Я утверждаю, что роман «Игра в бисер» – это своего рода «деяние», последовательность действий. И в то же время, как мы говорили, «Игра в бисер» является интеллектуалистским произведением. В нем обсуждаются важные и высоко абстрактные темы. Если мы соединим обе эти стороны, то получим вывод, ради которого только и стоило начинать разбор романа в рубрике искусство чтения. То, что в романе названо «игрой», на самом деле есть просто чтение, и в том числе чтение данного романа.
Темы в романе выступают как станции, как последовательно решаемые проблемы, которые участники «игры в бисер» должны разрешать, возводя к универсальному. Каждая станция проливает свет на ту или иную сторону универсального, неизменного, как в серии гравюр «Тридцать шесть видов Фудзи» у Хокусая, где каждая открывает новый вид на Фудзияму.
Некоторые темы, раскрываемые или только обозначенные в романе, представляют для нас особенный интерес. Перечислим их:
- Власть в далеком прошлом и будущем.
- Безвластие в современности.
- Закон личности – власть личности.
- История – смысл истории.
- Культура
- Варварство
- Классицизм
- Биография – как жанр, культурное явление и как жизнь описанная, обдуманная.
- Превосхождение – трансценденция в личности и культуре.
Легко заметить, что темы у Гессе расположены контрапунктом, как бы на разных склонах горы: Власть – Безвластие, Историчность – Неисторичность, Культура – Варварство, Классицизм – Романтизм, История – Биография – Миф. Подниматься к выводу можно любым путем: признавая власть или отрицая безвластие.
Тема власти и безвластия
Начнем с темы власти, как наиболее важной. Она, если так можно выразиться, подпирает собой все остальные размышления, которые встречаются в романе.
Отчего в романе так настойчиво звучит тема власти и так подробно анализируется? Оттого, что всякая власть от Бога, за любой истинной властью стоит авторитет истины, действительности, первой реальности. И частью этой действительности являются государство, власть начальников, образцовых авторов, школьных учителей.
Основная проблема Касталии – это проблема не просто культуры и ее судеб в древности и современности. Это именно проблема власти культуры в современном обществе, а конкретно: личной власти интеллектуала. Поэтому мы выше сказали, что «Игра в бисер» не только роман воспитания, но и роман политический.
Мы уже цитировали важный для нас фрагмент введения романа и приведем его еще раз в несколько другом виде. Итак:
В развитии духовной жизни Европы было с конца средневековья, кажется, две важные тенденции: освобождение мысли и веры от какого-либо авторитарного влияния, то есть борьба разума, чувствующего свою суверенность и зрелость, против господства Римской церкви, и – с другой стороны – тайные, но страстные поиски узаконения этой его свободы, поиски нового авторитета, вытекающего из него самого и ему адекватного. Обобщая, можно, пожалуй, сказать, что в целом эту часто удивительно противоречивую борьбу за две в принципе противоположные цели дух выиграл.
Борьба за свободу личности увенчалась победой, но, как проницательно отмечает Гессе, сделала безвластной и саму личность, а не только побежденные ею Церковь и государство:
Бои за «свободу» духа свершились и как раз в эту позднюю, фельетонную эпоху привели к тому, что дух действительно обрел неслыханную и невыносимую уже для него самого свободу, преодолев церковную опеку полностью, а государственную частично, но все еще не найдя настоящего закона, сформулированного и чтимого им самим, настоящего нового авторитета и законопорядка.
Безвластие
Действительно, к XX веку борьба за власть приводит к тому, что все становятся безвластными. Революция (как и реформа) приводит не к разделению властей, а к полному безвластию всех автономных инстанций: государства, Церкви, культуры, науки, политики, экономической сферы. Практическая выгода еще связывает государство воедино, но отдельный человек в нем – ничто. Да и сама польза двусмысленна: то, что сегодня полезно, завтра будет объявлено бесполезным или вредным.
Приобретя власть незаконно, ты ее теряешь. Поэтому бывшие борцы и победители – интеллигенты – ведут в новом мире лишь призрачное существование. Они так хотели свободы, что оказались без какой-либо власти. Интеллигентам нечего делать на земле, потому что они уже не имеют власти связать между собой мысль и дело, что и является главной проблемой романа, как мы предположили.
