Все просто, ясно и – по-человечески – недостижимо.

На меня произвело большое впечатление последнее выступление Романа Вершилло, где он говорит о том, что Христиане, совмещая созерцание и деятельное исполнение Заповедей, не должны сводить духовную жизнь к поиску простых ответов на те вопросы, которые ставит перед нами жизнь в эпоху церковных реформ и обмирщения Церкви.

Действительно. На некоторые вопросы нет ответа. На некоторые, при кажущейся элементарной простоте напрашивающегося ответа, мы не можем ответить «в лоб», не взяв на душу греха неточности, то есть неправды перед Лицом Божиим.

Но если вопрос поставить на ту высоту и глубину, где нет места компромиссам, где мы судимы непоколебимой и неподвижной Истиной – ответ делается ясным, простым, практически, увы, невыполнимым, но зато просвещающим и смиряющим душу через понимание общего, подчинение этому общему множества частных и беспокойных вопросов – и как результат – упразднение их.

Решил и я в связи с этим поделиться некоторыми размышлениями, соответствующими указанному ходу мысли.

О причащении Святых Таин в Пасхальную ночь.

Все Христиане причащаются Святых и Животворящих и Страшных Христовых Таин в Великий Четверг. Принимая в себя Животворящее Тело и Честную Кровь, они соединяются с Господом, Грядущим на вольную Страсть. Соделавшись причастником Тайныя Вечери, обещая при этом ни лобзания дать, яко Иуда, верующий тайно получает от Спасителя силу выстоять Страсти, умирая с Ним, яко разбойник благоразумный, но оставаясь в живых силою Животворящих Таинств.

Без благодати Причастия верующий не может выдержать Страсти. И ради того, чтобы пребыть с Ним в напастях Его, быть с Ним в Гефсимании, Претории и на Голгофе, слышать раздирающий душу Плач Богородицы и иметь силу ублажить Иосифа Приснопамятного, в нощи к Пилату пришедшего – приемлет Христианин Собственную Плоть Победителя ада и смерти и Излиянную за живот мира Честную Его Кровь. Причащаясь в Великий Четверг Святых Таин, он уже причащается в Нем Его совершенной и неодолимой Победы, уже сделался причастником незаходимого дня Воскресения Христова, ибо Пасха наша – за ны пожренный Христос.

Христос Воскресший дает Своему доброму и верному причастнику, не оставившему Его при Кресте и Погребении быть созерцателем Его превосходящей всякое разумение любви, быть созерцателем истины Искупления. Это происходит над Плащаницей в безмолвии Великой Субботы в душе того верного, кто, причастившись в Великий Четверг Бессмертныя Трапезы, восшедшу Слову, высоким умом научился у Слова Его долготерпению и незлобию.

Итак, правилом Христианской Веры является обязательное причастие Святых Таин в Великий Четверток и обязательное присутствие на Страстях, Выносе и Погребении. Причащенными встречают верующие Страдания Спасителя и Его Воскресение из мертвых!

Столь обильную духовную пищу дает Тайная Вечеря, что возведенный Ею на Горнее место Христианин, следуя призыву Церкви, наслаждается и не может насладиться Бессмертной Трапезы, глубиною Страстей Его уверяемь во всемогуществе Распятого Царя Небесного! Только соединенный с Господом добрый Его причастник может испустить мал глас и обрести велию веру, стоя со свечкой на Страстях Господних и вопия в сердце: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!

Может ли такой причастник дерзать думать о повторном причащении в течение этого единого Дня Его тридневного Распятия, Погребения и Воскресения из мертвых, предваряемого Тайной Вечерей, за которой он причастился, послушавшись Господа, рекшего: желанием возжелах ясти сию Пасху с вами прежде даже не прииму мук?

