О советском кино и одной недавней статье

На известном сайте Православие.ру некоторое время тому назад была опубликована статья Людмилы Селенской “О советском кино и современном православии”, вызывающая недоумение уже своим названием. Кого хочет сравнить автор: героев фильмов (вымышленных) и современных верующих (реальных)? Но это совершенно неоправданно.

Было бы достаточно интересно ознакомиться с результатами сравнения киногероев советской эпохи и тех, кто находился тогда же по другую сторону экрана, узнать, насколько соответствовали реальные люди высоконравственным образцам киноискусства, понять, что показывалось в прошлом: мечта о подвиге или отражение действительности.

Конечно, пример добродетельных персонажей может быть использован для воспитания у подрастающего поколения положительных качеств, но автор статьи ставит, очевидно, другую цель – рассказать о невысоком уровне христианской жизни в наше время, о том, что многие православные сегодня уступают советским киногероям не только нравственно, но и духовно, что есть больше оснований назвать христианами экранных коммунистов, чем знакомых прихожан. И если методологическую порочность сравнения нравственности реальных и выдуманных людей, отделенных друг от друга десятилетиями, я отметил выше, то теперь необходимо поговорить о более серьезном и опасном заблуждении – об утверждении большей близости к христианству советских героев кино по сравнению с современными верующими.

Важно отметить, что эта мысль высказана автором не случайно, ее нельзя рассматривать как неосторожное полемическое замечание, напротив, она настойчиво подчеркивается на протяжении всей небольшой статьи. Появляющаяся в начале второго абзаца после апологии советских людей, занимающей, можно сказать, весь первый абзац, фраза «люди с «отрицательным знаком» более похожи на христиан, чем многие из нас» как будто бы позволяет думать, что автор решил уточнить свою мысль, отказался видеть и дальше христиан или без пяти минут христиан в строителях светлого будущего («хотя и в безбожное время жили, а видятся как настоящие христиане. Без пяти минут православные») и лишь риторически заострил обличительную направленность слов, сказав, что внешне, своим поведением, образом жизни советские киногерои или даже советские люди больше напоминают христиан, чем современные верующие, подразумевая, что это только видимость, но не реальность.

Но сделав такой вывод, мы будем разочарованы, дочитав до оставленного автором без ответа вопроса: «Почему нередко советское оказывается ближе к христианству, чем современное православное?», дающего понять, что позиция Л. Селенской хорошо продуманна и вполне отчетливо высказана уже в начале статьи. К слову, мы нередко можем встретить у Святых Отцов, в их обличительных речах к пастве, слова о том, что христиане живут сейчас хуже язычников, но никогда о том, что язычники ближе к христианству, чем христиане.

На мой взгляд, точка зрения Л. Селенской родственна известным модернистским взглядам о том, что хорошие, порядочные, нравственные люди вполне могут спастись независимо от их веры во Христа и принадлежности к Церкви благодаря, по выражению Святых Отцов, добродетелям падшего человеческого естества. Разница в том, что модернисты, искажая учение Церкви и почти упраздняя Божественную Справедливость, питают необоснованные надежды на Милость Божью в деле спасения неправославных, оптимистически равняя их перспективы с перспективами членов Церкви, а Л. Селенская пессимистически указывает на неравенство между наличным духовным уровнем православных и безбожников, парадоксально и кощунственно ставя ближе к Христу его отрицателей, нежели тех, кто читает утренние и вечерние молитвы и соблюдает пост. На предсказуемое напоминание о мытаре и фарисее отвечу, что встреча двух людей состоялась в храме и что оба взывали к Господу.

Высказывая справедливую надежду на то, что Христос может призвать к Себе грешника и этот грешник откликнется на Божественный зов: «Сегодня человек организует партсобрание, а завтра коснется его души Христос, и он положит партбилет на стол и умрет за Господа», автор в то же время совершенно нечестно ставит нам в пример вовсе не тех, чьей души Христос действительно коснулся и кто, как нам доподлинно известно, благодарно отозвался на это касание, например, людей, обретших веру в лагерях или на фронте, но либо тех, чьи поступки предполагают иное мировоззрение (воображаемый организатор партсобрания), либо тех, о чьем отношении к вере нам ничего не известно (героиня рассказа А. Платонова), вместо внятного размышления о том, что коммунистам и атеистам не доставало великого дара Божьего – веры, следует духовно нетрезвое, демагогическое заверение, что при смене знака из них получились бы великие праведники. Демагогическое, потому что таинственная духовная реальность подменяется элементарной математикой, а духовно нетрезвое, потому что автор берет на себя смелость судить о том, каких результатов достигли бы условные люди прошлого в случае обретения христианской веры.

Рассуждение Л. Селенской: «Я всё это помню, но всё же не могу не заметить: первое и второе поколения безбожников, при умственном отрицании веры, были ею пропитаны насквозь, не успели еще ее по-настоящему отвергнуть, и многие идеалы советского общества были, в сущности, идеалами христианскими» – показывает полное непонимание того, какое место в жизни христианина занимают вера во Христа и правильное исповедование догматов Церкви и насколько тяжки грехи ума, если верой, по мнению автора, можно быть проникнутым насквозь при ее одновременном умственном отрицании, а также плохое, похоже, владение основами логики.

Шокирует и кощунственный эстетизм авторского вопроса: «Почему радиосказки «Буратино» или «Доктор Айболит» в исполнении Н. Литвинова намного духовней и назидательней, чем жития святых в исполнении современной православной студии двух актеров?» Каким образом, хочется задать встречный вопрос, назидательность и духовность жития зависит от красоты его прочтения? Или эти свойства текста являются отнюдь не постоянными, но меняются в зависимости от профессионализма чтеца? Не продолжить ли тогда логический ряд и не заявить, что при надлежащем исполнении советский роман может оказаться духовнее и назидательнее Евангелия?

Отдельный разговор необходим об истории сложного советского времени. О тех, «кто и раньше все отдавал» нуждающимся и обездоленным и о тех, кто все отдавал продотрядам, о тех, «кто положил душу за други своя» и о тех, кто предавал друзей и сослуживцев ради спасения своей жизни, о тех, кто «ничего не нажил», потому что не стремился, и о тех, кто не сделал этого, потому что власть не дала возможности, о тех, кто ставил общественное выше личного, и о тех, кто требовал уничтожить врагов народа. Можно вспомнить, как это сделала Л. Селенская, воодушевляющий фильм «Летят журавли», а можно унылый «Белорусский вокзал», можно – по-своему красивых «Добровольцев», а можно безвкусный и пошлый «Служебный роман». Но если внимательно посмотреть, то и в «Летят журавли», и в «Балладе о солдате», и в других фильмах мы увидим людей отнюдь не только с прекрасной душой…

В заключение хочу пожелать всем жившим в нелегкое советское время людям, которые стали христианами без всяких «почти» и «пяти минут» и которые еще живы, помощи Божьей и во всем благого поспешения, а тем, кого уже нет, Царство Небесное и вечный покой.

Игорь Рысин