Глава 2. О догмате Искупления, и о крещении
Что бы мы ни познавали, мы познаем именно сами вещи, а не что-либо около и окрест вещей. Этому истинному способу познания языческий разум противопоставляет попытку познавать вещи в их существе. Это и невозможно, и запрещено.
Невозможно познание вещей в их существе, так как это значило бы познавать вещи по вещам, по ним самим, а не по их именам, свойствам и действиям. Как говорит св. Василий Великий: “Мы познаем не по сущностям, а по именам и по действиям” (Василий Великий св. 1911b, 535).
Познание вещей в их существе запрещено, поскольку означало бы слияние человека и познаваемой им вещи. На это наложен запрет Законодателем, призвавшим каждое сотворенное Им существо оставаться в своих границах.
Следовательно, когда в Символе Веры и учении Отцов говорится о единстве Церкви, то не имеется ввиду постижение Церкви, так сказать, в “ее существе”. Иначе принадлежность к Церкви была бы не таинственным, а чисто интеллектуальным актом: “я познал, что сущность Церкви – единство, и, благодаря этому знанию, я по существу един с Церковью”. Такое познание означало бы “слияние” с Церковью.
Пример слияния демонстрирует о. Александр Шмеман, когда пишет: “Мы и есть Церковь… мы ее составляем” (Шмеман 1988, 28). Церковь поэтому понимается о. Шмеманом как самоисполнение Церкви в мире сем (Шмеман 1988, 35).
Точно так же Михаил Новоселов учил, что в Никейском символе Церковь исповедует свою веру в самое себя (Новоселов 1994, 11), и сама себе дает определение: “Церковь не имеет точных, адекватных самоопределений, кроме иррационального, таинственного определения Апостольского: “Тело Христово” (Новоселов 1994, 10).
“Новые еретики” иногда именуют Церковь “обновленной природой”, подразумевая соединение в единую природу Божества и человечества.
Но природа не может вместить в себя двух природ: “из двух субстанций, или природ, не может образоваться одна сложная [природа]; ибо невозможно, чтобы в одной и той же вещи находились образующие разности противоположного свойства. Но из различных природ может образоваться одна ипостась; так человек составлен из души и тела. Хотя природа людей и называется единой, тем не менее каждый в отдельности человек не называется существом единой природы. Сложная природа людей называется единой, потому что все сложные ипостаси людей сводятся к одному виду” (Иоанн Дамаскин св. 1913, 88-89). И еще: “Совершенно невозможно, чтобы из двух природ образовалась одна сложная природа” (Иоанн Дамаскин св. 1913, 117).
Согласно Катехизису, “Церковь есть от Бога установленное общество человеков, соединенных Православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами” (Катехизис 1930, 50). Странно было бы говорить, что это общество – “по естеству”. По какому? Если по человеческому, то весь род людской – Церковь. И что это был бы за предмет веры, который ясен сам собой: “все люди принадлежат к человеческому роду”?
Общество по Божеству невозможно, потому что Бог – не часть Церкви и присутствует в ней благодатно. И Церковь – не часть Бога, потому что в Боге нет частей.
Божеское естество и тварное естество – различны, и невозможно найти какое-либо общее имя или понятие для Божества и человечества: “Всем творениям Божиим принадлежит то общее свойство, что они находятся во взаимном общении и имеют между собой сродство… Бог, будучи невидимым и непостижимым, неисследимым и неописуемым, бесстрастным, бессмертным, единым Царем царствующих и Господом господствующих, не имеет ничего общего ни с ангелами, ни с людьми и ни с каким другим творением, потому что Он есть Творец, а все прочее – твари. Он – Промыслитель, а все прочее находится под Его промышлением. Итак, Бог находится вне всякой сотворенной твари и потому имя Его не имеет ничего общего ни с чем. Если же приобщаются Богу и ангельские силы, и благочестивые и богобоязненные мужи, то они приобщаются благодати, а не существу Его” (Деяния Седьмого Вселенского Собора 1891, 331-332).
Итак, Церковь не может быть ни “новой” Богочеловеческой природой, ни природой тварной, человеческой. Первое невозможно, а второе не может быть предметом веры.
Так о каком же единстве говорится применительно к Христианской Церкви? Это не может быть естественное единство с Богом, поскольку только Бог един по естеству.
Значит, мы верим, что Церковь едина только потому, что она едина по благодати с Богом.
