“Семь песен о Боге” – миссия своего «я», вооруженная афонским хором
Прочитал на РИА «Новости» такой анонс.
Поэт и музыкант Борис Гребенщиков и композитор Андрей Микита создали ораторию “Семь песен о Боге” для солистов, нескольких хоров (из более чем 100 человек) и симфонического оркестра.
“В исполнении оратории участвуют: Российский национальный оркестр, Государственный академический русский хор имени А.В. Свешникова, Московский Синодальный хор, афонский хор “Филафонитэ”, солисты Наира Асатрян и Станислав Мостовой”, – сообщил РИА Новости художественный руководитель проекта, дирижер, заслуженный артист России Алексей Пузаков.
Премьера состоится 20 ноября 2012 года в 19 часов в Большом зале Московской консерватории.
“Семь песен о Боге” – это история поисков современным человеком своей идентичности, цели жизни, история обретения веры и постижения истины. В состав оратории вошли песни Гребенщикова “Господу видней”, “Обещанный день”, “Серебро Господа моего”, “Ещё один раз”, “Сокол”, “Дубровский”, “День радости”. Микита переработал их в жанре оратории, чтобы раскрыть преемственность музыкального и литературного творчества автора в исторической перспективе искусства как средства самовыражения и молитвы.
“Цель проекта – расширить круг ценителей классической музыки, сформировать поле русской музыкальной идентичности, которая может проявлять себя в разных формах выражения, но имеет единый корень. Это попытка кристаллизации культурно-исторической общности, называемой “Русский мир”, – пояснил Пузаков.
По его словам, пилотный релиз песни “Сокол” в ораториальной версии собрал около 40 тысяч просмотров в интернете, что для классической музыки является очень высоким результатом.
Путешествие Бориса Гребенщикова по Афону и его активное включение в церковно-благотворительную деятельность в Греции и в России, а также многолетнее творчество Андрея Микиты в сфере духовной музыки позволило проекту получить одобрение иерархов Русской православной церкви.
Жанр оратории сформировался в XVII веке. “Использовать его для современного проекта позволила глубокая и образная религиозная поэзия Гребенщикова, его искренние музыкальные темы, понятные широкой публике и имеющие корни в интонациях русского романса, канта петровской эпохи, и, как выяснилось в процессе работы, – знаменного распева”, – отметил художественный руководитель проекта.
По его словам, композитор Микита посчитал, что последнее открытие требует включить в партитуру исполнителей с древней певческой традицией – хор византийского пения с Афона. “В результате появился сплав старинных и современных музыкальных приемов, наработанных за четыре века существования жанра”, – добавил Пузаков.
Определение А. Пузакова «Искусство как средство самовыражения и молитвы» поневоле резануло меня. Искусство не есть средство молитвы. Молитва, являясь возношением ума и сердца к Богу, являемое благоговейным словом, есть чистый дар Божий человеку.
Поэтому лишь Церковь может слагать песни и петь о Боге – хоть и с помощью человеческого искусства, но основываясь на Откровении, Духом Святым.
Посему «Песни о Боге» как продукт индивидуального творчества никак не вписываются в Христианскую культуру. Подобные вещи всегда отвергались ею как тексты маргинальных сект.
И – с другой стороны – искусство не есть средство самовыражения! Если это так, то это плохое искусство, псевдоискусство. Искусство есть средство понимания Богом данной реальности, специфическое средство общения людей, то есть – средство выражения не своего падшего «я», но законов этого мира, общих для всех людей нравственных и живых.
Итак, налицо две принципиальные ошибки. Первая – духовная, вторая – земная. Первая в сфере религии, вторая – в сфере культуры.
Увидев далее, что А. Пузаков настойчиво относит ораторию на слова БГ к категории классического искусства, классической музыки, и будучи удивлен этим, я решил предметно ознакомиться с текстами «Семи песен о Боге».
Изучив эти тексты, я сделал выводы. По сути они совпали с предварительным ощущением от анонса. Выводы эти следующие.
Это не миссия христианской истины, так как в текстах «Семи песней о Боге» нет ничего специфически христианского. «Бог» популяризатора «Бхагават-гиты» Бориса Гребенщикова может быть и «Богом в душе» атеистов и «Богом» восточных религий, и даже Люцифером, являющимся, как известно из Писания, в виде ангела светла.
Это миссия синкретического, то есть воображаемого человеком, а не открывшего Себя в Откровении и принятого точной, несомненной и некритичной верою – Православной верою в это Откровение – Бога христиан. И так как Имя Божие произносится в данном контексте всуе, духовный вред от попрания Третьей Заповеди получат все.
