Православие и модернизм

Христианство есть суд, и все христианское есть суд и милость. Поэтому и христианская политическая философия судит о некоторых важных вещах. Она судит об образе жизни и форме государственного правления.

Теперь перейдем к основному вопросу: об отношении Церкви и мира.

Церковь и мир

Мы выяснили, что два порядка – Церковь и государство – не должны конфликтовать. И в обществе, и в Царстве благодати единовластен Один и Тот же Господь Бог, Творец и Спаситель. Монархи, в сущности гражданские деятели, поставляются благодатью Божией, и в это необходимо веровать.

Веруя в это, христианин следует наилучшему образу жизни, даже если окружен людьми, не следующими никакому образу жизни.

Христианин правильно судит о делах общественных, даже если государства нет.

Итак, сверхъестественный порядок всюду сосуществует с порядком природы и общества. Но вот уже с беспорядком в обществе Православие не может мириться, и в этом его отличие от модернизма. Тут мы говорим уже не о разных порядках: естественном и сверхъестественном. Мы сравниваем порядок, где царствует Господь, и беспорядок, устроенный человеком для себя и для других.

Модернисты разрушают сверхъестественный порядок, выдавая себя за православных. Они же вносят беспорядок и в общество. Они примиряются с развращенным обществом, как лжемиссионеры. Как сергиане, они сотрудничают с антигосударством не за страх, а совесть.

Вот почему христиане должны отличать православных от модернистов.

Православие и модернизм

Мы должны выбирать единственно лучшее, а не то, что нам удобно и осуществимо нашими силами. Конкретно это означает, что православный должен быть прав во всем: в малом и большом. Да, разумеется, христианин отличает самое важное от менее важного, большое от малого, но прав он должен быть и тут, и там.

Следовательно, выступая против модернизма, мы боремся не за улучшение ситуации, не за то, чтобы распад замедлился, а за полную победу. Вот то наилучшее, что мы выбираем, становясь православными.

Значит ли это, что мы можем отсекать неправомыслящих направо и налево? Не совсем так.

Остаток веры

Нужно искать наилучшее и совершенное, но это наилучшее тоже помещено в большой порядок Промысла Божия о спасении человека. И в этом большом порядке Бог предусмотрел неуничтожимый остаток веры, без которого нельзя быть христианином. Это не только вера, но и дары по вере.

Вот, что говорит св. Григорий Богослов:

Всем общи: Закон, Пророки, Заветы, словеса Заветов, благодать, детовождение, совершенство, страдания Христовы, новая тварь, Апостолы, Евангелия, раздаяние Духа, вера, надежда, любовь как к Богу, так и Божия. И дары эти – не так, как древле дар манны неблагодарному и непризнательному Израилю, даются не в меру, но каждому, сколько хочет. Таковы же: восхождение, озарение, малое еще здесь, а яснейшее в чаемой будущности, таково и то, что всего важнее: познание Отца и Сына и Святаго Духа, и исповедание первой нашей надежды. Что выше этого и что более обще? За этим же следующее, хотя выше ценится по редкости, но касательно необходимости занимает второе место. Ибо без чего нельзя быть Христианином, то полезнее доступного немногим.

Положение модерниста

Теперь представьте себе положение какого-нибудь дьякона Кокина или протоиерея Павла Великанова.

Остатка веры у него нет. Модернизм ведь никакая не религия. Производить революцию в богословии или реформировать богослужение и Церковное устройство – это деятельность светская и непохвальная.

Да, модернист в свое время был рукоположен, устроился в Церкви, занял место в Синодальном отделе или Духовной академии, но это ничто с точки зрения порядка.

Он случайно оказался в Церкви и здесь неожиданно для него столкнулся с духовными вещами и духовным рассуждением о них. Понятно, что он растерян, но по-прежнему дерзок.

Чтобы как-то сориентироваться, духовным предметам модернист придумывает мирские объяснения. Он просто вынужден это делать, у него больше ничего нет за душой. Но он берет образы не из мира природы, а из нового мира идеологий. Вот какой мир несовместим с Церковью. Так рождаются модернистское богословие, публицистика, проповедь.

Итак, модернисты – это лица православные по своему положению в обществе. От православных их отличает то, что они исповедуют ту же неискупительную политическую религию, как и лица мирские. Поэтому модернисты призывают Церковь примириться с миром, в том числе с самими модернистами. Они добились того, чтобы их считали православными, используя захваченную ими Церковную и государственную власть.

Как разоблачить открытое зло?

Все это говорит о том, что мы оказываемся в новом положении, в неожиданном месте.

До поры до времени можно было разоблачать неверие и аморализм модернизма в целом и каждого модерниста в отдельности.

Но разоблачать можно только то, что скрыто. Открытое и торжествующее зло уже невозможно разоблачить.

Итак, нам предстоит увидеть то, что открыто. Зло выступает в своей истинной форме, но открыли это мы, а не зло нам открыло. Зло всегда есть ложь.

Так давайте не будем устраивать обсуждение там, где обсуждать нечего, а назовем вещи своими именами:

(1) Церковь и мир идеологий враждебны.

(2) Православный это знает, и действует соответственно знанию и вере.

(3) Модернист это отрицает словом и делом, а веры он не имеет.

Модернизм есть измена православной вере

Модернизм в Церкви означает не то, что в ней находятся духовно больные или даже духовно мертвые люди. Модернизм состоит в том, что православные принимают больных и мертвых за живых и здоровых и позволяют им свободно обращаться в обществе православных.

Для полной и непоправимой катастрофы одних модернистов мало. Нужны еще и православные, которые не отличают модернистов от православных. В общем, можно сказать, что модернизм победил, потому что его не отличают от Православия.

Почему же православные не отличают явно неверующих от верующих? Потому что многие православные сами, по невнимательности, изменились. Остаток веры у них есть, а внешне они выглядят и ведут себя так, что модернистам под них легко подделаться. И сами такие православные судят о Православии по православной внешности, а не сути.

Модернисты ли такие православные? Может быть, и нет. В общем беспорядке это уже не важно: сам ты модернист или всего лишь считаешь православным о. Павла Островского.

Заключение

В такой ситуации есть выход. Он в том, чтобы поступать как обычно, до ужаса не оригинально.

Правильно веруй и поступай, а не мечтай. Веруй, а не суетись. Мы ведь не организуемся в группы антимодернистов не потому, что это плохо, а потому что есть нечто лучшее.

И эта не оригинальная вечная правда действует разрушительно на человеческие расчеты в Церкви. Достаточно одного человека верного Богу, чтобы опровергнуть все расчеты модернистов и примирившихся с ними.

Обо всем этом учит рассуждать христианская политическая философия. Она разрушительна для человеческой глупости и подлости, а для общественного и духовного порядка вовсе не революционна. Вот насколько важно и тонко то знание, которое дает христианская политическая философия.

Наши рассуждения о единовластии, образе жизни, форме правления и отделении Церкви от мира позволяют нам указать три отличия православного от модерниста:

Роман Вершилло