Однако некоторые богословы, услышав, что Церковь существует, начинают воображать себе некоторое существо, которое обладает перечисленными в Символе веры свойствами: единством, святостью, кафоличностью, апостольским преемством. Сознание населяется рядом церквей, поскольку одни церкви более едины, другие более соборны, третьи не обладают апостольским преемством, и так далее.
Сама Церковь учит нас мыслить о Церкви как об обществе человеков, соединенных Православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами. Еще раз скажем: об обществе, а не о естестве или личности.
Но и общество можно понимать как гностический коллектив, где общение – по естеству или внутри одной личности. От этого предохраняют нас те свойства Церкви, которые указаны в Символе веры: Церковь Единая, Святая, Соборная и Апостольская.
Церковь познается непременно через отдельные личности. Это вытекает из святоотеческого учения о познании. О Церкви мы узнаем по благодати Святаго Духа и непременно через людей: “Церковь научается от живоначального Духа, но не иначе как через посредство Святых отцов и учителей (правила которых признаны Святыми Вселенскими соборами)” (Послание Патриархов 1838, 80).
Мы сами – члены Церкви, но узнаем о Церкви не через самих себя, а через Апостолов и Отцов. Здесь невозможно никакое самопознание, поскольку самопознание – это принадлежность личности, Церковь же есть общество, а не личность.
Но может быть Церковь имеет единство внутри себя, как личность? Тогда Церковь называлась бы единой, потому что существует в единственном числе, как, например, был всего лишь один Сократ.
Кратко изложим святоотеческое представление о личности.
Святые отцы, отказавшись от бесполезных словопрений… единичное назвали индивидом [неделимым], лицом, ипостасью, например, Петра, Павла (Иоанн Дамаскин св. 1913, 82).
Личность – то, что не может быть далее разделено на составляющие ее личности. Этим, например, “Павел” (всякое отдельное лицо) отличается от вида “человек”. Хотя Павел, как все люди, умрет, и его душа отделится от тела, но ни тело, ни душа не станут двумя личностями. Индивид, как пишет св. Иоанн Дамаскин, хотя и разделяется, но после деления не сохраняет первоначального вида (Иоанн Дамаскин св. 1913, Гл. 11). А вид “человек” делится на Павла, Петра, Иоанна и прочих людей.
Личности объединяются друг с другом в виды и роды, но никогда не составляют “сверхличность”. Совершенно невозможно, чтобы из нескольких личностей образовалась одна личность (Иоанн Дамаскин св. 1913, 117).
Итак, утверждение о том, что Церковь есть личность, абсурдно, поскольку личность не может состоять из личностей, а Церковь, по определению, – их сообщество.
Разве только скажут, что соединение Божеского и человеческого естества создает отдельную личность-Церковь?
Но, как мы верим, Бог не имеет ничего общего ни с ангелами, ни с людьми и ни с каким другим творением. А соединение Бога и человека по подобию души и тела есть древнее гностическое представление о четвертой ипостаси-посреднице между Богом и людьми.
_________________________________________
Для оправдания языческого взгляда на “соединение” Божеского и человеческого естества в Церкви иногда используется определение Халкидонского Собора о нераздельном и неслиянном соединении двух естеств в Ипостаси Бога-Сына.
Вот, говорят, соединение двух естеств, которое мы имеем и в Церкви. При этом они упускают главное слово в этом догмате – в Лице и Ипостаси Спасителя. Именно, и только, в Лице и Ипостаси Бога-Сына соединились две природы, и соединились, конечно, не в одну сложную природу.
Отцы Халкидонского собора исповедали “единого и тогожде Христа, Сына, Господа, единородного, во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого (никакоже различию двух естеств потребляему соединением, паче же сохраняему свойству коегождо естества, во едино Лице и во едину Ипостась совокупляемого)”.
А Церковь, как мы выше выяснили, – не ипостась (личность) и не часть Ипостаси Бога-Слова. Церковь – Богоустановленное общество тварных существ, по благодати соединенных с Богом-Троицей.
Да даже будь Церковь и “единым всечеловеком”, то все равно единство по естеству было бы с человеческим естеством Спасителя, а Его Божеству “всечеловек” приобщался бы по благодати.
Иначе говоря, будь Церковь личностью, она по естеству была бы соединена не с Личностью Христа, а только с одной из природ Ипостаси Богочеловека: человеческой. Но, согласно с Халкидонским догматом, так нельзя мыслить о Христе и соединении с Ним.
Роман Вершилло
1998 год