Может. Но на какую благодать он покушается! Воистину, на благодать воз благодать (Ин 1:16), требующую от человека быть в эту спасительную и светозарную ночь небожителем, воскреснувшим из мертвых, пережившим в смерти Спасителя и свою будущую смерть. И есть ли такие люди теперь на земле? Бог весть. Но такой человек не захочет и не сможет спать после Причастия в Пасхальную ночь. Наверное, таким был Пасхальный батюшка Иоанн Кронштадский, в дневнике своем свидетельствующий, что священник не должен спать после Причастия. Такой Пасхальный раб Божий будет продолжать поучаться и созерцать, не развлекаясь на праздничное застолье, на прием гостей и общение, не читая и не отвечая на многочисленные смс-сообщения, пребывая неотлучно с Господом Пострадавшим и Воскресшим.

Сама Пасхальная служба сподобляет верующих, сраспинавшихся Ему вчера, веселия и славы Его Вечного Царства. Это истинное – в сию священную и всепразднственную и светозарную нощь в нарочитом дне Воскресения Христова Божественного веселия и Царствия Христова – приобщение, как мы слышим в Пасхальную ночь! О Пасха велия и священнейшая, Христе, подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего!

То есть: мы принимаем духовное причастие будущих благ за этой светозарной службой, пройдя с Ним Страсти и Крест. Но просим, видя свою немощь и невнимательность, в будущем Веке еще более истинного, еще более полного причастия Тебя Самого!

Смиренный последователь Его Страстей не дерзнет по этой причине своей немощи, сознавая великую милость и честь, оказанную ему в приобщении Тайной Вечери в Великий Четверг и в духовном приобщении благодатного, Божественного веселия Царствия Христова в святую и светозарную ночь Пасхи, требовать еще себе паки Причастия Тела и Крови Его! Ведь на это у него просто нет сил. Ведь это значило бы опять впериться мыслью и неподвижно стоять в созерцании и размышлении Тела и Крови Его, что требует от всякого сосредоточенности, безмолвия, уединения. Свежей головы и бодрого, бдящего сердца. Увы, нам далеко до этого после Пасхальной Службы.

Вот ответ, можно ли причащаться в Пасхальную ночь, и кому.

Разумеется, лишь тем, кто выстоял Страсти, кто причастился в Великий Четверг. И кто может и дальше оставаться с Господом – уже на небе, а не на земле. Для кого земное отступает не только на Страстной, но и на Пасхальной неделе. Кто будет рано утром, после Службы, с новой жаждой перечитывать Евангелие. Кто в это утро тайно навестит больных. Кто отключит свой мобильник и не откроет ноутбук. И все это сделает незаметно не только для окружающих, но и для своей шуйцы, для себя самого. Ему будет не до прогулок, не до фейерверков, не до катания яиц. Он сократит время своего застолья до 30 минут, он практически не разговеется. И все это ради того, чтобы не отпустить от себя Господа Воскресшего и Давшего Себя ему Своим воскресшим Телом и Кровью.

Ни один священник не может отменить революцию.

В конце ХХ века мы стали свидетелями революции в Церкви. Новые революционные обычаи в настоящее время – через 50 лет – уже стали тотальными и воспринимаются как должное повсюду. Один из таких новых обычаев – причащаться в Пасхальную ночь. Раньше – при наших отцах – это было не принято, за исключением младенцев.

И ни один священник не вправе оставить живущего внутри новой традиции и вопрошающего у него верующего человека совершенно без объяснений о сути революционного заблуждения. Верующий ведь не знает, что это неправильно, он никогда не думал об этом, так делают все.

Что остается священнику? Сказать правду.

Это – новый обычай. Его не было в Церкви Новомучеников. Его не было при Серафиме Саровском. Его не было при твоей бабушке.

Не говоря о том, что ныне множество крещеных вообще не знают, что такое Страсти и когда они совершаются (антидогматическая пропаганда сделала свое дело), приходя в церковь лишь на Пасхальную службу и требуя Причастия за этой Службой лишь на том основании, что «они постились всю неделю» (то есть всю неделю, сидя в офисе и занимаясь бизнесом, пили только черный кофе) – не говоря об этих поистине новых русских в Русской Церкви, скажем о старых, настоящих русских, то есть о чадах Русской Поместной Церкви, искренно следующих Ее уставам и обычаям, но подверженных влиянию духа времени. По сути, это все мы. Речь о нас самих.

