Литературоведение
Наш проект исследования политической речи предполагает не только лингвистический, но и литературоведческий анализ. Это вызвано тем, что предметом нашего исследования являются жанры политической речи, темы, сюжеты, особенности композиции в разных формах политической речи.
Особенно ценными для нас в этом отношении являются Милман Парри, Юрий Тынянов (теория пародии), Мейер Абрамс, Роберт Дарнтон и некоторые другие.
Мейер Абрамс
Крупный исследователь романтизма Мейер Абрамс (1912 – 2015) в своем сочинении 1971 года «Естественное сверхъестественное. Традиция и революция в романтической литературе» (Natural Supernaturalism: Tradition and Revolution in Romantic Literature) указал на «естественное сверхъестественное» как на основополагающий прием и в то же время мировоззренческий фундамент романтизма. Для нашего исследования это концептуальное открытие является принципиально важным.
«Естественное сверхъестественное» (термин Томаса Карлейля) – это замена веры в сверхъестественное верой в естественное как своего рода чудесное, восхитительное. Сюда относятся и “чудеса” техники” и светская “святость” великих политиков, писателей и ученых. В целом это попытка с помощью патологической речи натурализировать сверхъестественное и гуманизировать Божественное. В изложении Мартина Пристмана:
Многие писатели-романтики используют религиозную, „сверхъестественную“ терминологию для описания предметов, переживаний и идей, которые для них самих являются чисто естественными, посюсторонними, обращая язык религии против нее самой, поскольку религиозное поклонение и почитание здесь направлено на мир, который традиционно считался недостойным поклонения.
Неслучайно романтизм стал источником как богословского модернизма, так и разного рода идеологий, а также массовой культуры. Благодаря этому создается мощный секулярный миф, который успешно заменяет собой Христианство в том числе на уровне терминологии.
Социология
Для исследования политической речи как идеологического явления будет вполне естественным привлечь сочинения социологов, и среди прочих – сочинение Питирима Сорокина «Социология революции» (The sociology of revolution. 1925), где он посвящает политической речи целую главу.
Сорокин проводит параллель между языком революции 1917 года и языком Французской революции, отмечает проблемы с эмоциональностью патологической речи, когда яркость языка приводит к его стертости, сниженности. Указывает он и на «буйство языка» – то есть гностическое опьянение идеологов и их слушателей.
Сорокин не боится тривиальных наблюдений. Он отмечает, что патологической речи просто много, физически много:
С началом (Французской) революции „море речевых рефлексов разливается и приобретает бешеный характер“. Начинаются бесконечные митинги, рост клубов, брошюр, газет и т. д. Число якобинских клубов к началу 1791 г. достигает уже 227, через три месяца их 345, к концу Конституанты — 406.
Культурология
В исследовании политической речи могут оказаться полезными труды историков и теоретиков культуры и прежде всего культуры массовой, культуры СМИ.
Например, в варианте Маршалла Мак-Люэна исследование массовой культуры нашего времени становится родом семиотической философии. Его наиболее известный тезис звучит: «Медиа – это сообщение» (Medium is a message). Под этим Мак-Люэн подразумевал, что помимо прямого содержания сообщения, каждый вид медиа (радио, телевидение, интернет) несет и свое отдельное сообщение, сообщает структурную и знаковую информацию, которая определенным образом формирует культуру.
Эта мысль не покажется столь уж революционной, если представить себе непосредственное содержание сообщения как семантику, а медиа – как грамматику сообщения. Он убедительно показал, что наше восприятие происходит изнутри ситуации, внутри той или иной модели восприятия.
Мак-Люэн исходил из следующей исторической схемы: 1) эпоха в широком смысле первобытная, устная, затем 2) возникновение алфавита, письма, 3) революция Гутенберга (неслучайно совпавшая с началом Нового времени) и 4) возвращение в наше время к первобытному устному состоянию. Он пишет о нашем времени как постлитературном, неоязыческом, о мире как “глобальной деревне”. Пока эта концепция успешно подтверждается по крайней мере на примере частной, и в этом смысле «устной», обыденной интернет-речи.
Роман Вершилло
