Самое странное представление о личности

В диалектике неосуждения личность предстает в совершенно нелепом виде.

Христианский суд и неосуждение


У диалектиков неосуждения мы обнаружили неверное представление о сущности, в том числе о том, что такое человек. Понятие о личности прямо соотносительно с понятием о сущности. Общее и единичное объясняют друг друга, хотя и в разном смысле. Вот почему в диалектике неосуждения и личность предстает в совершенно нелепом виде. Это совсем не удивительно, потому что образцом, мерой для сравнения избирается патологическое сознание идеолога.

Странное представление о личности
Картина Пауля Клее.

Такое патологическое сознание существует, и оно радует своего владельца. Но в то же время оно играет с ним в диалектику, где свобода мнений оборачивается идеологическим рабством, а неосуждение обращается в суд и обратно.

В общем плане можно сказать, что идеологи и модернисты предпочитают иметь дело с фантазиями о человеке как о сущности и о лице. И даже это еще не вся беда. Бесконечно плохо то, что и сами эти их чувства тоже выдуманы. Это не собственно чувства, а мнения о своих чувствах. Хотя патологическое сознание, как кажется, оперирует фрагментами реальности, на самом деле в нем ничто на ней не основано, потому что первым признаком реальности является порядок.

Теперь мы попытаемся вкратце перечислить фантастические мнения о личности в связи с «неосуждением».

Человек непознаваем

Для начала нас пытаются убедить, что человек непознаваем как личность. О лице нельзя судить, потому что психологически человек представляет собой вечную загадку. Он всегда может поступить то так, то иначе: «Тайна свободы в том и заключается, что свобода может обратиться к Богу и против Бога» (Бердяев. Философия свободного духа).

Личность мыслит, но ее мысли не имеют к ней отношения. Слова, хотя бы они исходили из глубины сердца, могут означать что угодно. В таком случае становится тайной и сама человеческая речь: что она такое. Дела – это тоже не сам человек, а непонятно кто. Итак, психология такой личности становится психологической мистификацией, когда человек запутывает сам себя.

Личность нельзя понять не только психологически, но и метафизически. У личности, якобы, нет определения, о чем православные модернисты распространяются уже больше ста лет.

Смотри, например, софистические упражнения Флоренского на эту тему:

Дать же понятие личности невозможно.

Или Владимира Лосского:

Человеческая личность не может быть выражена понятиями. Она ускользает от всякого рационального определения.

Человек – метафизический калека

Перед нами, мягко говоря, урезанное представление о человеке. Это явным образом не весь человек. Все его существенное содержание (мысли, слова и дела) помещено в область тайны, подвластной лично каждому, а в крайнем случае – философу-персоналисту.

Самое странное представление о личности
“Я не Стиллер”.

Да и существует ли такой человек, каким он вырисовывается в диалектике неосуждения? Он существует, но в ужасно искалеченном виде, и антропологический оптимизм, как правило присущий идеологам и модернистам, тут совершенно неуместен.

Художественная литература нам представляет широкий выбор уродов, которые не отвечают за свои слова и дела. Это и герой Достоевского из «Записок из подполья», и Стиллер из романа Макса Фриша «Я не Стиллер», и «Человек без свойств» в эпопее Роберта Музиля. В общем, новый неполный человек хорошо известен как духовно-патологический феномен, но чрезвычайно странно представлять его как идеал православного человека, как норму для Православия.

Личности нет, но есть патологическое сознание

«Дела не принадлежат личности»? «Мои дела – это не весь я»?

Человек может привести себя в такое состояние, когда эти утверждения будут верны, но это распад личности. Личности нет, а вместо нее – раздвоенное патологическое сознание.

Самое странное представление о личности

Если грех – это только слова и дела, не имеющие отношения к какой-либо сущности, то греха вообще никакого нет. Совершенный грех мгновенно уходит в прошлое, а произнесенная ложь растворяется в воздухе.

В патологическом сознании, по аналогии с шизоидным типом личности, сочетаются безумие и расчет. Идеологи пользуются своими мнениями и ощущениями в своих животных интересах. А намерение получать выгоду от истины и лжи, от Бога и от мира – это уже не шизофрения, не душевная болезнь, а духовная: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26).

Патологическое сознание не отвечает за себя

Тут возникает интересный вопрос: насколько человек ответственен за то, что у него патологическое сознание?

Патологическое сознание, сама его суть, состоит в том, что его носитель не отвечает за свои поступки. Оно, собственно, и возникает тогда, когда человек не отвечает за себя. И мы прекрасно понимаем, насколько безошибочным симптомом этого является диалектика неосуждения.

«Бог никого не наказывает» – это их: профессора Осипова,1 о. Димитрия Смирнова2 и о. Георгия Кочеткова,3 – Бог, якобы, не наказывает и уже не наказал жестоко – лишением разума.

