«Я — бог таинственного мира,
Весь мир в одних моих мечтах».
Федор Сологуб
Отступление от Бога становится зримым и ощутимым для того, кто с полным сознанием наблюдает за бесстрашными поисками иного «бога» единородными себе людьми. Такова разворачивающаяся и сейчас на Украине духовная драма народа, ищущего единомыслия и мира, а обнаруживающего лишь пепелища и трупы.
Как мы предположили в предыдущей статье, созидаемая человечеством лжецерковь имеет политическое измерение. Новая украинская секулярная религия ищет своего частного националистического единомыслия и стремится к миру через войну с Россией. Эта политическая сторона Отступления как нельзя более ясно обнаружилась в «богословии Майдана», с религиозной стороны обслуживающем так называемую «революцию достоинства», то есть добровольного падения и унижения человека.
Богословие Майдана – образец политической теологии
Один из основных идеологов секулярного «богословия» – о. Кирилл (Говорун) – связывает «революцию достоинства» с политической теологией, как мы выяснили, антихристианской в своем существе.
По горячим следам, в декабре 2013 г., о. Кирилл (Говорун) так описывал политическую теологию в статье «Богословие Майдана»:
В Европе нацизм и Холокост заставил церкви коренным образом переоценить свои отношения с государством и обществом. Родилась даже отдельная отрасль богословия – политическая теология как реакция в основном на немецкий тоталитаризм и Вторую мировую войну.
Затем автор переходит к соображениям о религиозно-политической роли Майдана, который призван, как нацизм и Холокост, породить политическую теологию. Ирония, заложенная в этой мысли, от Говоруна, естественно, ускользает.
О. Кирилл (Говорун) обнаруживает для себя родственность христианских и светских ценностей и упований и тем самым признается в том, что он атеист, а не христианин.
Какие же ценности он обнаруживает на Майдане? Альтруизм, готовность к самопожертвованию, взаимопомощи, избрание быть слабым, несмотря на свою численность.
Перечисленные “ценности” являются секуляризованными христианскими добродетелями, из которых изъято все религиозное содержание.
Говорун также отмечает пробудившиеся на Майдане почти эсхатологические надежды на восстановление достоинства, которое Бог заложил в человеческую природу.
Надежды на политическое преображение мира представляют собой кощунственную пародию на ожидание христианами Второго Пришествия Христа.
Как будто этого недостаточно, Говорун выражается и еще яснее, когда он объявляет ценности Майдана надцерковными или, прямо скажем, надрелигиозными:
Майдан в своей ценностной составляющей значительно перерос и украинские церкви – все без исключения. Которые до Майдана и отчасти во время Майдана оставались преимущественно в двумерных отношениях церковь-государство, хотя какие-то держались за эти отношения больше, а какие-то – меньше. Лишь в последние дни Майдана украинские церкви начали подтягиваться до того уровня нравственного сознания и ответственности, которые продемонстрировал Майдан.
Совершенно верно. Для гностика политическая реальность — это мистическое всё, абсолютно законченная и непроницаемая для всего потустороннего вселенная, универсум, внутри которого Христианство и «церкви» являются лишь подчиненными, частными случаями общечеловеческого единства:
Сейчас для украинских церквей появилась возможность вырасти до уровня общества, которое быстро растет на основе тех ценностей, которые должны были бы демонстрировать церкви. Время менять свои отношения с властью. Время налаживать отношения с людьми. И учиться у них ценить и отстаивать достоинство, порядочность, человечность.
Поучительна и непрестанная отсылка Говоруна к «ценностям», поскольку позволяет ему говорить якобы о религии как о светском, научно верифицируемом предмете. При этом от религии остаются всего лишь разные соображения по разным поводам, которые бытуют в украинских «церквах». Зато скромно умалчивается тот факт, что из всех «церквей» одна только Христианская Церковь никаких объективированных частных «ценностей» не исповедует, а исповедует истины и требует исполнения заповедей.
