Модернизм как социальный продукт

Модернизм – непростой предмет исследования. Он не лежит перед нами как кирпич, инертный и открытый для исследования. Чтобы не скатиться в эмоциональное осуждение и иносказательную речь, нужно сначала тщательно исследовать, какого рода этот предмет.

В ряде последних статей я вел к той мысли, что модернизм – это не система взглядов, не ересь, а предмет социальный. Это общество, которое возникает в результате 1) общения модернистов между собой и 2) обобщающего суждения с нашей, то есть православной, стороны.

Что объединяет модернистов?

Модернизм – коллективное предприятие и привлекает к себе коллективистов. Как правило, модернист не пренебрегает общественным долгом карьериста и достигает вершин, становясь на плечи товарища, и сам с готовностью служит подпоркой для других.

Зачем они это делают, нас не должно заботить. Их мотивы всегда прозаические, и даже под именем «спасения» они ищут удобства и успеха. От этого в общении модернистов между собой нет нравственного порядка, нет порядка в мысли и в действии, нет христианской дружбы и любви.

Модернисты связаны между собой отношениями «учитель – ученик», «кумир – почитатель», дружбой и знакомством или же типичными отношениями «дружбы – вражды», как между митр. Антонием (Храповицким) и митр. Евлогием (Георгиевским). Благодаря этому они выстраиваются в линии гностического преемства. Старшее поколение воспитывает и приводит к успеху последующее, а младшие не позволяют угаснуть гностическому огню и поддерживают авторитет предыдущего поколения.

Объединяются модернисты в свои отдельные организациях: политические партии, общественно-научные и культурные организации. Так, преподаватель Парижского богословского института, член «Братства Софии», модернистской секты или религиозного синдиката – это и есть модернист.

На сайте «Антимодернизм», и более подробно на сайте «Два града», мы стараемся отметить связи одного деятеля с другими. Мы можем беспристрастно и точно установить, каков круг прямых учеников митр. Никодима (Ротова), и кто почитает его, не будучи лично с ним знаком. Описывая фигуру о. Павла Флоренского, нужно указать на его дружбу и сотрудничество с В.В. Розановым. Не случайно, что членами кадетской партии были сразу несколько крупных модернистов: А. Карташев, Н. Лосский, П. Новгородцев, Н. Платонов, П. Струве, Е. Трубецкой, С. Франк, В. Экземплярский, Н. Огнев.

Модернисты собираются в открытые ассоциации (Религиозно-философские собрания) или закрытые для православных (модернистские секты типа «Братства Святой Софии»). Модернисты участвуют в общих религиозных, политических и культурных акциях, учатся и преподают в одних и тех же учебных заведениях. Они подписывают одни и те же воззвания, публикуются в одних и тех изданиях и издательствах.

Патологическая речь

Патологическая речь с ее словарем, приемами и жанрами также объединяет модернистов. В Словаре языка православного модернизма мы собираем факты общего языка модернистов, жаргоны и стили. Здесь точному анализу доступны языковые процессы, приемы, понятие о мастере модернистской речи.

История идей, концепты

Наконец, метод истории идей позволяет нам установить и формально выразить воззрения (концепты) модернистов и общее в них. Модернисты, никак биографически не связанные и даже оппозиционные друг другу, тем не менее являются носителями тех же концептов. В данном случаем мы фиксируем то, что происходит в патологическом сознании, находим закономерности.

Связь с религией самоспасения

Итак, мы точно устанавливаем общее в биографии модернистов, в их языке и воззрениях. Когда же мы начинаем исследовать это общее, то обнаруживаем, что модернизм принадлежит к эпохе Отступления, является разновидностью массовой религии и закономерно связан с политическим гнозисом и массовой культурой. Наконец, легко установить, какую роль православный модернизм играет в гностических режимах настоящего и прошлого: в СССР, США и объединенной Европе и России.

Н. С. Арсеньев

Чтобы показать реальность и плотность связей модерниста со своими соучастниками, возьмем для примера Н.С. Арсеньева. Этот представитель второго поколения модернизма любопытен нам как модернист типичный, не очень крупный, но и не рядовой.

Преемство

Н. С. Арсеньев – ученик С.Н. Трубецкого, и уже одно это делает его модернистом, участником линии гностического преемства. В свою очередь он стал наставником такого крупного деятеля как о. Виталий Боровой, который передал гностическую эстафету нашим современникам в секте священника Кочеткова.