Безвластие все же не аннигилирует мироздание. Порядка больше нет, но человек продолжает существовать. Вот эту ситуацию, общую для всех нас, и анализирует Герман Гессе.
Интеллигент освободился, но «не нашел настоящего закона, сформулированного и чтимого им самим, настоящего нового авторитета и законопорядка». Значит, здесь и нужно искать выход.
Прежде всего Гессе восстанавливает внешнюю иерархию. Его Касталия иерархична и аристократична. Она объединяет интеллектуальную элиту своего времени, тщательно отбирает людей и расставляет их по степеням и занятиям.
Конечно, Гессе понимает, что проблема все еще не решена, духовная власть не восстановлена.
Кнехт находит для себя ответ в Орденском уставе, который сообщает: «Если высокая инстанция призывает тебя на какую-нибудь должность, знай: каждая ступень вверх по лестнице должностей – это шаг не к свободе, а к связанности. Чем выше должность, тем глубже связанность. Чем больше могущество должности, тем строже служба».
Выглядит вполне разумно: чтобы соединить деяние и разум, нужна власть. Если у нас лично власти нет (ее сегодня нет ни у кого), найдем ее через подчинение.
Закон личности
Установив, что корень проблемы состоит в безвластии современного мира, Гессе подвергает безвластие интеллигентов дальнейшему анализу. Комментируя роман, Э. Р. Курциус отмечал, что освобождение от власти означает, по Гессе, не анархию, а поиск власти, происходящей из внутреннего закона личности.1 Действительно, Гессе отказывается совершать ту характерную для либерального мышления подмену, когда внутренний закон означает свободу от всякого закона.
Касталия – сообщество людей, нашедших свой внутренний закон, единый для всех здоровых характеров, и следующих этому закону. Примером следования внутреннему закону должна быть биография (по нашему предположению, автобиография) Кнехта. Магистр игры идет по жизни, как ему предназначено. В каждом качестве он соответствует положению и руководствуется в этом своим внутренним правилом. Кнехт: ученик, студент, член Ордена, Магистр, – исполняет всё, что должно, и так, как должно. Он заявляет об этом перед самым уходом из Касталии:
Работа идет, канцелярия и архив в порядке, магистр Игры явно не болен и не своевольничает. Именно этому уставу, с которым вы меня когда-то так умело познакомили, я и обязан тем, что выдержал, не потерял ни сил, ни спокойствия.
Проблема поставлена Гессе и довольно точно сформулирована. Власть неотделима от подчинения, приходит к выводу Гессе. Найти один и тот же закон внутри и вне себя, и ему подчиниться, – так звучит рецепт от безвластия, который предлагает Касталия современному человеку.
Значит ли это, что Гессе нашел-таки решение вековой проблемы? Повествование не позволяет сделать такой вывод.
Самооткровение личности
Если бы было так, то власть перешла бы к личности давным-давно. Ведь к этому все было подготовлено к началу XVIII века, в том числе благодаря совершившемуся самооткровению личности, о котором мы говорили еще в предисловии.
Самооткровение личности сопровождалось мощным извержением гностической энергии, псевдотворческой по своему существу, которое приводит личность не к суверенности, а к суете «фельетонной эпохи», которая тотчас же и наступила. Проникнув в Христианство, самооткровение личности сделало его ареной страстей, борьбы за власть. Не оправдалась и надежда Гессе на восточные методы пробуждения: на Индию, Китай и японский дзен. В эпоху безвластия Восток более чем когда-либо нуждается в помощи, которую новая Европа оказать не в состоянии.
Вот, на мой взгляд, к чему приходит Гессе в своем анализе: личность в Новое время тоже не причастна власти. Довольно жалкий финал Кнехта показывает это с полной ясностью.
Итак, эстетическая утопия Касталии не просто подвергнута критике у Гессе, а прямо подрублена под корень. Культурные, самоограничительные устремления Касталии – это неплохо, и даже очень хорошо. Однако вся эта идиллия безвластно следует за ходом истории, как признает и Кнехт.
Следующая глава: Тема истории в романе
- Curtius E. R. Hermann Hesse. // Hermann Hesse / H. Bloom. Philadelphia: Chelsea House Publishers, 2002. P. 17. ↩︎