Православные Христиане в наше время считают нормой причащаться Святых Таин в пасхальную ночь. Еще сто лет назад этого не было. Обычай Русской Церкви, общий для всего Имперского периода, времени великих Святых – от Преподобного Серафима Саровского и Оптинских старцев – до Царственных мучеников и Новомучеников Российских – соблюдался в Церкви долго, вплоть до времени Перестройки. Все Христиане неотступно причащались в Великий Четверг, а на Пасхальной Литургии миряне не причащались. Так поступал, к примеру, Владыка Киприан в храме Всех Скорбящих Радосте на Большой Ордынке, прихожанином которого я был в юности. И так поступали почти все настоятели в городе Москве: в Хамовниках, в Брюсовском, в Апостола Филиппа. Признаюсь, тогда это вызывало у нас, молодых людей, непонимание и некий протест. То ли дело в Кузнецах – слышали мы от «развитых» и «словесных» своих сверстников – там на Пасху полхрама причащается! Тогда – еще всего лишь в 1980 – 1981- 1982 годах – это казалось революционным. Теперь революция свершилась. И лишь теперь мы понимаем, как прав был тот, отмененный революцией устав. Следуя ему, любой настоятель, требуя от всех причащаться в Великий Четверг, не причащал на Пасху никого, кроме инвалидов и младенцев. И как прав был Государь Император, Помазанник Божий – что никогда не дерзал причащаться за Пасхальной Обедней, неукоснительно следуя обычаю и зная свою меру. Эта мера и сделала его Святым.

Новый обычай – неправильный. Он духовно опасный. Но если ты ему следуешь, изволь не ложиться спать после Причастия!

Праздник весны.

Но теперь Пасха сделалась выражением земной, душевной радости. Это событие в Церковном году ассоциируется с душевным подъемом, приподнятым настроением, с солнцем, с весной, с добрым, веселым и беззаботным расположением всех и вся, пожеланиями мира, любви, радости, поздравлениями и приветствиями. Это земная, светская Пасха. Этап на земном пути. Но не радость о своем бессмертии за гробом, купленным Смертью за нас Богочеловека.

И вот эту-то, очень хорошую, очень трогательную земную радость, радость наступления настоящего, а не выдуманного людьми Праздника, радость задушевного общения с близкими, наконец, радость окончания поста и разговения – человек хочет еще «усугубить», зная, что и Причащение Святых Таин – тоже радость. Ведь он ее всегда испытывает, причащаясь.

И таким образом, причащаясь, он не мыслит принять превосходящую его меру и силу сверхъестественную благодать на благодать. Он хочет «усилить» радость Пасхи радостью Причастия. А это невозможно. Ни то, ни другое не подлежит усилению, являясь безмерным. Он хочет «не просто встретить Пасху», без Причастия это выглядит в его сознании неполноценным. Его так научили все старые и новые проповедники евхаристического «возрождения»: не причащаясь, ты остаешься вне общения «с общиной», «со всею Церковью». А причащаясь, ты приобщаешься общецерковной радости, хотя бы и не рассуждал в себе, как должно, Тела и Крови Распятого и Воскресшего. Надо ли говорить, что Церковь здесь мыслится как мистический земной коллектив. А Тело и Кровь Христовы – о ужас! – как инструмент достижения «полноты радости и общения».

В результате множество Христиан, которым оказывается не довольно Божественных Таин, принятых ими за Тайной Вечерей, или в Великую Субботу, требуют Причастия и в Пасхальную ночь, не осознавая той высоты, к которой они этим призываются и обязываются, да и не стремясь к ней.

