феофана Полтавского и других противников модернизма. В ответ на борьбу архиеп. Феофана с модернизмом Парижского богословского института П.И. предлагает ему удалиться в один из прекрасных и спокойных монастырей для отдыха и некоторой переоценки своих ценностей. Член редакционного совета.
Одновременно П.И. являлся сторонником церковной политики митр. Сергия (Страгородского).
Сотрудничает с сектантами из “Армии спасения”.
________________
Воззрения П.И. носят на себе отчетливый отпечаток зарождавшегося в его время движения New Age. Среди основных совпадений с New Age – выступление против Церковной священной иерархии, догматики и морали, власти управляющей иерархии. Вместо этого предлагается разделение членов Православной Церкви на просвещенных и не просвещенных вторым “рождением свыше” независимо от Крещения. В центре мировоззрения П.И. находится вражда против православных христиан, которых он считает коллективным антихристом.
П.И. выступает против иерархии, утверждая, например, что никто из архиереев (высоких духовных особ) в России в XIX в. не знал, что цель христианской жизни в стяжании Духа Святого.
Канонические постановления Церкви, для него, относительны.
Епископат должен быть выборным, утверждает в обновленческом ключе П.И., потому что источник иерархии: народ, а не Господь: В сознании иерархического священства вследствие непривычки к живому пророчеству, утвердилась мысль, что само оно – иерархическое священство – суть нечто незыблемое в церкви Христовой.
Кто же такой епископ, в таком случае? Это “свой брат”, нами же и выбранный: Епископ же был выборный, так сказать, свой брат, заведующий хозяйством и полицейским благочинием в высоком духовном обществе – сосуд низкого употребления.
Для П.И., таким образом, Православная Церковь – мирское учреждение: Немощь в церкви (нарушение братолюбия) создала потребность в новом учреждении, людском. Членами этого учреждения являются выборные от народа. Хотя Апостолы возлагают на них руки, благословляют на служение, однако, это не может защитить новое учреждение от лиц недостойных, ибо народ волен поставить над собой кого ему угодно. Поэтому епископы – как члены “недуховной” иерархии – не могут быть в принципе преемниками Апостолов: Предполагают, что выборные от народа могут заменить собою Божиих людей (отсюда неправильное представление: епископы – преемники апостолов).
Понятно, что это совершенно противоречит и Священному Писанию, и самым древним писаниям мужей Апостольских. П.И. признает это: “На епископа должно смотреть, как на самого Господа”. “Все последуйте епископу, как Иисус Христос Отцу, а пресвитеру, как апостолам. Диаконов же почитайте, как заповедь Божию” (св. Игнатий Богоносец), но учит, что безвременно и безрассудно пользоваться этими определениями в настоящее время.
По учению П.И., в настоящее время Церковь полностью немощна, и по сути не существует: В наше время церковь до того немощна любовью братий друг ко другу, что она даже не в состоянии перерождать из душевных в духовных. Она даже забыла, что цель христианской жизни в этом и заключается.
Священство (не апостольское) в церкви христианской есть учреждение немощное, вследствие немощности самой церкви, потерявшей способность рождать духовных. Но священство это утверждено Духом Святым… поэтому ему необходимо повиноваться, всегда быть в послушании. В послушании, конечно, только для вида, поскольку сам П.И. ни в чем не повинуется иерархии в своем учении.
Вместо Богоустановленной иерархии в Церкви устанавливается абсолютная свобода по образцу харизматических общин: Следует отметить, как характернейшие черты церкви первоапостольской: незаметность обрядов, отсутствие регламентации, малое пользование писанным. Все шло по вдохновению.
П.И. творит свой миф о том, что в Апостольской Церкви не было власти, и она не нужна: Не было даже намека на какую-нибудь власть в церкви; все зиждилось на любовном общении друг с другом без малейшего оттенка принуждения.
