Христианский суд и неосуждение
За диалектикой неосуждения стоит совершенно ложное представление о том, что такое Божественное и человеческое действие. Действие оценивают как внешнее, постороннее сущности деятеля. Даже благодать более не говорит о Сущности Божества, потому что в Самом Боге различают внутреннее и внешнее и поступают в этом случае как настоящие гностики.
Писание не говорит ничего похожего ни о Боге, ни о человеке.
Суд по делам
Из Библии мы знаем, что уже сейчас Бог выносит Свой суд над людьми по делам их.
Даждь им, Господи, по делом их и по лукавству начинаний их, по делом руку их даждь им, воздаждь воздаяние их им.
Пс. 27:4
От плода уст своих человек насыщается добром, и воздаяние человеку – по делам рук его.
Притч. 12:14
Окончательно же Суд будет произнесен на Страшном суде, «ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его» (Мф. 16:27).
Людям тоже заповедано судить по делам. Даже о Самом Себе Христос предлагает судить по делам Его:
Когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем.
Ин. 10:38
«По плодам их узнаете их» (Мф. 7:16), – говорит Господь христианам, а под плодами Он понимает дела. По делам мы отличаем своих от чужих (св. Иоанн Златоуст). Как св. Иоанн Златоуст объясняет в другом месте, толкуя эти слова Спасителя:
Ты уже не можешь сказать: я обманулся, не догадался! – потому что тебе предложено Мною самое действительное средство к познанию порочных людей, то есть, повелено рассматривать их поступки, а не безрассудно смешивать все.
Дела сообщают нам о сущности
Что же мы узнаем по делам? Не свои мнения об этих делах и не то, что о них думает деятель. Дела человека сообщают нам истину о его сущности.
Человек может мнить себя кем угодно, но его действие говорит о нем самом, причем в самом абстрактном смысле. Убийство есть убийство, и только могущественная социальная магия коммунизма смогла превратить убийство в «высшую меру социальной защиты». Аналогичным околдовыванием православных занимаются модернисты, превращая предательство Православия в «свидетельство о Православии» на экуменических форумах:
И экуменизм как свидетельство о православии неправославному миру (при уважительных и корректных контактах с ним) есть вполне благое дело.
Андрей Кураев
Околдовывает и рассматриваемая нами диалектика неосуждения. Причем достигает она большего, чем просто запрет на Истину. Теперь любое действие из определенного и общего становится неясным, и, следовательно, истина становится одним из мнений. О том, что творят церковные реформаторы, публике разрешено догадываться и высказывать свои мнения, но запрещено проверять их основательность.
«Экуменизм – ересь», «Экуменизм – каноническое преступление», «Экуменизм – добродетель». Ни одно из мнений не приобретает той непререкаемой определенности, которая была когда-то в суждениях Писания и Святых отцов, государственных законов. Истина была всевластна, мнения безвластны, они лишь двигаются вверх и вниз по шкале «популярности-непопулярности». Этого и добивались наши диалектики.
Недеяние
Выше я говорил, что в больном сознании все устроено наоборот по сравнению с разумным. Я удивлялся странным представлениям о сущности, свойствах, личности и речи, но самое странное приберег напоследок. Как только очередь дошла до действий, здесь мы сталкиваемся с совершенно нечеловеческой странностью, и притом в вопросе совершенно ясном.
Апологеты несуждения как будто не замечают, что, действуя, ошибиться так же легко, как если ты думаешь и разговариваешь. Ошибка в действии гораздо серьезнее, чем в мысли и слове, и зачастую вообще непоправима. И при этом никто из диалектиков неосуждения почему-то не требует учреждения новой добродетели «недеяния».
Допустим, неосуждение вытекает из страха осудить несправедливо.
Но где же, в таком случае, страх поступить неправедно? Почему никто из модернистов не предлагает перейти к бездействию? Напротив, они действуют сами, как одержимые, и систематически обвиняют православных в «пассивности», «ничегонеделании» и нежелании действовать по их подобию.
Я говорил о толстовстве как первоисточнике модернистской добродетели «неосуждения». У Толстого, как всем известно, мы встречаем и заповедь непротивления, то есть по сути – недеяния.
Всем более-менее понятна абсурдность заповеди непротивления. Ее невозможно исполнить, потому что она несет в себе неразрешимое противоречие и неустранимую неясность. Но если это очевидно в непротивлении, то почему не видят совершенного того же в заповеди неосуждения?
И недеяние, и неосуждение в одинаковой мере невозможны, и следование этим заповедям всегда разрушительно для общества и для души. Из русской истории конца XIX – нач. XX века мы знаем, с какой силой звучала тогда заповедь непротивления, разрушительная для православного государства. Сегодня заповедь неосуждения тоже сильно облегчает жизнь разрушителям Церкви, врагам ее догматов и заповедей.
Радикальная внешность
Простым христианам, которые не разрушают Церковь и общество, заповеди «недеяния» и «неосуждения» внушают неизбывное чувство вины перед авторитетным сознанием идеологов, которые эти заповеди учредили. Идеологи, конечно, не оставляют православных в таком несчастливом положении.
Как это привычно в тоталитарных обществах, вину перед коллективном можно искупить. Грех отпускает (или нет) авторитетная, коллективная мысль и действие, соучастие в общих преступлениях и лжи. Здесь, конечно, надо искать причину того, что даже очень хорошие люди судят, и не замечают этого за собой. Идеология делает для них невидимым то, что они творят.
Так и в случае дел человеческих и о суде по этим делам. Никто из модернистов не заповедует бездействовать. Но люди действуют незаметно для себя, потому что поступают, как все. Они действуют, не думая, или, вернее, думая коллективным умом. Так избегают чувства греха, ведь общее действие, якобы, не греховно: о нем судит ум коллективный, а я о нем не сужу.
Но в результате любое действие становится театральным представлением, только наружностью, за которой может скрываться все что угодно. Теперь управляемая часть сознания, личное «Я» идеолога и модерниста, не отвечает за содеянное. За все грехи отвечает ложное коллективное «Я»: то есть церковное, партийное и государственное руководство, условия, обстоятельства нового времени и пр. Личность избегает «объективации» (известное пугало для модернистов) даже в своих собственных действиях.
Не видеть зла
На недеянии и неосуждении невозможно остановиться. Это путь в погибель, смерть души.
Не думать, не говорить и не действовать – этого недостаточно для идеологического счастья. Для восхождения на вершину модернистских добродетелей требуется не видеть и не слышать зла. И действительно, если вспомнить трех японских мудрых обезьянок, то они не творят зла, потому что его не видят, не слышат и не говорят ничего дурного. Самый верный способ не осуждать зло – его не видеть.
Почему же, в таком случае, слепота официально не провозглашена законом для нового общества и новой Церкви? Почему не боятся видеть зло, а боятся только его осудить? Закройте глаза, и тогда вы не сможете никого осудить, даже если бы хотели.
Тут мы, наконец, воздадим должное диалектике неосуждения: она настолько сильна, что человек смотрит во все глаза на совершенно очевидное зло, но с закрытым умом.
Следующая глава К чему приводит неосуждение