Для этих людей Пасха – символический сигнал душевной радости. И эту светскую, земную радость, получаемую ими от Праздника праздников, они хотят получить сполна, без изъятий. Вот причина этого нескромного требования. Не говорим здесь о причащении тех болящих, которым не удалось попасть в храм в Великий Четверг, о причащении младенцев. Речь о здоровых взрослых. Именно они с настойчивостью ставят этот вопрос.

Вот ответ. Можно? Можно. Но нельзя же? Не знаю. Я знаю лишь, что это новый обычай, революционно, по воле людей, изменивший Русскую Церковь. Я сказал то, что обязан. И не мне судить тебя.

Я не требую отказа от Причастия Пасхальной ночью! Это было бы переходом от правильного, обоснованного Писанием и Преданием духовного взгляда к чисто инструментальному подходу, чего и просит современный православный от батюшки – вместо того, чтобы испытывать себя судом совести и Откровения (1 Кор, 11:28).

Можно. Стой на этой высоте, не ложись спать, наслаждайся Божественным созерцанием, а не общением с людьми, не застольем, не поздравительными смс-ками и ответами на них, занимающими весь Великий день!

– Это так надо, согласен, но у меня нет ни сил, ни возможности. Я не смогу!

– Воля твоя. Мой долг сказать тебе это, и засвидетельствовать, что этот обычай – новый.

Как часто следует приступать к Святым Таинам.

Чем серьезнее готовится человек к Причастию, тем больше для этого требуется времени. И тем дольше он остается на этой вершине, не желая оттуда спускаться, как апостолы не желали уходить с Фавора. И тем дольше он благодарит Господа о Причастии. Отсюда невозможность для такого человека, если он живет в миру, кормит семью или учится, слишком часто причащаться. Ведь земные обязанности требуют сил и времени. Осознание невозможности совместить несовместимое: земной труд, семейные обязанности, необходимое общение с людьми, физическую и душевную усталость от этого – с говением, требующим времени, сил, душевной свежести и ясности ума – смиряет Христианскую душу. И приводит к соразмерной своему чину частоте принятия Святых Таин. Человек подымается на гору в течение нескольких дней. Стоит на горе. И потом медленно с нее спускается, благодаря Бога. Он бы вновь начал бы подъем, но не может в силу земных обязанностей. Он не отшельник и не священник. Он мирянин и должен в поте лица зарабатывать на хлеб. И это требует остаться на земле до следующего подъема.

В противность этому смиренному и серьезному устроению, множество современных Христиан, пренебрегая ясными указаниями, напечатанными во всех авторитетных изданиях Молитвослова, готовясь к Причастию с помощью Интернета или телевизора, пренебрегают необходимостью говения в старом смысле этого слова: благоговения. Они причащаются каждое воскресенье. То есть все время между причастием у них, если они благоговеют, должно уходить на подготовку к этому Таинству и на теплое благодарение о нем. Это чин удалившихся из мира отшельников, так как времени на важные мирские дела, требующие внимания и душевных сил, он просто не предполагает. Миряне, присвоив себе этот чин, пренебрегли отнюдь не мирскими делами. Просто они теперь, совершенно в духе «богословия жизни», причащаются, «не отходя от кассы», от станка или от компьютера. Оставаясь в миру и не устраняясь от него, продолжая совершать «присномутного жития шествие». И, о ужас! – бестрепетно. Ведь трепет души перед вратами Рая требует поста и молитвы, уединения и рассуждения, чтения Писания при затворенных дверях души (Мф 6:6), испытания совести, моления и многих поклонов. А это – силы и время. Наше земное время, приносимое в жертву Царю веков.

Вот и ответ на вопрос о частоте Причастия.

 – Вы хотите причащаться каждое воскресенье?

 – Да. Я так привыкла.

 – Тогда говейте как следует, иначе потеряете страх Божий.

– Я не могу так говеть каждую неделю, у меня работа.

– Хотяй ясти, человече, Тело Владычне, страхом приступи, огнь бо есть.

Вы придерживаетесь нового обычая. В этом нет Вашей вины, так делают теперь повсеместно, теперь это принято. Но этот новый обычай, тем не менее, несет в себе революцию.

