Странные сочетания

Упорядоченная душа в Новое время

Положение христианина – безнадежное и безнадежно отдельное от Нового века и новых людей. Если помнить об этом, то можно разглядеть многое, и разглядеть глубоко. И все-таки это только одна из сторон нашего восстания против Нового времени.

Мы указывали на диалектический характер наших пессимистических утверждений. Иначе говоря, они нужны для внутреннего рассуждения и внешнего диалога.

Наше рассуждение и наши диалоги нуждаются в критической оценке. В них нужно, по меньшей мере, всмотреться, а не вести их бессознательно.

И вот, сопоставляя между собой уже сделанные в этой книге утверждения, мы обнаруживаем многочисленные «странные сочетания» (за неимением лучшего термина я буду называть их так).

Что такое странные сочетания?

Странные сочетания возникают оттого, что положение человека в этом мире двойственно и неустойчиво. Он испытывает два разных рода бедствий, два рода страхов, два рода радости, два рода единства и два рода разделения.

Так мы, наконец, мы поднимаемся до того обобщения, что история человечества не едина. В истории, не соприкасаясь и враждуя между собой, странствуют град Божий и град человеческий.

Попытаюсь показать на примерах, что я имею в виду под странными сочетаниями.

Казус единства

Все знают, что идеологии завораживают своих адептов мифом единства. Единство может быть разным: классовым, национальным, всечеловеческим, природным и т.п.

Христианам противна такая фасцинация единством, потому что мы с самого своего обращения ко Христу знаем о двух градах.

Существовало всегда не более как два рода человеческого общения, которые мы, следуя Писаниям своим, справедливо можем называть двумя Градами. Один из них составляется из людей, желающих жить в мире своего рода по плоти; другой из желающих жить также по духу. Когда каждый из них достигает своего желания, каждый в мире своего рода и живет.

блж. Августин. О Граде Божием

Мифу «единства» мы противопоставляем разделение человечества на два рода.

При этом мы все же считаем себя просто людьми, такими же, как все. Мы ни недочеловеки, ни сверхчеловеки. Христиане не отказываются от единства природного, общественного и духовного, и они идеальные граждане, члены человеческого рода, столпы общественной морали и т.д.

Вот это я и называю «странным сочетанием», потому что начинаем мы с критики мнимого «единства», затем утверждаем свое единство с человечеством, народом и обществом. В качестве вывода мы получаем то, что идеологи с их разговорами о единстве оказываются одиночками, отщепенцами, врагами общества и человеческой природы.

Казус единства Церкви

Или рассмотрим аналогичный пример относительно единства Церкви.

Экуменизм в современном Православии выражается в одобрении внешней экуменической деятельности. В отличие от экуменизма советского, наши современники открещиваются от богословского примирения Православия со всеми ересями:

• «Православная Церковь остается приверженной диалогу с Церковью Англии, который теперь может развиваться уже не в богословском ключе, а в русле взаимодействия по практическим вопросам» (митр. Иларион (Алфеев)).
• «Российская практика межрелигиозных отношений предполагает концентрацию на практических вопросах, при этом нашими принципами являются: уважение к целостности вероучения и образа жизни последователей других религий, стремление не вторгаться во внутреннюю жизнь религиозных организаций» (Патриарх Кирилл).

Это не мешает вести бесконечные разговоры о социальном, но не вероисповедном, мире между разными верами и идеологиями. Такие разговоры можно вести только в том случае, если ты не присматриваешься к тому, что речь идет здесь не о единстве, а о смешении.

Но компромисс с иными верами состоит сегодня не только в экуменизме. Он выражается в том, что в Церкви запрещено отделять православных от инаковерующих и неверующих, как это видно на примере о. Сергия Булгакова, о. Георгия Кочеткова или проф. Осипова. Все это предательство Православия покрывается софистикой единства не экуменического, а юрисдикционного.