Церковь не нуждалась в земной организации, основанной на дисциплине (полное подчинение младших старшим). Дисциплина приходит, когда проходит любовь,- фантазирует П.И. Поэтому дисциплина в современной Церкви также провозглашается недопустимой: Напоминать о грехах хорошо, но не пугая ответственностью, а воспламеняя сердца любовью ко Христу и к ближним.
Принуждение не допускается и в области вероучения и морали. В мифической “первоначальной церкви” П.И. не было нужды в догматах, и не было даже намека на какую-нибудь власть в церкви; все зиждилось на любовном общении друг с другом без малейшего оттенка принуждения.
Он пишет так, как будто есть отличие учения Христа и – Самого Христа: Жизнь, которая открылась в человеке, была не по поучениям Христа, не по воспоминаниям о Его образе жизни, – а во Христе. А между тем Сам Спаситель говорит: Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей (Ин. 15:10).
П.И. систематически относит сказанное в Новом Завете о ветхозаветном законе к закону Евангельскому: Вместо того, чтобы руководствоваться в жизни благодатью, – т.е. таинственным голосом Духа Святого, – христиане в основу своих поступков кладут писаный закон и закрепощенную в формулы мораль.
Появление в церкви догматов, в особенности, их увеличение (на соборах) – это ниспадение христианства в нравственное состояние, в каком находились иудеи, получившие заповеди, написанные на скрижалях. Покрывало лежит на сердце тех, кто верует по догматам. Покрывало снимается, когда обращаются к Господу, т. е. стяжают Духа Святого, и истина становится кровью сердца.
Слова Апостола о “бедных вещественных началах” П.И. относит к Христианским догматам, заповедям и священнодействиям: Для ревнителей человек безразличен, для них все в мертвой букве. Живые люди (драгоценность Божия – души) есть только материал для исполнения буквы. Они всегда презирают, гонят, ненавидят человека ради бедных вещественных начал.
Ни “Иерусалим” ни “гора самарянская” не нужны христианам, они собираются на вечери любви в простой горнице; ни храмы, никакие предметы культа, никакие книги, установления – ничего из бедных, вещественных начал не требуется им.
Догматы – не “живая истина”: Епископы получили записанную истину, изложенную в формулах-догматах, – эту истину, зафиксированную в точных словах (можно было бы сказать не живую истину, ибо духовная истина – откровенная – не может иметь словесного выражения, будучи открываема на нечеловеческом языке Божией премудрости (“слышал глаголы, которые пересказать нельзя”) – иерархия и хранит.
Для П.И. догмат есть нечто непонятное и неубедительное: Иерархическое священство в своем представлении о значении догмата так же, как и во всем духовно-христианском, показывает свою недуховность, утверждая, что догмат есть незыблемая христианская истина, ее точное выражение. Сам по себе догмат есть нечто непонятное и неубедительное.
В то же время П.И. предлагает вообще не руководствоваться Священным Писанием: Совершенная христианская жизнь есть жизнь не по писанию, а по внушению Духа Святого, вселяющегося в нас.
Писания Святых Отцов также не удостаиваются одобрения со стороны П.И.: С духовной стороны понимание св. Андреем Неокесарийским “Откровения” не имеет никакого интереса. Ужасны,- считает П.И.,- те законнические “пастыри”, которые учат “изречениями из святых отцов”, утверждая, что все их изречения всегда полезны; которые советуют подражать жизни святых (как часто в книгах, именуемых духовными, (потому только, что написаны людьми духовного сана), повторяется этот совет); которые к тому или иному событию личной жизни подыскивают внешне подходящую мысль из творений и жития святых.
П.И. идет до конца в своем адогматизме, утверждая, что невозможно бороться не только с ересями, но и с атеизмом: Не злая, но бессмысленная борьба ведется иерархическим священством с атеистами. С атеистами спорят, стараются им доказать словесно истину. Между тем атеизм родился не из уклонения от истины, а от омертвения церкви, от превращения церковного общества в не духовное сборище не любящих друг друга людей. Напрасно думать, что иерархическое священство лишь после вселенских соборов разучилось бороться с ересями. Нет, оно и всегда было беспомощно.
