Гностицизм и его безмыслие

Основным методом гностического познания является смешение, и в вопрос “Думать или не думать” гностик тоже вносит весь возможный беспорядок.

В отличие от здравого сознания гностик мыслит 1) неверным образом и 2) для ложных и дурных целей. Он думает 3) о том, о чем думать не следует.

Приемы безмыслия

Иногда и случайно гностик встречается с вопросами верными и правильно поставленными. Для таких случаев гностики выработали приемы остановки мысли, в себе и в других. Бегло перечислим приемы безмыслия:

• воздержание от суждения,
  • запрет на вопросы,
  • запрет на определения,
• целостное познание через воображение,
• опытное познание теоретических истин,
• лжеощущение,
• ложный авторитет,
• приоритет памяти,
• психологизм,
• историзм и др.

Наконец, вся патологическая речь служит для остановки мысли у того, кто говорит или слушает.

Благодаря этим приемам гностику удается невозможное: он всегда неправ, “присно заблуждает сердцем” (Пс. 94:10) и никогда не бывает искренен.

Как нетрудно заметить, безмыслие – это не отсутствие мыслей, а его приемы совпадают с приемами “положительного” гностического знания.

Патологическое сознание загружено работой не меньше, а даже больше здравого. Оно непрерывно производит и воспроизводит патологическую продукцию: мнимоосмысленные, штампованные суждения, образы, мыслеформы. Это непрерывно совершающееся в сердце поклонение мысленным “мгновенным богам”, то есть разного рода синтетическим образам, которые случайно приходят в голову.

Сейчас нас будет интересовать не эта продукция, а суть явления “безмыслия”.

Социальный механизм несуждения

Гностик удерживает себя и других от таких суждений, за которые придется держать ответ пред Богом. Это одна сторона безмыслия.

С другой стороны, гностический приказ “не судить” требует невыполнимого, но он скрывает в себе и обман, скрывает в себе суд. Гностик непрестанно мыслит и судит и побуждает к этому всех остальных. Его «несуждение» состоит только в том, что он отказывается отвечать за свои суждения.

Все вместе позволяет нам сделать вывод, что безмыслие гностика – это волевой акт, общественная воля к непониманию. Механизм «несуждения» – сложный, социальный, политический.

“Не судить” значит принимать вещи, какими они кажутся тебе и другим. Когда человек “не судит”, он одобряет беспорядок в Церкви, в государстве. Он сигнализирует согражданам и членам Церкви, что принципиально готов на компромисс.

“Не сужу священников”

Например, в диалоге в соцсети у человека спрашивают: “Как вы оцениваете то, что о. Артемий Владимиров выступал вместе с известным похабником “Псоем Короленко””? В ответ человек сообщает: “Я не сужу священников”.

Ясно, что разговор с таким человеком следует прекратить и более не возобновлять. Но вдумаемся: как он это делает? Каким удивительным способом он “не судит”?

Возможно, он выключает свой мозг каждый раз, когда заходит речь о священнике. Но мозг не электрический прибор. Даже если наш собеседник способен не думать об определенной вещи (в чем следует усомниться), он все равно сначала должен был об этом подумать.

Безмыслие в строгом смысле слова невозможно, и мой собеседник, конечно же, судит: и священников, и все остальное во вселенной.

Судить считается дерзостью, и поэтому человек судит, только не сознательно и честно, а скрывая это от себя и от других. Его мозг работает, создает фантомы, беспомощные оправдания, и все впустую, на холостом ходу. Он обменивается этими фантомами с другими лицами, возникает гностический диалог, и вот это все вместе одобрительно называется “Не судить”.

Мы легко можем установить, как судит наш собеседник, когда он “не судит священников”. Он признает неисправимым беспорядок, существующий сегодня в Церкви и в душе данного священника. И это верное суждение. Неверен здесь только вывод: “раз ситуация непоправима, то о ней не следует думать”.

Когда-то св. Марк Ефесский говорил сторонникам унии, что в делах веры компромисс невозможен: “Это все равно, что сказать: отруби себе голову, и иди куда хочешь”. Патологическое сознание соглашается со св. Марком, но вывод делает противоположный. Оно отрубает себе голову ради мира в обществе и в Церкви.

Безмыслие идеологов

В арсенал любого идеолога непременно входит безмыслие. От овладения отдельными приемами остановки мысли идеолог постепенно восходит к высокому мастерству и даже искусству безмыслия.