Речи о внутреннем единстве Церкви тоже становятся софистикой, если в это единство мы включаем модернистов, а иногда и прямых атеистов.

Христиане, разумеется, подвергают это положение вещей критике. Мы противимся смешению вер, лиц, слов и понятий. Поэтому мы утверждаем, что единства нет ни с экуменистами вне Церкви, ни с модернистами внутри Нее.

Что тут странного?

Странное сочетание здесь в том, что именно христиане – сторонники единства Церкви, хотя и проповедуют фактическое разделение. Напротив, экуменисты и модернисты являются сторонниками раскола и врагами единства, сколько бы они ни обличали раскол и как бы сладко ни звучало в их устах слово «единство».

Механизм странных сочетаний

В странных сочетаниях мы видим схожий механизм, похожую последовательность в рассуждении:

1. Мы обращаем внимание на слова и дела;
2. Обнаруживаем противоречие истине;
3. Подвергаем его анализу;
4. И, наконец, заменяем истинным противоречием, теперь уже понятым окончательно.

Как пишет Лейбниц:

Когда разум опровергает какой-либо тезис, то этим он устанавливает противоположный тезис. И когда кажется, что в одно и то же время он опровергает оба противоположных тезиса, то именно в это время он обещает нам нечто более глубокое, если только мы идем за ним так далеко, куда он только может нас вести, и идем не препираясь, а с горячим желанием найти и выяснить истину, что всегда вознаграждается сколько-нибудь значительным успехом.[1]

Зачем нужны странные сочетания?

Кажется, что, совершая такие операции, мы противоречим интеллектуальной интуиции и фактам. Почему просто нельзя отвергнуть «единство» идеологий, и больше не думать об этом?

Странные сочетания следует обнаруживать и размышлять над ними, потому что они действительно существуют. Рядом с истинным единством есть единство мнимое, которое как две капли воды похоже на истинное.

Больше того, оно в некоторых отношениях выглядит даже более церковным, еще более единым, чем единство во Христе. Призыв изгнать А.И. Осипова из Церкви выглядит началом раскола, тогда как это и есть единственно возможный призыв к единству веры.

Демонстрируя устрашающее сходство полной истины и кромешной лжи, странные сочетания показывают нам, что мы особенно далеки от модернистов там, где мы с ними, казалось бы, сходны до неразличения.

В самом деле:

• Мы выступаем за разделение, но устраивают раскол они, а не мы.
• Они говорят о единстве, но это мы, а не они, едины с христианами в одном, а со всем человечеством – в другом.

Все вместе это наводит на мысль, что мы разделяемся с идеологами и модернистами по вопросу об истине, а не по несходству во мнениях или словах. Поэтому вопросы о двух единствах, о соседствующих в Церкви христианине и не христианине звучат как неразрешимые и опасные.

Из сказанного следует, что странные сочетания необходимо возникают в разумном диалоге и размышлении, но почти совсем не пригодны для победы в споре.

Прибавление ума

Странные сочетания, если над ними размышлять, ведут к приращению знания, а не многознания, и добродетели, но не в банальном смысле «увеличения количества добра». Так расширяется поле нашего видения, и на этих путях следует ожидать прибавления ума.

С их помощью мы видим то, что есть, и то, что кажется, совмещая все в одном верном изображении.

Со все большей ясностью мы различаем планы бытия:

• Что есть;
• Что должно быть.

Затем возводим к более высокому плану: значит, в мире господствует такой порядок, где недолжное находится в своем месте, то есть отдельно от должного.

В мире есть порядок и беспорядок. Но вместе они составляют порядок, а не смешение (беспорядок).

Если вселенная искажается всевозможным безобразием, то это происходит отнюдь не от грехов сущности души и наказаний за них, потому что разумная сущность, чистая от всякого греха, будучи подчинена Богу, господствует над остальными, ей подчиненными; та же, которая согрешила, предназначена туда, где и следует быть таковым, так что Богом, Творцом и Промыслителем вселенной, устроено все прекрасно. И эта красота всего сотворенного остается неприкосновенной, благодаря следующим трем: осуждению грешников, воспитанию праведников и совершенству блаженных.