Пусть ангелы несут тебя
Дорогой небесных огней
Но не забывай –
Господу видней.
…
Сегодня самый замечательный день
О нем написано в тысячах книг
Слева небеса, справа пустота
А я иду по проволоке меж них.
…
серебро Господа моего, серебро Господа
Выше слов, выше звезд, вровень с нашей тоской.
…
Не плачь, Маша, я здесь,
Не плачь, солнце взойдет,
Не прячь от Бога глаза,
А то как Он нас найдет?
…
Когда то, что мы сделали выйдет без печали из наших рук
Когда семь разойдутся чтобы не смотреть кто войдёт в круг
Когда белый конь узнает своих подруг
Это значит день радости.
…
И теперь, когда растаяла пыль под копытами волчьей зари
Талая вода пламя бесконечной зимы
Это ж Господи зрячему видно а для нас повтори
Бог есть свет и в нём нет никакой тьмы
Бог есть свет и в нём нет никакой тьмы.
Произвольное включение слов Писания, равно как и Имя Божие, подчинено здесь нехристианскому контексту (ведь Бог найдет каждого из нас независимо от поднятых нами или опущенных нами глаз!), включается в бредовые тексты об «узнавании белым конем своих подруг» и «летающем над нами аэроплане Дубровского, красивом как иконостас».
Итак, это – не миссия Христианства.
Но это и не миссия классической культуры, так как она апеллирует не к внутреннему общему для всех порядку, а к собственному индивидуальному и произвольному «порядку», то есть к хаосу для «непосвященных». Это не классическое искусство, так как в своем языке, образах и символике оно не смиряет себя обязательностью общих, принятых большой культурой, ориентиров и понятий.
Это либо маргинальная субкультура, либо постмодернизм. Собственно, последний ею и является: это субкультура агрессивного снобизма.
Истинное искусство, классическое искусство не является ни в коем случае миссией себя.
Его содержанием, предметом его повествования является общая для всех реальность.
Сравни: «кант» Гребенщикова:
Дубровский берет ероплан,
Дубровский взлетает наверх.
и – кант XVIII века в известном исполнении Академической капеллы имени Юрлова «Буря море роздымает». Приведем его здесь целиком.
Буря море раздымает,
А ветр волны подымает:
Сверху небо потемнело,
Кругом море почернело,
Почернело.
В полдни будто в полуночи,
Ослепило мраком очи:
Одна молнья-свет мелькает,
Туча с громом наступает,
Наступает.
Волны с шумом бьют тревогу,
Нельзя смечать и дорогу, –
Вдруг настала перемена,
Везде в мори кипит пена,
Кипит пена.
Прибавляет ветр погоду,
Чуть не черплет корабль воду:
Мореходцы суетятся –
От потопу как спасаться,
Как спасаться.
А начальство все в заботе,
А матросы все в работе:
Иной снизу лезет кверху,
Иной сверху летит книзу,
Летит книзу.
Ветром силу всю сломило,
Уж не служит и кормило.
Еще пристань удалела,
А погода одолела,
Одолела.
Не знать земли ни откуду,
Только видеть остров с груду,
Зде сошлося небо с понтом
И сечется, гонит гонтом,
Гонит гонтом.
Нестерпимо везде горе:
Грозит небо, шумит море,
Вся надежда бесполезна,
Везде пропасть, кругом бездна,
Кругом бездна.
Если сему кто не верит,
Пускай в мори сам измерит, –
А когда сам искусится,
В другой мысли очутится,
Очутится.
Сравни:
Переведи часы назад
И загадай три желанья.
Когда начнется звездопад,
К нулю придут расстоянья.
и – текст сюиты на стихи Микеланджело, написанной Шостаковичем и незадолго перед его кончиной исполненной в том же Большом зале Консерватории.
Здесь рок послал безвременный мне сон,
Но я не мертв, хоть и опущен в землю.
Это реализм.
Это внятно каждому.
Именно к этому внятному апеллирует классическое искусство.
На этом основана его коммуникативность.
На апелляции к внятному и обязательному для всех людей порядку.
Струнный Квартет си минор или Трио «памяти Соллертинского» Дмитрия Шостаковича, к примеру, привлекают нас глубоким неравнодушием к теме – человеческой смерти – и каким – то мягким, щадящим отношением к слушателю. В этом человечность классического искусства.
Поэтому Шостакович – классик, и даже – классицист.