Не думая, идеологи героически совершают революции в обществе и реформы в Церкви. Они властно запрещают думать всем остальным, а частный человек с готовностью исполняет этот приказ.

Безмыслие частного человека

Частный человек отказывается знать, как должно, и то, что должно. Но, в отличие от идеолога, он не хочет заблуждаться, не хочет отравлять своим заблуждением других. Это симпатичная его черта.

Одновременно частный человек не знает, что если он лично отравлен мечтой, то он социально опасен. Поэтому массовый человек эпохи идеологий отвращается от преступлений режимов, но не знает, где эти преступления начинаются и где заканчиваются. Он постоянно оказывается соучастником этих преступлений: он ведь не судит и не отдает себе отчет, в чем они состоят.

Если он считает себя противником Церковной реформы и антимодернистом, то не станет изучать антимодернистские сочинения и издания. Он же и без них “знает”, что о. Шмеман модернист. Ему об этом кто-то сказал, или он где-то случайно прочел об этом. С высоты своего предварительного знания он судит борцов с модернизмом за мелочность их построений.

Не читает он и протоиерея Шмемана, что, разумеется, очень хорошо. Но если ему попадется сочинение, не подписанное именно этим именем, то он не будет точно знать, православный это текст или модернистский.

Да и сам я не считаю свои и чужие антимодернистские сочинения универсальным лекарством от заблуждений. Я хочу указать на безвыходность положения современного христианина, призываю трезво судить о нем и искать спасения у Бога.

Безвыходность положения современного христианина

В самом деле, не знать модернистов невозможно. Противно своему желанию мы знаем их по именам, помним их лозунги и штампы. Мы все заражены модернизмом, если не через чтение, то через несерьезные разговоры, через видео и аудио-материалы, которые мы бессознательно видим и слышим.

Но ведь и понять модернистов тоже невозможно, хотя бы вы стали тщательно изучать их сочинения. Они не имеют здравого содержания, их труды. Пишут модернисты намеренно неясно, противоречат себе на каждом шагу, идут на компромиссы и с Истиной, и с любыми влиятельными идеологиями. Понять эти тексты невозможно, а если возможно, то их содержание слишком горестно или разрушительно для сознания.

Христианин должен сегодня знать, что о. Шмеман и многие десятки других авторов – это лжехристиане. И надо знать, в чем состоит их гностическая ложь. Знать об этом нужно, а на деле едва ли не невозможно. Этому препятствует то, что модернистские и антимодернистские тексты многочисленны, пространны и сложны, хотя и разной сложностью.

Антимодернизм не может упроститься и не может быть доступен без понимания. Он не способен успокоить совесть и не делает антимодерниста мерой всех вещей.

Модернизм, наоборот, может упроститься и как бы вовсе исчезнуть. Он доступен без понимания, существует без видимого носителя, буквально носится в воздухе. Он растворен в окружающей нас мирской речи и дарует обманчивый “мир” в душе.

Человек предчувствует всю безвыходность борьбы с модернистами и отвращается от нее. Он отказывается видеть ситуацию в государстве или в Церкви такой, какова она есть.

Его можно понять, потому что ситуация кошмарна и непоправима человеческими силами. Человек не хочет огорчаться, а огорчается он от того, что бессилен. Знание ему не нужно, если с этим знанием “нечего делать”.

Православный человек видит на приходском прилавке книгу о. Александра Меня и решает: «Перейду на другой приход». Это еще один способ не думать, не замечать проблемы. «На нашем приходе этого нет», но ведь в Церкви есть.

Да что говорить! Мнимый расцвет антимодернизма, о котором мы говорили, также служит успокоению совести и, как следствие, безмыслию.

Христианство не дарует счастливого безмыслия

В отличие от гностицизма Христианство не дарует человеку счастливого безмыслия. Антимодернизм не способен успокоить совесть, потому что самоуспокоение не есть цель христианской жизни. Он не делает антимодерниста мерой всех вещей, потому что человек не есть такая мера. Зато антимодернизм идет против течения, против бодрого “проактивного” отношения к жизни.

Само Христианство (и антимодернизм как одна из его малейших частиц) слишком сложно, потому что требует понимания. Христианство безумно в этом мире, потому что служит не самоутверждению человека, а славе Божией.

На стороне гностического безмыслия очень многое, почти все говорит за то, чтобы не судить. Кроме Бога.

Роман Вершилло