Понятия и концепты

Мы довольно многое знаем о гностиках, и прежде всего, что гностики – это люди, которых нам запрещено понимать. Мы имеем дело с заразными больными и обязаны соблюдать все меры предосторожности.

Прежде всего, мы ни в чем не верим модернистам. Мы анализируем их патологическую речь, то есть не даем им говорить так, как они это привыкли делать. Мы превращаем их пропагандистские материалы в препараты, которые удобны и безопасны для исследования.

Вы спорите…

Со стороны выглядит так, будто мы создаем себе методологические сложности. Как возможно изучать понятия, не слушая и не доверяя тому, в чьей голове эти понятия существуют?

Ведь как обычно излагают гностический материал? Предположим, Владимир Соловьев рассказывает нам о «Царстве Божием на земле». Антимодернист пересказывает то, что говорит Соловьев. Если при этом указать, что это хилиазм, то исследование считается законченным.

Привычный этот метод вызывает множество вопросов.

Зачем пересказывать мнения? В мнениях нет порядка, внутренней определенности. Их нельзя не только истолковать, но даже и повторить их дословно. Они все время меняются и всякий раз рождаются в патологической речи заново. Поэтому гностик всегда имеет возможность сказать, что его не так поняли.

Также непонятно, по какой причине я должен верить тому, что рассказывает о своих мнениях о. Александр Мень. Его мнения противоречивы, изменчивы, не имеют основания. Он не придерживался их строго, не излагал их ясно и не передал их в неповрежденном виде своим ученикам.

Сегодня кажется понятным и простым, что православному можно полемизировать с модернистами, атеистами, магометанами. А вот св. Филарет Московский так не считал. “Что письма Ваши о магометанстве не довольно понятны магометанам, сего надлежало ожидать, потому что они мало мыслят, и мышление их построено иначе, нежели наше”, – пишет он с мягким укором А.Н. Муравьеву.

Именно так обстоит дело и с представителями гностицизма: они мало мыслят и делают это иначе, чем христиане.

Итак, мы не доверяем модернистам, потому что предварительным образом отличаем ложь от истины. Вооруженные этим знанием, мы исследуем слова и мнения гностиков и приходим к понятию о том, что у гностиков не обычное, а патологическое сознание.

Патологическое сознание

Вся суть патологического сознания состоит в том, что человек говорит, действует и даже мыслит бессознательно. Модернист нечестен перед Богом, и поэтому не может быть честен с самим собой и со своими собеседниками.

Допустим, вы спорите с модернистом о «синергии».

Вы думаете, он понимает этот термин так же, как и вы? Вовсе не обязательно.

Вы думаете, он понимает это слово так же, как его учителя и единомышленники? Скорее всего, нет.

Вы думаете, он понимает это выражение как термин, то есть как слово имеющее общепринятое значение? Не дождетесь.

Вам кажется, что он связывает с этим словом какие-либо определенные мысли? Тут вы ошибаетесь.

Вы полагаете, что он понимает то, что он говорит? Напрасно.

Так о чем же вы спорите с модернистом: об одном понятии или о многих и разных? Понимаете ли Вы, с кем вы спорите? Какова цель вашего разговора?

Концепты или понятия?

Я настаиваю на том, что между православными и модернистами существует непереходимая пропасть. Это верно в области воли, речи и деятельности. Такой же непреодолимый разрыв существует между здравыми понятиями и «понятиями» модернистов.

Антропологи, историки идей, филологи по-разному называли «понятия», свойственные примитивному и массовому сознанию. Это и «коллективные представления», и «идеи-формы», «общие места», мотивы, темы, мифы и мыслеформы. Со своей стороны, я предлагаю для мнимых понятий термин «концепт».

Насколько можно судить, в этих «понятиях» нет внутренней формы, а есть только внешняя. Их нельзя понять, они приспособлены только для воспроизведения, быстрого и простого. Благодаря этому они распространяются как духовная зараза, или, если угодно, мода.

«Концепты» существуют как объекты посторонние уму. В них не передается какое-либо определенное содержание, пусть и ложное. Допустим, модернист повторяет за своим учителем (скажем, о. Флоренским) слово «синергия». Он не знает, что значит это слово, и не заботится об этом. Он спешит заразить этим «концептом» других, хотя бы его и понимали неточно или прямо противоположным образом.