блж. Августин. Об истинной религии

Таким же образом разрешаются и остальные противоречия. Для нас всё сводится к тому, что мы не сами себя создали и не сами себя спасли.

Список сочетаний

Теперь бегло перечислим некоторые странные сочетания.

Беспорядок

• В мире нет ничего нового (Еккл. 1:9-10), но в мире есть новое: это суета (Еккл. 1:14).
• Новые люди создали себе и другим новые, суетные проблемы. Но ведь уже прародители создали себе и другим бедственное положение через грехопадение.
• Модернизм есть, и он только кажется.
• Порядок в мире сочетается с беспорядком.
• Основания человеческой жизни устойчивы и неустойчивы.

Ничего нельзя понять

• Патологично духовно больное сознание, но и разумное сознание тоже по-своему патологично (См. выражение свт. Игнатия (Брянчанинова): «Все мы в прелести», и толкование на них свт. Феофана Полтавского в письме 31).
• Частичное знание порочно. Всякое знание частично.
• Патологическое сознание отказывается думать, воздерживаясь от суждения. Но и разумное сознание отказывается понимать непонятное и судить о не имеющем значения.
• Есть бессознательное в патологическом сознании, но и в разумном сознании есть бессознательное, интуитивное, догадка.
• Мы должны быть правы во всем и не хотим ошибаться. Патологическое сознание достигает своими средствами того, что ошибка в нем исключена («Дурак не ошибается никогда»).
• Мы уже знаем, имеем врожденные идеи и способности. Идеологи и модернисты тоже уже знают.
• – Мы – христиане, и они тоже уже слышали о Христе.

Сам феномен Апостасии, феномен отпадения от Истины, заключается в том, что люди не могут свежо воспринять Благовестие. Они уже слышали о нем, и у них есть прививка против него.

о. Серафим (Роуз)

• У христианина внутренний Учитель (1 Ин. 2:27). У идеолога и модерниста – внутренний дурак.
• Страшные вопросы страшны и для нас, и для идеологов. Опасные – опасны и для нас, и для них. Их опасно задавать и на них опасно отвечать.
• Разумное сознание – упорядоченное, и в этом смысле просто устроено. Патологическое сознание устроено более сложно, но это сложность беспорядка, то есть тоже по-своему просто, как грязь.
• Разумное сознание движимо интересом, патологическое – страхом, очень похожим на интерес.

Ум

• Ум – это слабость и сила.
• Наше знание частичное, но из немногого познаем все.

Поскольку же не все могут читать Писания, но иным неумение, а другим какие-либо занятия препятствуют познать их, то, чтобы неведением не погубить души, мы в немногих стихах заключаем все учение веры.

св. Кирилл Иерусалимский

• Наше знание частичное и полное: «Начал понимать, и уже знаю».

Если в движении заключена цель, то оно и есть действие. Так, например, человек видит – и тем самым увидел, размышляет – и тем самым размыслил, думает – и тем самым подумал (но нельзя сказать, что он учится – и тем самым научился или лечится – и тем самым вылечился); и он живет хорошо – и тем самым уже жил хорошо, он счастлив – и тем самым уже был счастлив… Одно и то же существо в то же время увидело и видит, а также думает и подумало.[3]

Аристотель

• Мы ищем ответы, зная их.

Именно тот метод исследования совершенен, который позволяет предвидеть, к какому результату мы придем.[4]

• Надо знать лучше всех, но предварительно надо знать, что именно надо знать.
• Мы претендуем на знание всей правды, но выступаем против многознания.
• Мысль – уже готовый диалог. Значит, ты один в своей душе, но и не один.
• Знать Истину – болезненно и радостно (Сир. 4:12-16, 18-22), легко и сложно.
• Факты существуют очевидно, но неясны по природе, а понятие ясно, но может быть понятием о чем-либо неясном.
• Надо знать все лучше всех, однако ничего нельзя понять как следует.
• Ничего нельзя понять, но это не для всех верно.

