Христианский суд и неосуждение
Мы говорили о том, что диалектика неосуждения возникает в ответ на внешние причины, на невыносимое положение христианина в Церкви и обществе.
Разумеется, мучительный духовный беспорядок в обществе и Церкви не возникает сам собой, по естественным причинам. Он порожден раздором, который существует в душе нового человека.
Всякий человек рассматривает самого себя и то, что происходит вокруг него. И если он живет в Новое время, то он видит страшную современность, созданную им и ему подобными, и боится судить о ней. Но не судить он не может, потому что он одарен разумом.
Далее происходит разделение на два типа людей:
- Один человек сохраняет разумное сознание, то есть судит, несмотря на свой ужас: идет и смотрит (Откр. 6:1, 3, 5, 7), смотрит и не ужасается (Мф. 24:6).
- В душе другого возникает раздор. Собственно, духовно больное сознание в том и состоит, что человек способен жить с раздором в душе, как если бы у него не было разума или его разум был особенный, не такой, как у всех.
У духовно больного человека нет единого сознания: оно капитулировало перед угрозой страдания. Вместо этого у духовно больного человека сознание раздвоено на сознание управляющее и управляемое, на авторитетную часть сознания и послушную ему часть, выполняющую приказания, как свои собственные мысли.
Впрочем, тут мы затрагиваем гораздо более общие вопросы о природе сознания и о духовных болезнях. Я надеюсь написать об этом отдельную книгу, а сейчас предлагаю в свете этого тезиса рассмотреть выводы, сделанные нами ранее.
Неосуждение как симптом духовной болезни
Вслед за блж. Августином мы утверждали, что новые люди живут не по Богу, а по человеку, соблазняя себя тем, что знают по человеку (Иуд. 1:10). О человеке, то есть о себе самих, они судят, используя человека (себя самих) как меру всех вещей. Уже это говорит о том, что в человеке родилась отдельная авторитетная часть сознания, когда человек приказывает сам себе, судит себя самим собой неразумно (2 Кор. 10:12).
Осталось родиться второй части патологического сознания: пассивно воспринимающей свои собственные повеления, и картина будет законченной. Теперь человек верит не в Бога, а верит себе, что он верит в Бога. Теперь его вера – психологическая, вера в свои переживания, одобряемые или караемые авторитетной частью сознания.
Рассматриваемое с этой стороны, неосуждение предстает перед нами как симптом бессилия больной души. Человек должен осмелиться на суждение, и вдруг этого не делает. Причем здесь «осмелиться» не значит «сильнее напрячь свою волю». «Осмелиться судить» значит принять волю Божию о тебе самом, потому что ты создан для того, чтобы судить и быть судимым. Любое уклонение от этого будет порочным.
Диалектика неосуждения появляется, когда человек хочет обрести душевный мир и мир с Богом. Настолько-то он еще сохраняет разум. Но он его уже и не сохраняет, так как не хочет избавиться от раздора в душе, от патологического устройства своего сознания. Причем ударение здесь падает на «не хочет», то есть страстно желает сохранить этот удобный в некоторых отношениях раздор.
Из этого следует, между прочим, то, что в диалектике неосуждения нет беспристрастности, как нет ее вообще в природе:
- Кто судит право, тот пристрастен к своей душе, помнит о Боге и думает о спасении души.
- Тот, кто отказывается судить о вещах по существу, пристрастен к другим и к себе, потому что заботится не о правде, а о том, чтобы своими силами снискать мир в душе.
Все наоборот по сравнению с разумной мыслью
Раздвоенная душа бессильна помыслить или сделать что-либо разумное. Но такая душа вовсе не бессильна в смысле жизненной силы. Скажем больше: благодаря своей раздвоенности, больное сознание может корректировать все свои проявления в своих интересах. Сравнительно с разумной душой, у больной души большая свобода действий и, соответственно, гораздо больший простор для проявления жизненной силы в реальном мире.
Разумное сознание не владеет истиной. Оно подчиняется истине. Оно не может измениться, не может переложить ответственность на авторитетную часть своего же сознания. Разумное сознание вынуждено принимать истину как принудительную и внешнюю для себя, то есть вынуждено не адаптироваться к истине, а служить ей.
Напротив, православный модернист, например, умело и, в то же время, нарочито неуклюже притворяться церковным человеком.
Если новый человек исповедует правящую идеологию, он будет притворяться гражданином. Это не просто выгодно больному сознанию, но прямо необходимо для поддержания его патологической структуры.
Больное сознание радикально отлично от разумного, даже когда притворяется разумным. Все его содержание противоречит Откровению, разуму и совести. Так, например, во все той же диалектике неосуждения мы находим неверное представление о
- сущности,
- личности и
- человеческой речи,
то есть, собственно, обо всем, что касается человека.
Мнения, рождаемые больным сознанием, очевидно нелепы, отрицают друг друга, и даже идеологи способны это заметить. То, что они непрестанно заблуждаются, не вызывает у новых людей желания покаяться. Напротив, они пытаются наилучшим способом самооправдаться. Этим объясняется большая продуктивность больного сознания, которую при желании заблуждаться можно принять за расцвет богословской науки, церковной прессы и современной литературы.
В диалектике неосуждения мы как раз и видим один из таких производительных способов самооправдания.
Самое странное представление о сущности
Прежде всего в диалектике неосуждения мы встречаемся с самым странным представлением о сущности. В самом деле, если люди принципиально отказываются от суждения о сущности, то с ними явно что-то не так.
За диалектикой неосуждения стоят разные и не очень ясные мысли о том, например, что сущности нет вообще, или сущность не настолько важна, чтобы о ней говорить, или говорить о ней считается почему-то неприличным. Сущность воспринимается как подверженная изменениям, и поэтому непостижимой. Или сущность считается непостижимой, потому что она, якобы, безнадежно противоречива, «антиномична» (см. демагогию Флоренского-Шмемана).
Отказавшись от суждения о сущности, диалектики не считают себя обязанными разобраться в своих мыслях о сущности. Все эти странные мысли о сущности существуют все вместе в беспорядке. В разговоре эти соображения без предупреждения сменяют друг друга, исполняя важную роль в уходе от ответственного суждения.
На самом деле, разумеется, сущность едина, неизменна. Мы знаем о ней то, что она истинно существует, и даже то, что она существует в той мере, в какой причастна Благу.
Об этом мы подробно писали выше. Сейчас же отметим для себя только то, насколько, оказывается, легко опровергнуть диалектику неосуждения в самом важном ее пункте: в учении о сущности.
Следующая глава Мнения и неграмотность