В общем можно сказать, что тезисы “богословия Майдана” выражены Говоруном безо всякой оглядки на приличия, которые в нашем «восточном» обществе не позволяют священнослужителю публично признаваться в своем неверии.
С другой стороны, переосмысливание Говоруном себя в качестве представителя «секулярного богословия» не требует от него никаких усилий, поскольку таковыми «богословами без Бога» являются все модернисты.
Речь Говоруна невнятная и лживая, но не потому, что он что-либо скрывает. Наш автор без остатка погружен внутрь текучей революционной реальности и всюду ведет речь об «украинском обществе», не делая того необходимого уточнения, что это общество имеет своей основой единство крови, поскольку кроме мифа о едином происхождении и судьбе у Украины нет иного основания (здесь можно вспомнить нацистское «единство крови и судьбы» Blut- und Schicksalsgemeinschaft).
В следующем выступлении «Засади політичної теології в українському контексті» (сентябрь 2014 г.) Говорун возвращается к своему представлению о политической теологии, сочиняя для развлечения студентов Киево-Могилянской академии сказку про ариан-монархистов:
Аріанство… передбачало, що Син Божий не є справжнім Богом, але лише найдосконалішим творінням Отця. Але це вчення мало й очевидний політичний підтекст. Через монархію Бога Отця аріанство імпліцитно сакралізувало монархію римських імператорів та легітимізувало її для Церкви, яка після трьох століть гонінь щойно вступила в союз з імперією.
Если перевести на русский наукообразно звучащее слово “имплицитно”, оно будет значить, что Говорун не может объяснить «как» и «почему» могло произойти такое смехотворное перенесение монархии в богословие.
Корені “політичної теології” сягають часів античності, – продолжает автор. – Власне, Августина (блж. Августина Иппонийского.- Р. В.) можна вважати батьком західної середньовічної політичної теології. Він вплинув на формування основних політичних парадигм та засад політичної філософії середньовіччя і початку сучасності. Його думку розвивали такі видатні мислителі минулого як Фома Аквінський, Жан Кальвін, Барух Спіноза та інші.
Выходит, что у политической теологии есть внушительная христианская история и ее основателем является сам блж. Августин. А как обстоят дела сегодня?
“Політична теологія” у сучасному сенсі – як академічна дисципліна, що досліджує зони перетину метафізичного і політичного і пов’язана як з власне теологією, так і з політичною філософією, – виникла у двадцятому столітті у міжвоєнний період. Її засновником вважається Карл Шмітт, який у 1922 році надрукував ессе, що називалося Politische Theologie.
В перечислении политических теологов нашлось место не только Шмитту, но и Эриху Фогелену:
Систематично це явище (секулярную религию. – Р. В.) досліджував Ерік Фьоґелін – німецький політичний філософ, який емігрував до Сполучених Штатів Америки. В 1939-му році (на самом деле в 1938. – Р. В.) він надрукував книгу Die politischen Religionen, а вже після війни здійснив масштабне дослідження, яке втілилося у восьми томах “Історії політичних ідей” та п’яти томах “Порядку та історії”.
В отличие от перечисленных им авторов Говорун совершенно не смущается тем, что он критикует одну политическую религию с точки зрения иной политической религии, а не с независимой позиции философа или вообще сознающего ума.
Политическая философия критически изучает и разоблачает все политические теологии, в том числе даже те, к которым в гностическом самоослеплении причисляем сами себя. Говорун делает то, что невозможно для мыслящего человека: осуждает секулярную религию, обосновывая это отвержение исключительно тем, что сам он лично и случайно привержен другой столь же антихристианской секулярной религии.
