Христианский суд и неосуждение
У диалектиков неосуждения мы обнаружили неверное представление о сущности, в том числе о том, что такое человек. Понятие о личности прямо соотносительно с понятием о сущности. Общее и единичное объясняют друг друга, хотя и в разном смысле. Вот почему в диалектике неосуждения и личность предстает в совершенно нелепом виде. Это совсем не удивительно, потому что образцом, мерой для сравнения избирается патологическое сознание идеолога.
Такое патологическое сознание существует, и оно радует своего владельца. Но в то же время оно играет с ним в диалектику, где свобода мнений оборачивается идеологическим рабством, а неосуждение обращается в суд и обратно.
В общем плане можно сказать, что идеологи и модернисты предпочитают иметь дело с фантазиями о человеке как о сущности и о лице. И даже это еще не вся беда. Бесконечно плохо то, что и сами эти их чувства тоже выдуманы. Это не собственно чувства, а мнения о своих чувствах. Хотя патологическое сознание, как кажется, оперирует фрагментами реальности, на самом деле в нем ничто на ней не основано, потому что первым признаком реальности является порядок.
Теперь мы попытаемся вкратце перечислить фантастические мнения о личности в связи с «неосуждением».
Человек непознаваем
Для начала нас пытаются убедить, что человек непознаваем как личность. О лице нельзя судить, потому что психологически человек представляет собой вечную загадку. Он всегда может поступить то так, то иначе: «Тайна свободы в том и заключается, что свобода может обратиться к Богу и против Бога» (Бердяев. Философия свободного духа).
Личность мыслит, но ее мысли не имеют к ней отношения. Слова, хотя бы они исходили из глубины сердца, могут означать что угодно. В таком случае становится тайной и сама человеческая речь: что она такое. Дела – это тоже не сам человек, а непонятно кто. Итак, психология такой личности становится психологической мистификацией, когда человек запутывает сам себя.
Личность нельзя понять не только психологически, но и метафизически. У личности, якобы, нет определения, о чем православные модернисты распространяются уже больше ста лет.
Смотри, например, софистические упражнения Флоренского на эту тему:
Дать же понятие личности невозможно.
Или Владимира Лосского:
Человеческая личность не может быть выражена понятиями. Она ускользает от всякого рационального определения.
Человек – метафизический калека
Перед нами, мягко говоря, урезанное представление о человеке. Это явным образом не весь человек. Все его существенное содержание (мысли, слова и дела) помещено в область тайны, подвластной лично каждому, а в крайнем случае – философу-персоналисту.
Да и существует ли такой человек, каким он вырисовывается в диалектике неосуждения? Он существует, но в ужасно искалеченном виде, и антропологический оптимизм, как правило присущий идеологам и модернистам, тут совершенно неуместен.
Художественная литература нам представляет широкий выбор уродов, которые не отвечают за свои слова и дела. Это и герой Достоевского из «Записок из подполья», и Стиллер из романа Макса Фриша «Я не Стиллер», и «Человек без свойств» в эпопее Роберта Музиля. В общем, новый неполный человек хорошо известен как духовно-патологический феномен, но чрезвычайно странно представлять его как идеал православного человека, как норму для Православия.
Личности нет, но есть патологическое сознание
«Дела не принадлежат личности»? «Мои дела – это не весь я»?
Человек может привести себя в такое состояние, когда эти утверждения будут верны, но это распад личности. Личности нет, а вместо нее – раздвоенное патологическое сознание.
Если грех – это только слова и дела, не имеющие отношения к какой-либо сущности, то греха вообще никакого нет. Совершенный грех мгновенно уходит в прошлое, а произнесенная ложь растворяется в воздухе.
В патологическом сознании, по аналогии с шизоидным типом личности, сочетаются безумие и расчет. Идеологи пользуются своими мнениями и ощущениями в своих животных интересах. А намерение получать выгоду от истины и лжи, от Бога и от мира – это уже не шизофрения, не душевная болезнь, а духовная: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26).
Патологическое сознание не отвечает за себя
Тут возникает интересный вопрос: насколько человек ответственен за то, что у него патологическое сознание?
Патологическое сознание, сама его суть, состоит в том, что его носитель не отвечает за свои поступки. Оно, собственно, и возникает тогда, когда человек не отвечает за себя. И мы прекрасно понимаем, насколько безошибочным симптомом этого является диалектика неосуждения.
«Бог никого не наказывает» – это их: профессора Осипова,1 о. Димитрия Смирнова2 и о. Георгия Кочеткова,3 – Бог, якобы, не наказывает и уже не наказал жестоко – лишением разума.