Адогматизм принимает у П.И. патологические формы, когда он пишет о первых христианах: Жили в блаженном неведении – наступило, казалось, вечное счастье.
В “духовном” учении П.И. нет места Божественным Таинствам: Таинство благодатно способствует, но не преобразует из душевных в духовные. Крещение не дарует рождения свыше и благодать Святаго Духа: В христианском (церковном) мире существует величайшее недоразумение. Распространено мнение, что слова Христа: “Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия”, не имеют предостерегающего значения для крещенного человека, ибо в таинстве крещения и затем миропомазания человек рождается свыше и получает благодать Духа Святого для жизненного руководства.
То же самое П.И. говорит о Таинстве миропомазания: Многим представляется, что благодать Св. Духа, полученная при миропомазании, пребывает в нас в скрытом виде; мы сами не знаем, как она нами руководит. Всякий живущий обычной христианской жизнью (или даже строгой христианской жизнью) почитается живущим во Христе. Но жизни во Христе нет, если человек вполне сознательно… не подчинен руководству Духа Святого.
Таинство Евхаристии, по фанатическим соображениям П.И., было в Апостольские времена не Таинством и не священнодействием, а простой братской трапезой: Вечеря начиналась трапезой – вкушением пищи и преломлением хлеба в память Тайной вечери Христа, а завершалась питием из чаши (“чашу после вечери”). Хлеб и вино претворялись в Тело и кровь Христа. Причащение совершалось после ужина, как на Тайной Вечери, вкушали хлеб, а потом по очереди пили из чаши.
В Апостольской Церкви Таинства совершались “общим собранием церкви”, почему-то утверждает П.И.: Таинства тогда совершались общим собранием церкви (екклезия), свершение таинств клиром, оторванным от народа тогда не было известно. Все были одно.
Он осуждает личную молитву в храме без слияния со всеми молящимися и то, что клир как бы отделенный от народа (алтарем и даже различием одежды), совершает служение, а каждый из нас присоединяется к нему (а может и не присоединяться – как угодно). Поэтому и сейчас слияние с другими верующими составляет суть Литургии: Без сердечного общения со всеми молящимися в храме, почти нет общения с Богом.
Из всех Таинств в современной Церкви П.И. признает только Таинство покаяния, но только как проявление полномочий всего народа: Единственная духовная власть, которую имеют священнослужители – право разрешать грехи (прощать) и право не разрешать грехи (вязать духовно) – они получают, как полномочие от народа, т. е. всего собора церкви, всех ее членов целокупно.
Вполне в духе New Age П.И. вводит в современной Церкви два разряда христиан, духовных и недуховных: Есть отличающиеся от других, которых апостол называет духовными… Это различие духовных состояний обозначает, что Дух Святой уже не вселяется во всех. То, что имели все в Первоначальной церкви, теперь имеют далеко не все.
Для него Православная Церковь в целом – это общество малых сих, еще не родившихся во Христе: Церковь, где откровенное знание заменено догматами, и где догматика силится изъяснить при посредстве стиля и методов творчества мира сего божественные тайны (тайны Божии не имеют общего для всех языка),-эта церковь является не царственным священством, а обществом малых сих, еще не родившихся во Христе.
В учении П.И. помимо священной и управляющей иерархии в Церкви существует и отдельная “духовная иерархия”. Он предрекает новое устроение церкви Христовой на земле, ничего общего с иерархическим существующим строем не имеющее. Он учит о двух родах священников в церкви Христовой: (1) по чину царя Мельхиседека (избранников Божиих от утробы матери их на свидетельство верное) и (2) канонически рукоположенных по выбору от народа (или по назначению от иерархов церковных начальников, как практикуется в более поздние времена церкви). К этой альтернативной иерархии принадлежит, например, Франциск Ассизский и сам П.И.