Организации

Арсеньев был членом модернистских организаций разной степени закрытости. В России он активно посещал заседания Религиозно-философского общества памяти В. С. Соловьева, а также «Кружок ищущих христианского просвещения» и «Общество памяти князя С. Н. Трубецкого». В эмиграции он становится одним из основателей «Братства Святой Софии», участвует в съездах Русского студенческого христианского движения.

Гностическая политика

В политике Арсеньев, скорее, правый модернист. В России он принадлежал к правому крылу партии октябристов, в эмиграции был близок к движению младороссов. Это подтверждает норму: модернизм выступает в союзе гностической политикой. Будь Арсеньев монархистом, это уже нуждалось бы в объяснении, а тут, как видим, все понятно.

Образование

Характерен послужной список Арсеньева. Он преподавал в Религиозно-философской академии Н.А. Бердяева, в Свято-Дионисиевском православном богословском институте, в Парижском католическом институте. В 1946 – 1947 гг. читал курсы лекций в Обществе духовной культуры и обществе «Православное дело». Профессор Свято-Владимирской семинарии. На склоне лет удостоился почетной степени доктора богословия от Парижского богословского института.

Пресса

Арсеньев регулярно публиковался в бердяевском журнале «Путь», член редакционного комитета. Автор «Вестника РСХД». Один из авторов сборника «Православие в жизни» (1953). Постоянно публиковался в издательстве YMCA-Press.

Экуменизм

Если мы добавим ко всему этому документированное участие Арсеньева в экуменическом движении, портрет модерниста будет закончен.

Как записаться в модернисты?

Как мы видим, у Н. Арсеньева заполнены, так сказать, все графы и во всех отмечен его модернизм, хотя и с правым уклоном.

А что можно сказать о его взглядах? Насколько они модернистские? Его воззрения не представляют большого интереса, не отличаются богатством, силой или оригинальностью. Можно, конечно, подробно описать, что именно ему нравится в гностическом экстазе, который он культивирует в своем творчестве. Но, уверяю вас, и здесь он также не добавляет ни йоты к сказанному первым поколением модернистов.

Даже не проникая в сознание Н. Арсеньева, мы сделали для его классификации больше чем достаточно. Он всю жизнь играл роль модерниста, занимал место модерниста, дружил и сотрудничал с модернистами, учился у них и готовил модернистов следующего поколения. И делал он это сам, без всякого насилия или натяжки со стороны антимодернистов. Мы ничего с ним не сделали, а лишь корректно описали.

Когда мы называем кого-либо модернистом, мы определяем его социальную роль. Такую роль играет человек в других отношениях нагой, обнаженный от совести и ума. Раз его ум лишен обычного содержания (он не мыслит), нам остается узнать, на каких авторов он ссылается в своих сочинениях, какие книги советует читать, какие коллективные документы составляет и подписывает.

Для оценки наших современников полезно знать, с кем они дружат в соцсетях. Все эти связи, биографические и ментальные, и составляют то, что мы называем модернистом, а обобщенно – модернизмом.

Модернизм как социальная конструкция

Модернизм – это не какая-либо мысленная конструкция, но и не строгая организация. Это одно из течений гностицизма Нового времени. Что же такое «течение» в данном случае? Может быть, интеллектуальная зараза?

Мне доводилось писать, что модернизм – это модернисты. Во-вторых, модернизм – это те, кто считает модернистов православными. И, наконец, это те, кто понимает, что модернисты не православные, но не протестует против этой комедии с переодеванием.

Чтобы модернизм мог существовать, нужны три типа людей: глупец, неграмотный и бесстыдный. Они все втроем создают такой интересный социальный феномен.

Недостаточно, чтобы модернисты исполняли роль православных. Им нужна доброжелательная или хотя бы молчащая публика. Вот, что им нужно, а вопрос о том, каких воззрений придерживается тот или иной модернист, второстепенен. Среди них есть и атеисты, и оккультисты, и пантеисты, и социалисты. Вот А.И. Осипов по своим взглядам совершенно светский мыслитель. Но он же и модернист до тех пор, пока называет себя православным, официально и широко считается таковым.

Нам нельзя мыслить их мысли. Это сложная ловушка для ума.

Роман Вершилло