Говорун одобряет первый и второй Майданы за смешение в них религиозного и секулярного, то есть судит с точки зрения языческой толпы:
Ще одне важливе завдання політичної теології в Україні – це осмислення з релігійної точки зору процесу формування громадянського суспільства… Обидва Майдани були не лише громадськими чи політичними явищами, але й явищами релігійними. Особливо цим відрізнявся Майдан 2013-2014 років, який висловлював себе через релігійні символи та апелював до етичних аксіом в чітких релігійних термінах.
“Коммунизм це квазірелігія”
Говорун видит задачу политической теологии в том, чтобы разоблачать идеологию коммунизма как квазирелигию, а под коммунизмом он предлагает понимать просто всё враждебное мифу «украинства»:
Завдання української політичної теології у світлі Голодомору та інших масових трагедій, які тривають навіть коли ми знаходимося зараз в цій залі, полягає у засудженні та викорененні тоталітарної квазі-релігійної ідеології комунізму.
В чем же состоит различие между коммунизмом и украинством? Разница оказывается чисто словесная: коммунизм це квазірелігія, а Майдан – явище громадьско-политично-религийное. Почему не наоборот?
Не наоборот потому, что перед нами не мысль и не речь, а бессовестное политическое обнажение человека, скрывающегося от Лица Божия в толпе громадян. Мы не найдем у Говоруна даже начатков самосознания, поскольку для модерниста (атеиста) оно, действительно, не нужно. В частности, он не замечает, что его ссылка на блж. Августина не работает, поскольку Блаженный категорически отвергал политическую теологию:
Я показал, полагаю, достаточно ясно, что и гражданская и театральная теология принадлежат одинаково к теологии гражданской (политической). А так как обе они одинаково мерзки, нелепы, непристойны и ложны, – то благочестивым людям не след ожидать вечной жизни ни от той, ни от другой.
Вот какое «основание» положил блж. Августин для политической теологии, которая и по сей день, как мы видим на примере «богословия Майдана», все так же несовместима с Христианством.
Эрих Фогелен, как мы неоднократно отмечали, считал политические религии свидетельством духовной болезни, утраты связи с Логосом, а Шмитт, даже несмотря на свое ослепление нацизмом, трезво оценивал и ясно описывал демоническую одержимость, царящую в политической жизни.
Человек по своей природе является злым, и поэтому нуждается во власти над ним, рассуждал Шмитт. Власть же возникает только через объединение одних людей («друзей») против других («врагов»). Иначе говоря, Шмитт в отличие от Говоруна описывал реальную ситуацию, а не гностическую мечту.
Политическая теология Шмитта, даже если мы ее так назовем, совершенно не похожа на либеральную размазню, предлагаемую сегодня украинскими националистами. Говорун совершенно не видит гностических антихристианских сил, которые действуют в украинской политике, а погружает читателя в сон именно с той целью, чтобы он не различал подлинных мотивов войны против России.
Там, где блж. Августин и другие разоблачают политические религии, Говорун, напротив, сам участвует в создании новой секулярной религии в ее единственно возможном смысле: как замену Христианству. Политическая теология о. Кирилла (Говоруна) – это просто гностическая политика, слегка завуалированная христианскими терминами, а никак не критика гностической политики.
Подлинное слияние с неподлинной реальностью
В то же время мы должны отметить и нечто достоверное в «богословии Майдана».
В политической религии самое настоящее, самое подлинное – это и есть политическая борьба, а не реальность духа, обращенного к Богу. Переживание событий «революции достоинства», переживание человеком своего «украинства» – это мистический процесс, подлинное слияние с неподлинно сущей реальностью. Это жизненное националистическое единство, единство самосознающей толпы.
Анализируя секулярную религию Майдана, следует также помнить, что ее созидатели имеют некоторое представление о реальности духа, о личном предстоянии пред Богом, Судией и Промыслителем.
За пару десятков лет пребывания в Русской Церкви Говорун волей-неволей каким-то косвенным образом узнал что-то о Христианстве. И то, что он узнал, ему не понравилось и нравится со временем все меньше. Он отвергает реальность духа за то, что она угрожает воображаемому им миропорядку. «Вторая реальность» борется против Первой реальности с помощью лжи и обмана, а наконец и оружия.