Какая связанность предметом, какое смирение перед ним, какая обязательность темы! В этом и только в этом истинный гуманизм искусства. Художник дает тебе понять – непостижимым образом – что ему внятно то же, что и тебе, что ты не один в этом исполненном бед и скорбей мире. Эта единственная истинная функция искусства – коммуникативная – невозможна, если предметом авторского сообщения делается любые его переживания и обрывки мысли, если все они «драгоценны» для него в своем потоке. Это самолюбование, рефлексия, романтизация себя самого, кумиротворение собственного «я» – лишает авторское высказывание всякой подлинной, объективной и потому – высокой для всех живых и совестливых людей – цены.
В текстах «Песен» заметен грубый романтизм, романтизация своего «я»
Видимо, вот оно –
Пришло мое время,
А внизу медленно
Бредет мое племя
А мне лететь выше,
А мне лететь в солнце
Никаких признаков классического искусства в этих текстах нет. Еще раз подчеркнем: признаком классицизма является интерес к предмету, а не к самому себе. Это апелляция к порядку нравственного человека, а не к синкретическому беспорядку безнравственного.
«Попытка кристаллизации», о которой говорил дирижер, в данном случае не удастся, так как кристаллы вырастают вокруг структурной решетки – системы координат высокой культуры, совпадающей с общими для всех нравственными доминантами.
«Мы прижмемся друг к другу»; «загадай три желанья» и т.п., общие как для БГ так для Киркорова, Билана и Пугачевой – для всей современной массовой культуры – клише и штампы – не совпадают с этими доминантами. В отличие от Шекспира, Пушкина, Твардовского. В отличие от Баха, Моцарта, Бортнянского, Стравинского, Шостаковича. Их искусство имеет кристаллизацию. Их художественные высказывания содержат соль.
Настоящая поэзия содержит неотразимую соль правды. «Поэт роняет молча пистолет» – есть страшная правда смерти и поэтому великая поэзия.
Назвать солью перлы Гребенщикова невозможно. Это жеваная бумага масскульта с привкусом карамельного «неба».
Миссия хаоса. Инициация бессмыслицы. Слабые люди, «фанаты» становятся ее адептами. Но горе тому, кто соблазнит единого от малых сих, говорит Господь наш. Еще большее горе, когда соблазн – прививка бессмыслицы наделенным от чрева матери смыслом и совестью людям – осуществляется с помощью монашеского хора и знаменного распева.
Трагедия Консерватории Нейгауза, Юдиной и Шостаковича, на наших глазах вдруг ставшей лжеконсерваторией, трагедия подлинной Русской культуры, смешиваемой с культурой массовой – меркнет перед трагедией духовной: вполне, в общем, безболезненной рецепции гнозиса и синкретизма в Церкви – исполнением церковными монашескими хорами крайне романтических текстов современного декадента и «богоискателя».
Скажете: ну что плохого в том, что церковный хор озвучит «духовный поиск» барда?
Что плохого, если афонский хор споет:
«Господи, я твой…»
Церковный хор, когда поет «Господи», обращается к Главе Церкви и ни к кому другому. Здесь, к сожалению, это обращение не имеет этой спасительной определенности, заключенной в богодохновенных текстах Святой Церкви.
Реальные, настоящие монахи, хор, собранный во Имя Господне, озвучивает «молитву» к ненастоящему, воображаемому объекту. К существующему в воображении Бориса Гребенщикова Христа, бесконфликтно соединяющегося с образом Будды. И пользуются для этого святыми словами, взятыми из истинного богослужения.
Но если при пении псалма «Твой есмь аз, спаси мя» монахи укрепляются благодатью Божией, то здесь эти святые слова пусты – не наполнены благодатью Духа.
Но свято место пусто не бывает.
Такой «молитвой» всегда пользуется враг рода человеческого, являемый во образе ангела светла (2 Кор. 11:14).
Протоиерей Владимир Переслегин
12 Responses
Спаси Христос, отец Владимир!
Спаси Вас Господь! Согласен с Вами полностью.
Познавательно ! Спаси Господи!
Может быть это и не очевидно, но почему-то думается, что “серебро Господа” Гребенщикова – это 30 сребренников, цена Цененного. Гребенщиков поёт: “ждёт перед самым концом пути – серебро…” Очень хотелось бы ошибиться.
“… Я, Микита Андрей Иштванович, член Правления Союза московских композиторов, основатель (совместно с митрополитом Иларионом (Алфеевым)) и редактор сайта “Церковный композитор” (churchcomposer.ru). Православную духовную музыку пишу с 1987 года, она исполняется на богослужениях в десятках храмов Русской Православной Церкви в России и во всём мире. Мне кажется, что за 25 лет своей духовно-музыкальной деятельности я могу отличить христианские тексты от нехристианских. …
…Я бы даже предложил Вам свои услуги в качестве эксперта в церковно-музыкальных вопросах.”