«Господь не судит человека, а человек судит себя сам» – это о. Смирнова4 Бог, якобы, не судит. Его «Я» надежно защищено от Суда и наказания человеческими фокусами, внутренними душевными играми.
Таков путь и жены прелюбодейной; поела и обтерла рот свой, и говорит: я ничего худого не сделала.
Притч. 30:20
Патологическое сознание действительно не отвечает за свои поступки, и это действительно грех.
Отпадение от общего ума
Разговоры о неосуждении сводятся к софистическому оправданию того духовно патологического состояния, когда человек отпадает от общего ума в пользу коллектива.
Через мистификацию и безответственность патологическая личность теряет ум, Богом данный всем разумным существам. Патологическое сознание компенсирует это, находя опору в социуме. Как это происходит?
Смотрите. Патологическое сознание продуцирует все то же, что и разумное сознание. Оно точно так же мыслит, действует, судит и говорит, но без руководящего разума, который отвечает за свои проявления. По сути перед нами примитивный языческий взгляд: силы души есть, все ее проявления есть, а сущности нет. Люди ходят к идолам так, как бы вели их (1 Кор. 12:2).
Все собственно человеческое происходит помимо такой ущербной личности и помещается теперь в авторитетном сознании коллектива, где и находится центр принятия решений.
Наряду с коллективизмом в патологическом сознании есть и мощный антиобщественный момент. Все, что оно совершает, направлено против других лиц, и за все это оно лично не отвечает. Патологическое сознание уничтожает государственную дружбу, враждуя даже против духовных калек с аналогичным больным сознанием.
Радикальная внешность
Попытка спрятаться от Бога за свои слова и дела приводит к тому, что от человека остается одна внешность. От человека остается только «тайна личности» (см. сочинения Кураева), которая недостижима для суждения. А внешнее, социальное, видимое всем его лицо – только внешность без всякого содержания.
Например, все мы знаем, насколько модернисты хотят, чтобы их принимали за православных, или хотя бы за людей. Вспомним, как модернисты старались доказать, что «священники — тоже люди», «которые не только служат в церкви, но и купаются в море, читают книги про вампиров и даже смотрят футбол». Они прямо-таки требуют этого, но при этом они делают все, чтобы быть непохожими и на православных, и на людей. Поэтому я выше писал, что они притворяются православными и людьми нарочито неумело.
Они требуют, чтобы по их действиям, словам и свойствам судили не об их сущности, как она есть, а принимали их по заявленной ими аффилиации, то есть по их мнениям о самих себе. «Православный», «человек», «гражданин» для такого больного сознания – лишь маска, которую надевает на себя непознаваемая личность. Срывать же эту маску в современном «обществе взаимного признания» никому не позволено, потому что это бы разоблачило сознание как патологическое, как несуществующее.
Самовыражение
Та же логика действует и в обратную сторону. Нулевая личность, для которой любые самоидентификации и все слова – только маски, ощущает себя всемогущей. Ее несказанное величие покрыто тайной безграничных желаний, могущественного идеологического пролепсиса.
Конечно, реальность существует, и в реальности все эти маски спадают с лиц, а точнее, с того, что их заменяет. Все постыдные тайны становятся явными. Всемогущество, креативность и свобода самовыражения оборачиваются творческим бессилием, как у Н. Бердяева, больше всех говорившего о творчестве и свободе.
Самовыражение невозможно для идеолога, потому что его «Я» – это маска, за которой нет лица.
Следующая глава Самое странное представление о словах
- Осипов А.И. Кто такой Бог. Лекция. 2000. ↩︎
- Смирнов, Димитрий о. Всенощное бдение под Обрезание Господне и память святителя Василия Великого. // Проповеди. М.: Сестричество во имя преподобномученицы вел. княгини Елизаветы, 2005. С. 61. ↩︎
- Кочетков, Георгий о. Слово после чтения евангелия на утрене. 9 февраля 1991 года // Из проповедей [Электронный ресурс]. URL: https://pravoslavnaya-obshina.ru/1992/no11/article/svjashchennik-georgii-kochetkov-iz-propovedei-1/. (дата обращения: 28.12.2022). ↩︎
- Смирнов, Димитрий о. Проповеди. Кн. 3. 2003. ↩︎
2 Responses
“Они требуют, чтобы по их действиям, словам и свойствам судили не об их сущности, как она есть, а принимали их по заявленной ими аффилиации, то есть по их мнениям о самих себе.” – это кстати сильно похожеть на западном либерализме, трансгендерная идеология.
Да, это точное наблюдение.