Говорун и другие деятели автокефальной партии в УПЦ не могут позволить разорвать связь с единственным веруемым ими «основанием бытия»: человеческими (конкретно украинскими) обычаями и установлениями. В этом ведь и состоит язычество: в веровании в то, что прежде явились народы и государства, а затем уже ими были установлены божеские вещи.
В политической деятельности автокефальной партии УПЦ само Христианское богослужение приобретает мирской смысл, доставляя светское мистическое переживание «принадлежности к целому» и помогая выйти за пределы личной ограниченности.
Отсюда такое настоятельное требование украинского языка в богослужении, выдвигаемое русскоязычным сайтом «Киевская Русь», органом политической теологии украинского национализма, а попутно и литургической реформы. Если бы речь шла о Бого-служении в прямом смысле, то украинизация не имела бы никакого значения, но религия – ничто, а человеческие вещи – всё.
Политическая теология Говоруна непосредственно основывается на мифе об абсолютно свободном человеке:
Церква є школою, яка вчить своїх членів розвивати стосунки з Богом і ближнім на основі свободи, а не примусу. В цьому, зокрема, була радикальна відмінність вчення Христа від релігійності римського середовища, яке передбачало регулювання державою всіх аспектів публічного і приватного життя громадянина. Хоча на практиці історичні церкви не завжди дотримувалися цієї норми, але це не відміняє нормативності свободи в житті християнина. Християнство, яке слідує заповітам Христа, навчає людей позбуватися патерналізму і брати на себе відповідальність за власне життя і за суспільство. Це робить Церкву корисною у вирішенні проблеми патерналізму, і саме такий внесок у розбудову громадянського суспільства можуть робити українські церкви.
Церква через політичну теологію може допомагати суспільству лікувати не лише причини, але й симптоми суспільно-політичних хвороб.
Согласно Говоруну, свобода способна избавить человека от патернализма, чтó было бы весьма удивительно, будь эта свобода всего лишь понятием, но данная свобода есть также и действующая в обществе сила. Такая свобода способна избавить не только от причин, но и от всех симптомов сознательной человеческой жизни.
Политическая теология, и в особенности верующая в миф об абсолютной свободе человека, погружает человека в замкнутый таинственный мир, где только человек и может абсолютно властвовать. Как писал Федор Сологуб:
Я — бог таинственного мира,
Весь мир в одних моих мечтах.
Таков безошибочный симптом духовной смерти гностика: демоническая закрытость новорожденного homo clausus. Эрих Фогелен описывал это состояние:
Обожествление (divinization) секулярной иерархии, посюсторонняя замкнутость такого порядка и одновременное его обезглавливание через Богоубийство: всё это требует исполнения многих предварительных условий. Замкнутость общества обусловлена прежде всего тем, что общество переживается как сущность с центром существования внутри себя. Естественным корнем, из которого произрастает отдельное, посюстороннее, сакрально-политическое примитивное сообщество, всегда является генеалогия (кровное родство.- Р. В.).
В самом деле, миф об «украинстве» является мифом религиозно-политическим, то есть антикультурным и антинациональным. В этом качестве он бытует по ту сторону исторической реальности и все, что способно удержать такое сообщество в состоянии демонической замкнутости, это миф крови.
Говорун сочиняет свой отдельный от Христианства религиозный миф, а скорее религиозно окрашенную сказку:
Власне, страждання українського народу у двадцятому столітті можна інтерпретувати як жертви, принесені двом молохам політичної релігії: комунізму та нацизму. Політична релігія нацизму давно деконструйована та засуджена як найнебезпечніша єресь двадцятого століття. Черга за комуністичною релігією, якій Україна до цього часу приносить жертви – тепер знову людські.