Из открытого письма гл. редактора сайта “Церковный композитор” Андрея Микиты сайту “РНЛ” по поводу оратории на слова Б. Гребенщикова.
Здесь – http://www.churchcomposer.ru/news230.html , на сайте “эксперта”, можно посмотреть на злосчастную афишу
“семь песен о боге” и оценить оформление сайта католическим крестом.
Таких экспертов как микита вместе с его покровителями нужно гнать из Церкви взашей. Я бы лично с чистой совестью заушил таких мирских “православных” композиторов. Найдется ли вот в наше время настоящий архиерей как святитель Николай Мирликийский?
Что удивляться зеленому свету различным гребенщиковцам и кочетковцам?
Сочинение м. Илариона (Алфеева) с того же сайта: http://www.churchcomposer.ru/player/index.html?/bishop_hilarion/co27.mp3&360&20
Спаси Господи!
Дело не только в буддистских текстах Гребенщикова исполняемых афонским хором и насильно рекламируемых в православных храмах.
Существенные откровения Андрея Микиты есть в его интервью
http://www.pravmir.ru/andrej-mikita-o-sovremennyx-texnologiyax-i-xramovoj-muzyke-audio/
По прочтении этого интервью, думается что есть попытки реформировать богослужебную музыку, заменять ее “авторской”, добавлять инструменты и для этого создано общество “церковных композиторов, включающее в себя Андрея Микиту и митр. Илариона Алфеева. Не случайно Андрей Микита – автор оркестровки музыки, а билеты на концерт продаются в храме, где настоятелем митр. Иларион.
Вот цитаты из вышеуказанной статьи Микиты: “знаменный распев… так же, как церковнославянский язык — всё менее понятен, и нуждается в адаптации.”
“Ещё одну тенденцию развития я вижу в вовлечении в интонационную сферу русской духовной музыки национальных фольклорных интонаций.”
“В концертной духовной музыке происходит постепенное присоединение к хору, поющему богослужебный текст, различных инструментов, солирующих и аккомпанирующих. Под влиянием митрополита Илариона я, например, в своём «Гимне Богородице» ввёл орган.”
“Для нас современная традиция – это поле свободы. И очень важной в современных условиях мы считаем направленность творчества к органичности и естественности”
“если музыка войдёт в богослужебный репертуар, может быть, и народ в храме запоёт авторскую музыку”
Концерт Гребенщиков – это следствие более глубоких и опасных процессов.
Но Бог поругаем не бывает.
Не прячь от Бога глаза, А то как он нас найдёт? В книге о.Александра Шаргунова “Вчера и сегодня” в главе о незрячей с детства, с сомкнутыми веками св. блаженной старице Матроне приводятся слова блж. Августина о том, что мы видим, потому что Бог видит нас. Подобная писанина Б.Г. – полное бесстыдство.
Здравствуйте!
Если позволите несколько слов. Отец Владимир отстаивает
Истину, которая Бог и Господь Иисус Христос, в нем наше
спасение и сейчас, и в Вечности. Обратите внимание в контексте
темы на недавнюю видео лекцию канд. богосл. о. Димитрия Беженаря,миссионера,
“МИССИОНЕРСТВО ИСТИННОЕ И ЛОЖНОЕ. ВЕРА В БОГА – ПОЧЕМУ ОНА ОСКУДЕВАЕТ И КАК УКРЕПЛЯЕТСЯ?” Ссылка
http://www.700-let.ru/archive/video/lectures/?ID=23321
Простите. Помогай Вам Господь!
Борис Гребенщиков
Голубой Огонек
Черный ветер гудит под мостами,
Черной гарью покрыта земля.
Незнакомые смотрят волками
И один из них может быть я.
Моя жизнь дребезжит как дрезина
А могла бы лететь мотыльком,
Моя смерть ездит в черной машине
С голубым огоньком.
Не корите меня за ухарство
Не стыдите разбитым лицом
Я хотел бы венчаться на царство
Или просто ходить под венцом
Но не купишь судьбы в магазине
Не прижжешь ей хвоста угольком
Моя смерть ездит в черной машине
С голубым огоньком
Мне не жаль что я здесь не прижился
Мне не жаль что родился и жил
Попадись мне кто все так придумал
Я бы сам его здесь придушил
Только поздно – мы все на вершине
И теперь только вниз босиком
Моя смерть ездит в черной машине
С голубым огоньком
Хотелось бы попросить Алекссея Пузакова прокомментировать текст песни Гребенщикова, особенно последнее четверостишие, он ведь считает БГ выдающимся поэтом нашего времени, ищущим Неба.