Для него не авторитет и опытные старцы: Странно предполагать, что путь Христов каждого члена Церкви может быть раскрыт только опытным старцем. Ведь редкие счастливцы имеют возможность повидать старца. Нет, все мы одинаково сыны Божии и каждый имеет получить благодать Духа Святого, чтоб возрастать в возраст Христов. Мало того, в проектируемой П.И. секте устраняется вообще всякое душепопечение: Если же принимающий исповедь брата будет давать ему советы и делать замечания по собственному разумению, или по букве писания, или по соображению образа жизни того или иного святого, он мешает Христу принимать покаяние и соблазняет брата.
По соображениям П.И. следует подчиняться канонам, исполнять устав, принимать установление церковное, – но как… второстепеннейшее (сегодня есть, а завтра может быть совсем иначе), как Богу угодно, но подчиняться лишь для виду, потому что сам П.И. свободно отвергает любые установления иерархии в их существе: Послушание верных сынов церкви Христовой бывает здесь иногда очень мучительным, когда наперекор сердцу приходится подчиняться порядкам, заводимым и поддерживаемым страстными поклонниками вещественных начал. Насколько некоторые из принятых не обрядов, а условностей в церкви бывают в противоречии не только с апостольским преданием, но и явным указанием Духа Святого, можно видеть в употреблении при богослужении мертвых языков (у православных – церковно-славянского, у католиков – латинского), – которых почти никто не понимает.
Помимо “духовных”, к каковым П.И. относит и себя самого, в Церкви существуют “младенцы”, а также коллективный антихрист, т.е. православные христиане, ревнующие о чистоте веры и исполнении заповедей: Дух ревнителей закона – вот где скрывается несчастье для церкви Христовой. И теперь, так же как прежде, уставы, каноны, современные установления церкви (иногда тысячелетней древности: чем древнее, тем кажется значительнее) становятся священными, незыблемыми хранителями веры. Возможность их перемены (по предложению Духа Святаго через избранников Божиих), представляется ревнителям не только святотатством, но и отменой религии. Малейший намек на изменение существующего порядка поднимает в них целую бурю противления, что во все времена становилось препятствием для истины, т. е. для живого Бога.
Антихрист, по учению П.И., это не личность, а “дух ревнителей закона”, то есть собрание православных в Церкви: Это свидетельство в корне подрывает наивное мнение, что антихрист – какое-то определенное историческое лицо, имеющее явиться, нет, это дух категории людей, действующих на всем протяжении церковной истории. Он будет обнаружен только Самим Христом, Который “истребит его явлением пришествия Своего”.
П.И. обвиняет православных прежде всего в превозношении: Ап. Павел так определяет антихристов дух в церкви: “противящийся и превозносящийся выше всего называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога” (2 Фесс. 2;4). Кто больше всех превозносится? – спрашивает П.И., и отвечает: тот, кто уверен в своей праведности “я исполняю весь закон и потому блюду чистоту церкви”.
Он выступает с прямой хулой на Церковь: Те, кто захватил силу в церкви, вливают в учение Христа (в своих богословских научных трудах) в разных догматических изысканиях, историях церкви и проч.) дух антихристов (т.е. яд нелюбви, милосердия, не милости). Под видом внешнего благочестия, они таят в себе злобу, зависть, крайнюю вражду к своим соперникам по значению в царствах и церкви. Они потворствуют нечестию царей, раболепствуя сами и уча раболепству других. Они требуют лечить заблуждающихся насилием. Пугают немощных Божией беспощадностью и, как садисты, распространяются о муках ада, отталкивая от церкви добрых, но недостаточно крепких в вере, малых сих.