Что это значит? Каким молохам принесены жертвы? Зачем двум высокотехнологичным и позитивистски настроенным «молохам» были нужны жертвы, и были ли они приняты ими и что из этого вышло?
Ведь никакие не «молохи», а сам страдающий украинством автор интерпретуе реальные кровавые исторические события как «жертву», которая в таком случае не только непонятно кому принесена, но непонятно даже, в чем состояла.
Из данного фольклорного выступления Говоруна следует только то, что украинский народ это и есть секулярная и расово чистая (artblütig) «церковь», которая приносит умилостивительные жертвы за весь мир, что примерно соответствует польскому мифу Товианьского.
Романтический культ страдания позволяет новой лжецеркви преодолеть противоречие между временным и вечным (духовным), тогда как Церковь Христа, напротив, строго отличает священное от секулярного, вечное от временного и невидимое – от видимого и ощутимого.
Теология новой посюсторонней церкви позволяет так смять и слепить священное и политическое, духовное и телесное, что этим достигается и полная самозамкнутость, и полная слепота членов этой лжецеркви.
Единственным ориентиром в полной тьме оказывается «империя зла», секулярный аналог царства антихриста, с которым лжецерковь борется, духовными и политическими средствами без разбора.
Зверь ищет себе плоть для воплощения
Ложный миф украинства в головах его адептов безусловно главенствует над порядком истинным, и именно по этой причине требование автокефалии является не просто каноническим, а глубоко светски-религиозным: новая церковь Майдана не может быть частью Русской Церкви!
При этом забывается, что у лжецеркви нет иных инструментов для своего воплощения в мире кроме выборов, рады, уличных беспорядков, «коктейлей Молотова», ракет «Точка-У» и прочих сакрально-политических средств преображения действительности.
Зверь – новое светски-религиозное тело – ищет себе плоть для воплощения. Кровавые жертвы только здесь и обретают свой смысл, поскольку, что ни говори, а апокалиптический новый порядок только и может быть выстроен из крови, слез и бед человечества.
Там, где было если не богословие, то по крайней мере размышление о смысле человеческого существования, отныне преподается в качестве богословия своего рода политическая кулинария, где массы служат лишь веществом для производства алхимического варева.
Не забудем упомянуть и еще один признак демонической замкнутости идеолога с говорящей фамилией.
О. Кирилл (Говорун) претендует на научность своего изложения и его фольклорный символизм неотвратимо тяготеет к тому, чтобы принять наукообразную форму. Это переодевание в тогу профессора носит вполне наивный характер и нужно лишь для решения проблем с имиджем и заработком.
Уже в самой первой статье Говоруна про “богословие Майдана” сам Майдан играл подчиненную роль, поскольку редуцировался до уровня личных задач Говоруна. В самом деле, Майдан хотя и не перевернул весь мир, но все-таки был крупным историческим событием. Для Говоруна же результат Майдана должен выразиться всего лишь в разработке им, Говоруном, новой лично для него научной дисциплины: политической теологии.
Перед нами баловство, за которое полагается давать по нашкодившим рукам, но не забудем, что такого рода развлечения входят в программу политической теологии, где слипаются воедино религия, массовая культура и политика.
Говорун и сам не стесняется сказать, хотя на мове и для своей аудитории, что заботится более всего о словах и, в частности, о названии облюбованной им дисциплины:
Для позначення специфічно українського профілю політичної теології, яка мала б розвивати Могилянка, я би використав словосполучення “публічна екклезіологія”. По-перше, чому “публічна”, а не “політична”? В Україні свого часу набуло розповсюдження явище, назване “політичним Православ’ям”. Воно було засуджене на соборі єпископів Української Православної Церкви в грудні 2007 року з наступним формулюванням: “Ми також засуджуємо так зване «політичне православ’я», яке передбачає внесення в церковну огорожу політичних гасел, оскільки це не відповідає духу Христової проповіді”. 2007-го року представники “політичного православ’я” ходили під хоругвами по вулиці Грушевського. Зараз деякі з них воюють в “Руській Православній Армії” на Донбасі. Саме тому було б правильно уникати будь-яких асоціацій з “політичним православ’ям”, та й взагалі політичною боротьбою партій. “Публічний” характер української політичної теології містив би в собі конотації Майдану у формуванні громадянського суспільства, алюзії на зміну парадигми церковно-державних стосунків від зацикленості на політичному житті до співпраці із суспільством у відновленні соціальної етики.