Ничего нельзя сказать

• Патологическая речь патологична, но и разумная речь по-своему патологична.[5]
• В обществе утрачена истина коммуникации, раскрывающаяся в разумном диалоге. Но в душе и в частной жизни диалог возможен.
• Мы говорим только как христиане и только для христиан, но то, что мы говорим, важно для всех.
• Наша речь вообще понятна, но понятна лишь понятливым.
• Истина неопровержима, но патологическое сознание находит способы, как уклониться от ее признания.
• Ничего нельзя сказать, но кому-то и что-то можно. Необходимо определенно знать: кому и что.

Ничего нельзя сделать

• Антимодернизм есть частное и публичное предприятие.
• Христианин занимает свое место, но в мире ему нет места.
• Христианин живет в миру, но овладевает искусством сделаться негодным для мира.
• Христианин занимается своим делом, когда ничего сделать нельзя.
• Мы живем без ориентиров: в этом наше отличие. Но в Новом веке все живут без ориентиров.
• Надо делать свое дело лучше всех, и при этом быть негодным для мира.
• Христиане – образцовые граждане, но развращенное общество считает их своими врагами.
• Христиане – борцы с расколом, но модернисты и экуменисты объявляют христиан раскольниками.

Порядок в эпоху беспорядка

• Разделяясь с миром, мы едины с человечеством. Идеологии единства поселяют своих адептов внутри изолированного существования.
• Человечество едино, но история человечества не имеет единого смысла.
• История кончилась и продолжается.
• История кончилась, но идет ко все большей ясности.
• Мы согласны с модернистами и идеологами и не согласны с ними.
  • Мы ни в чем не верим идеологам, но учимся у них.
  • Мы еще больше с ними отличаемся в том, в чем с ними согласны, чем в том, в чем не согласны. То есть в вере в Бога отличие больше, чем в критике или одобрении современного мира.
• Между нами и идеологами пропасть, но мы постоянно исследуем глубину и ширину этой пропасти.
• Государство давало понимание, но и малый порядок объясняет мир, заменяя человеку его ум.
• Всё плохо и не всё плохо.
• Быть христианином легко и трудно, но быть идеологом и модернистом тоже легко и трудно. Каждый получает свою долю.

Проблемы разрешаются сами собой, достаточно на них взглянуть

• Пессимизм ведет к радости.
• История кончилась, ничего нового не будет, но ничего нового никогда и не было.
• Современного богословия нет, но оно и не нужно.
• Церковь и массовая наука разошлись, но это не составляет ни интеллектуальной, ни моральной проблемы.
• Модернисты и идеологи спасают сами себя. Нас спасает Сам Христос.

Заключение. Мужество и счастье

Роман Вершилло

Примечания

[1] Лейбниц Г. В. Опыты Теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла. // Сочинения В 4-х т. Т. 4. Москва: Мысль, 1989. С. 125-126.

[2] Ромм, Михаил; Храбровицкий, Даниил. 9 дней одного года. Киносценарий. М. 1962. 96 стр.

[3] Аристотель. Метафизика// Сочинения: В 4-х т. М.: “Мысль”, 1975. Т. 1. Кн. 9. Гл. 6. 1048b. С. 242.

[4] Лейбниц Г. В. Об универсальном синтезе и анализе, или об искусстве открытия и суждения. // Сочинения В 4-х т. Т. 3. Москва: Мысль, 1984. С. 122.

[5] Вершилло Р. А. Суть дела – слова: Людвиг Витгенштейн в королевстве языковых зеркал // Сегодня. ‒ 1994. – 24.11.1994.