Неточное или никакое понимание никого не смущает, потому что и сочинитель «концепта» не вкладывал в него определенный смысл. Это очень удобно и для лжеучителей, и для их учеников, потому что так можно быть последователем В.С. Соловьева и при этом не разделять ни одну из его ключевых «идей».

Свойства гностических “понятий”

Гностические «понятия» отличает синтетичность, доаналитичность. Их нельзя понять, а можно лишь принимать без критики, потому что любая критика их разрушит. Короче говоря, это факты патологического сознания.

Гностические «понятия» возникают посредством гнозиса, то есть непонимания понятного и понимания непонятного. Внутри этого демонически замкнутого сознания «концепты» объясняют сами себя.

«Концепты» нужны гностику: с их помощью он мнимым образом понимает себя и окружающих. «Концепты» позволяют теоретизировать без теории, а теория, в свою очередь, становится оружием. И, наконец, «понятия» являются универсальным языком гностической цивилизации, который не нуждается в переводе.

Концепт «аморализм» у А.И. Осипова

Подозрения, что модернисты и гностики вообще мыслят особым образом, возникли у меня лет 20 тому назад, когда я стал изучать А.И. Осипова и его учение об Искуплении.

Я обнаружил, что все понятия, которые он употребляет, расплываются при попытке их понять. Это касается даже точных богословских и философских терминов и, я бы сказал, прежде всего их.

Чем глубже вникаешь в понятия Писания и Святых отцов, тем более определенные понятия там обнаруживаешь. И так, наконец, доходишь до первых понятий, в том числе Богоокровенных и врожденных.

С А.И. Осиповым происходило все напротив: чем пристальнее всматриваешься в его слова, тем меньше различаешь детали. Пока ты читаешь, не задумываясь, речь профессора звучит симпатично и как будто православно, хотя и непонятно, по какой причине. Неясность ждет тебя сразу, как только ты спрашиваешь о том или ином понятии: «Что это такое?»

Возьмем самое ясное «понятие» у А.И. Осипова – это полемика против суда Божия и против наказания. «Бог никогда никого не наказывает», – слышал я сам по радио «Радонеж».

От неясности в учении А.И. Осипова об Искуплении мы пришли к ясному аморализму, но от этого не легче. Возникает череда вопросов: что такое аморализм православного и профессора МДА? Откуда у него аморализм? Зачем он ему?

Непонятно, зачем А.И. Осипов признается в своем аморализме? Почему ему никто не возражает?

Все это заставляет задуматься над тем, что аморализм – это не понятие. В противном случае его можно было понять и разоблачить или хотя бы возмутиться.

Аморализм непостижим ни с какой стороны, а служит лишь сигналом. Он символизирует, во-первых, что А.И. Осипов живет в мире с лжецерковью модернистов, а во-вторых, с политическим режимом: некогда с советским, а сегодня – с либеральным. То есть аморализм профессора вытекает из его наблюдений за жизнью общества и современной Церкви и нужен ему для того, чтобы жить единой жизнью с этим обществом. Вот то немногое, что нам дает фиксация концепта “аморализм” у профессора МДА.

Нужно отдельное представление о “понятиях” модернистов

Итак, нам нужно отдельное представление о «понятиях» модернистов.

Истинные понятия можно сообщать только в порядке. Это порядок души, то есть прежде всего нравственный. «Концепты» сообщаются в беспорядке, на патологическом языке. И это беспорядок безнравственности, грех как общественная норма и безнравственная коммуникация.

Поэтому мы не можем исследовать верность гностиков догматам и заповедям. Для любого анализа нужна общая мера, а между истинным понятием о душе и концептом «автономной личности» нет ничего общего.

Вывод состоит в том, что наши понятия это не гностические концепты, и их концепты не наши понятия. Мы не только не понимаем друг друга, но мы никак не можем столкнуться с модернистами, пересечься с ними хоть в одной точке.

Мы совпадаем с модернистами только на уровне звука слов. К этому я и призываю в конечном счете: не идти на поводу у слов.

Роман Вершилло