По-друге, чому саме екклезіологія, а не просто теологія? Екклезіологія – це наука про Церкву. Церква має вимір як власне метафізичний, так і соціальний. У своєму людському вимірі вона зазнає на собі тих самих впливів, які зазнають будь-які соціальні групи. Оскільки ці впливи не абстрактні, а конкретні, то у точці дотику метафізичного та політичного більш коректно говорити про екклезіологію, а не просто теологію. Політична чи публічна теологія є екклезіальною за визначенням, оскільки здійснюється через Церкву.
То есть жителям Донбасса и не щирым украинцам следует запретить политическое богословие, а себе — богословам из комичной «Киево-Могилянской академии» – разрешить. А чтобы это не выглядело особенно неприлично, полезно назвать политическое богословие иным именем. Вот и вся работа мысли, вот и все размышление над судьбами человечества…
Итак, что же такое «богословие Майдана», публічна екклезіологія, или как ее там звать? Это политическая теология, религиозно обслуживающая режим украинских националистов, и за счет этого не связанная с истинным Богом и с истинным добром и злом.
В этой политической религии националистическое государство, имеющее миф крови своим единственным основанием, переосмысливает себя в качестве либерального и космополитического, то есть просто надевает другую словесную одежду и на этом основании требует к себе другого отношения, считает себя не агрессором, а вековечным страдальцем.
Такова либерально-националистическая претензия на универсализм мечты. Таков империализм больного духа, бесстрашно поклоняющегося «богу» иному.
Роман Вершилло
Источники
Вершилло Роман. Богословие Майдана. Дождемся ли разгона? //Антимодернизм.ру. http://antimodern.ru/maidana/ 07/03/2015.
Кирилл (Говорун) о. Богословие Майдана // Киевская Русь. http://www.kiev-orthodox.org/site/churchlife/4975/ 12.12.2013
Кирилл (Говорун) о. Засади політичної теології в українському контексті. Відкрита лекція на початку навчального року в Києво-Могилянській Академії, 2 вересня 2014 р. // Релігія в Україні. http://www.religion.in.ua/main/bogoslovya/26782-zasadi-politichnoyi-teologiyi-v-ukrayinskomu-konteksti.html 06.09.2014
Кирилл (Говорун) о. Церковь и идеология: разделения и редукции // Релігія в Україні. http://www.religion.in.ua/main/bogoslovya/28078-cerkov-i-ideologiya-razdeleniya-i-redukcii.html 26.01.2015
Кирилл (Говорун) о. Церковь и идеология: разделения и редукции. Часть II // Релігія в Україні. http://www.religion.in.ua/main/bogoslovya/28080-cerkov-i-ideologiya-razdeleniya-i-redukcii-chast-ii.html 26.01.2015
Побеждай зло добром / Перемагай зло добром. Обращение священнослужителей // Киевская Русь. http://www.kiev-orthodox.org/site/events/4963/ 10.12.2013
Michael Robert, Doerr Karin. Nazi-Deutsch/Nazi-German. An English lexicon of the language of the Third Reich. Westport, Conn: Greenwood Press, 2002
Schmitt Carl. Political theology. Four chapters on the concept of sovereignty. Cambridge, Mass: MIT Press, 1985
Voegelin Eric. The political religions // Modernity without restraint. The collected works. V. 5. Columbia, Mo, London: Columbia University Press, 2000