В “харизматическом” сектантском учении П.И. мы встречаем и учение о Чистилище, и хилиазм. П.И. учит: Будет совершенство церкви еще на земле, – церковь озарит видимо (Фаворски) свет Духа Святого (тела же не будут еще преображены, ветхие на старой земле)… Когда по исполнению времен, церковь, с Божией помощью, получит снова благодать Воскресения, станет торжествующей, победной, она преодолеет (посредством чудес) нечестие земной власти и зло общественного неустройства.
П.И. является сторонником хилиазма, поскольку надеется на свержение Церковной иерархии и замену ее новой “духовной иерархией”.
________________
О сочинениях П.И. положительно отзывались многие модернисты: о. Александр Шмеман, о. Василий Зеньковский, С.С. Верховский, В.М. Еремина.
О. Василий Зеньковский: Ничто так не свидетельствует о его духовном даровании, как его прекрасная книга „Тайна святых”, которая вся пронизана светом первохристианской веры. Можно сказать, что П. К. имел духовным оком видение ранней Церкви Христовой, и от этого видения у него суровое непримиримое отношение к современной церковной реальности. Не буду пересказывать его идей о священнослужителях „по чину Мельхиседека”, но то, что он написал в своей книге о ранней христианской Церкви, свидетельствует о глубине его созерцания.
Творчество П.И. особенно почитается в секте о. Георгия Кочеткова. 11 ноября 2006 года в Свято-Филаретовском институте состоялся семинар, посвященный П.И.
О нем
архим. Иоанн (Крестьянкин). Яд в привлекательной упаковке
Основные труды
Студенты в Москве. Быт. Нравы. Типы (1903)
Врагам Леонида Андреева (1904)
Дама в синем
Епархиальный съезд в Москве для выборов членов собора 1923 г. // Путь. 1925. № 1. СС. 139-147.
Смирение во Христе (1925)
La dame de Paris // Современные записки. 1925. № 24
Сокровенный смысл событий в русской православной Церкви (Мистика и Психология) // Путь. 1927. № 8 (авг.). СС. 122-130
Сошел ли митрополит Сергий с тихоновского церковного пути?
Красота Чехова: М. Курдюмов. “Сердце смятенное” (о творчестве Чехова), YMCA-Press. 1934 г. // Путь. 1935. № 46 (янв-март). С. 66-70
Завет Апостола Павла (О Христе распятом, о любви и о духе антихристовом) // Путь. 1938. № 55 (янв-апр). С. 41-52
Д. Мережковский. Франциск Ассизский // Путь. 1938/1939, № 58. С. 66-71
Тайна святых. Введение в Апокалипсис. Paris, YMCA-PRESS (1949), переизд. М.: Паломник, 1993. СПб.: “Диалог”, 2004
Законоучитель Императора Александра II и митрополит Филарет // Возрождение. 1954. № 35. С. 148-164
О Н.А. Бердяеве и В.А. Тернавцеве // Новый журнал. 1960. № 60. С. 285-289
Источники
Померанцев К. Петр Константинович Иванов // Померанцев К. Сквозь смерть: Воспоминания. London: OPI, 1986. С. 111-116
митр. Вениамин (Федченков). Петр Константинович [Иванов] // Записки архиерея. М.: Правило веры, 2002. С. 752-755
монахиня Силуана (Соболева). Чтение Псалтири: О Петре Константиновиче Иванове
Терапиано Ю. Петр Иванов: “Тайна святых” // Новое русское слово. 1950. 2 апреля
Верховский С. С. Книга о Церкви // Русская мысль. 1951. 14 марта
Еремина В. М. Петр Константинович Иванов
Русские писатели эмиграции: Биографические сведения и библиография их книг по богословию, религиозной философии, церковной истории и православной культуре: 1921-1972 / Составитель Н. М. Зернов. Boston: G. K. Hall & Co., 1973
Аржаковский А. С. Журнал “Путь” (1925—1940). Поколение русских религиозных мыслителей в эмиграции. Киев: “Феникс”, 2002
Прошел семинар посвященный памяти П. К. Иванова // InVictory.org. 15.11.2006
