Идеологи (а к ним можно отнести и представителей массовой религии) говорят с главной интенцией: «быть понятыми», и им кажется, что они говорят понятно.
В существенном смысле это иллюзия, и никакого понимания здесь не возникает, потому что идеологическая речь иррациональна по содержанию и выражено это содержание патологическим образом, исключающим понимание.
Если идеологи и достигают понимания, то только в патологическом смысле. Они узнают, что они не одни. Речь служит им как бы для ощупывания действительности в поисках точки опоры или хотя бы точки соотнесения: другого человека, слушателя.
Слушателям идеологической речи кажется, что они понимают сказанное идеологом, и им кажется, что он их понимает, что они тоже не одни в иррациональном беспорядочном мире.
Такова типичная ситуация внутри второй реальности, где всё только кажется:
- кажется, что верна интенция говорящего: быть понятым во что бы то ни стало;
- идеологу кажется, что он говорит понятно;
- кажется, что верна интенция слушателя: понять, и избавиться от одиночества в мире без Бога;
- слушателям кажется, что они понимают сказанное.
На самом же деле в такой ситуации понимания чего-либо, пусть даже и чего-то ложного, не происходит. Человек погружается в мир мнимостей, и больше ничего.
Так, например, А. И. Осипов не сообщает новые догматы, он не формирует сознание слушателей, пусть неправильным образом. Он «всего лишь» оставляет людей такими, какими они есть, оставляет их без Бога:
Человек снова возвращается на путь естественного мышления и еще только «возможности» своего спасения, и в муках отчаяния снова вопиет к Небу словами апостола Павла: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти».
св. Виктор Глазовский
Случается, что и православные авторы используют модернистские штампы, и тоже для того, чтобы быть понятыми. Они учитывают, что их слушатели в своем большинстве способны понимать только ту речь, которая украшена модернистскими штампами. Уважаемые авторы не хотят оказаться в катастрофической для массового человека ситуации «непонимания».
Получается, что разница между модернистом и православным, который пользуется модернистским жаргоном, состоит в намерениях. Но намерения, как известно, могут быть добрыми и у модернистов, и у идеологов, которые непременно хотят «улучшить», «ускорить», «углубить» и т. п.
Эта разница скрыта в душах говорящих и внешне никак не выражается, или, вернее сказать, выражается в совершенно неузнаваемом виде. О православии автора можно лишь догадаться, его здравомыслие можно лишь постулировать.
Я ни в коей мере не хочу смешивать православных людей с модернистами, и утверждаю только то, что для слушателя безразлично: слышит ли он модернистский или идеологический штамп от модерниста и идеолога или от православного.
Штампы бессодержательны. Их не понимает ни тот, кто их произносит, ни тот, кто их слушает. Такое использование речи есть предательство по отношению к тому, для чего должна служить человеческая речь.
Роман Вершилло