«Господь не судит человека, а человек судит себя сам» – это о. Смирнова4 Бог, якобы, не судит. Его «Я» надежно защищено от Суда и наказания человеческими фокусами, внутренними душевными играми.

Таков путь и жены прелюбодейной; поела и обтерла рот свой, и говорит: я ничего худого не сделала. 

Притч. 30:20

Патологическое сознание действительно не отвечает за свои поступки, и это действительно грех.

Отпадение от общего ума

Разговоры о неосуждении сводятся к софистическому оправданию того духовно патологического состояния, когда человек отпадает от общего ума в пользу коллектива.

Через мистификацию и безответственность патологическая личность теряет ум, Богом данный всем разумным существам. Патологическое сознание компенсирует это, находя опору в социуме. Как это происходит?

Смотрите. Патологическое сознание продуцирует все то же, что и разумное сознание. Оно точно так же мыслит, действует, судит и говорит, но без руководящего разума, который отвечает за свои проявления. По сути перед нами примитивный языческий взгляд: силы души есть, все ее проявления есть, а сущности нет. Люди ходят к идолам так, как бы вели их (1 Кор. 12:2).

Все собственно человеческое происходит помимо такой ущербной личности и помещается теперь в авторитетном сознании коллектива, где и находится центр принятия решений.

Наряду с коллективизмом в патологическом сознании есть и мощный антиобщественный момент. Все, что оно совершает, направлено против других лиц, и за все это оно лично не отвечает. Патологическое сознание уничтожает государственную дружбу, враждуя даже против духовных калек с аналогичным больным сознанием.

Радикальная внешность

Попытка спрятаться от Бога за свои слова и дела приводит к тому, что от человека остается одна внешность. От человека остается только «тайна личности» (см. сочинения Кураева), которая недостижима для суждения. А внешнее, социальное, видимое всем его лицо – только внешность без всякого содержания.

Например, все мы знаем, насколько модернисты хотят, чтобы их принимали за православных, или хотя бы за людей. Вспомним, как модернисты старались доказать, что «священники — тоже люди», «которые не только служат в церкви, но и купаются в море, читают книги про вампиров и даже смотрят футбол». Они прямо-таки требуют этого, но при этом они делают все, чтобы быть непохожими и на православных, и на людей. Поэтому я выше писал, что они притворяются православными и людьми нарочито неумело.

Они требуют, чтобы по их действиям, словам и свойствам судили не об их сущности, как она есть, а принимали их по заявленной ими аффилиации, то есть по их мнениям о самих себе. «Православный», «человек», «гражданин» для такого больного сознания – лишь маска, которую надевает на себя непознаваемая личность. Срывать же эту маску в современном «обществе взаимного признания» никому не позволено, потому что это бы разоблачило сознание как патологическое, как несуществующее.

Самовыражение

Та же логика действует и в обратную сторону. Нулевая личность, для которой любые самоидентификации и все слова – только маски, ощущает себя всемогущей. Ее несказанное величие покрыто тайной безграничных желаний, могущественного идеологического пролепсиса.

Конечно, реальность существует, и в реальности все эти маски спадают с лиц, а точнее, с того, что их заменяет. Все постыдные тайны становятся явными. Всемогущество, креативность и свобода самовыражения оборачиваются творческим бессилием, как у Н. Бердяева, больше всех говорившего о творчестве и свободе.

Самовыражение невозможно для идеолога, потому что его «Я» – это маска, за которой нет лица.

Следующая глава Самое странное представление о словах

Роман Вершилло

  1. Осипов А.И. Кто такой Бог. Лекция. 2000. ↩︎
  2. Смирнов, Димитрий о. Всенощное бдение под Обрезание Господне и память святителя Василия Великого. // Проповеди. М.: Сестричество во имя преподобномученицы вел. княгини Елизаветы, 2005. С. 61. ↩︎
  3. Кочетков, Георгий о. Слово после чтения евангелия на утрене. 9 февраля 1991 года // Из проповедей [Электронный ресурс]. URL: https://pravoslavnaya-obshina.ru/1992/no11/article/svjashchennik-georgii-kochetkov-iz-propovedei-1/. (дата обращения: 28.12.2022). ↩︎
  4. Смирнов, Димитрий о. Проповеди. Кн. 3. 2003. ↩︎

Помочь проекту

СБЕРБАНК
2202 2036 4595 0645
YOOMONEY
41001410883310

Поделиться

“Ораторию” Бориса Гребенщикова исполнит Московский синодальный хор

Борис Гребенщиков и композитор Андрей Микита создали необычную ораторию «Семь песен о Боге». Художественным руководителем проекта стал руководитель Московского синодального хора Алексей Пузаков. В состав оратории для солистов, двух хоров

2 Responses

  1. “Они требуют, чтобы по их действиям, словам и свойствам судили не об их сущности, как она есть, а принимали их по заявленной ими аффилиации, то есть по их мнениям о самих себе.” – это кстати сильно похожеть на западном либерализме, трансгендерная идеология.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.