 Как «приступити страхом», написано в Молитвослове. Откройте и прочтите. «Говение продолжается несколько дней». Ни один священник на земле не может пренебрегать установлениями Церкви, ее обычаями, принятыми непосредственно от наших отцов. Не от отцов – революционеров, а от обычных отцов, воспитанных в старом благочестии. Мой долг Вам об этом сказать и посоветовать пересмотреть этот новый обычай, ставший вашим, в свете старых, подлинных обычаев нашей Церкви. Хотя бы в свете обычая Вашей прабабушки, до меры которой нам обоим далеко.

Вот то, что я могу ответить, и не более.

Какая подготовка необходима маленьким детям, которых приводят к Причастию родители?

Как их готовить, когда они плохо понимают, зачем их ведут в церковь? Наши объяснения для них трудны, они погружены в игры и не могут стоять в храме.

Что сказать на это? Если родители не имеют в детях того благоговения и трепета сердечного, с которым только и можно приступать к Святым Таинам, то дети, по крайней мере, должны видеть этот трепет еще с вечера, еще с ночи у взрослых. И заутра, проснувшись, видеть его у родителей своих: многий трепет, поклоны, молчание уст, собранность, страх, внутреннюю молитву. Это не скроется от ребенка. Молись ночью перед причастием детей. Вставай, когда хочется спать, и клади за них многие поклоны перед иконами. Усердно, крепко, с покаянием в своих грехах. И твоя совесть будет чиста, и дети, причащаясь, получат от Бога плод духовный, Святую веру. Бог даст им выстоять в Христианстве.

Заключение. Отказаться от суеты.

Нам задают вопросы: как часто причащаться? Можно ли причащать младенцев 4-5-6 лет без подготовки, должны ли они быть накануне с родителями на Всенощной, можно ли им причащаться, приходя к концу Литургии? Можно ли мне причащаться в Пасхальную ночь, если я не был на всех службах Страстной седмицы?

И надо признать, что все эти вопросы – неправильные, то есть – практические. И любой практический ответ на них не принесет человеку духовной пользы, так как только теоретический ответ может дать человеку ту основательность и серьезность, которой требует сам предмет вопрошаний.

Р. Вершилло пишет: «ответы на эти неправильные вопросы должны быть фундаментальными. Это такие основательные ответы, которые не удовлетворяют любопытство. И они не разрушают обычаи и основы, а понуждают всё тверже устанавливаться на основаниях веры». Выше мы привели примеры перехода от неправильных вопросов к правильным ответам.

Все священники сталкиваются со все усиливающимся потоком практических вопросов. И, кажется, их количество обратно пропорционально истинно духовной жажде, страху Божию и благочестию в современных Христианах. Мы должны не издавать бесконечные сборники «500 ответов батюшки» и тому подобную беллетристику, а отвечать так, что упраздняется, теряет актуальность и становится глупым для человека сам его вопрос. Но это происходит лишь тогда и только тогда, когда там же, в той же душе, возникает и застилает собой все практические вопросы – вопрос о собственном спасении за гробом. Оптимизм, благодаря которому многоречивый «совопросник века сего» (1 Кор. 1:20) и способен, собственно, к легкому, бесстрашному и духовно бесплодному «общению в вопросах и ответах» – проходит. Он уступает место страху и молчанию души. И дает место той непостижимой и сверхъестественной надежде, которую дает Сам Бог.

На кого воззрю? Токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих (Ис. 66:2).

Только такое одинокое и мужественное предстояние Богу в молчании и трепете дает человеку возможность выйти из революции, дав внутри себя принципиальную оценку ее обычаям. И это – скажем прямо – невозможно для простого человека, следующего обычаю, старому ли, или новому. Плоды революции неисправимы никакими человеческими силами.

Не надо делать ни революцию, ни контрреволюцию в Церкви. Надо уповать лишь на Бога.

Протоиерей Владимир Переслегин