Волхв в овечьей шкуре

Александру Проханову как счастливому обладателю «русской души» свойственны «озарения». Они ему, что называется, присущи. «Беседа посвящена национальной идее, и название ей интервьюер дал “Волхв вдохновленный”, видимо, стремясь подчеркнуть те озарения, которые свойственны знаменитому писателю и публицисту» («Я охотник за историей»).

Выражаются эти «озарения» в ультра-экспрессивных выражениях и эпитетах, которыми он пользуется в своей речи:

«Рядом с тобой грохочет потрясающая, восхитительная и ужасная русская история»; «мы все испытали ликующее, необъяснимое счастье, которое испытывают люди при совершении чуда. Мы стали одни свидетелями, другие – участниками, сотворившими это чудо. Но ведь это чудо длится не вечно, чудо должно быть постоянно подкреплено».

Иначе говоря, свидетели чудотворений тоже не должны стоять в стороне. По крайней мере, именно такая задача ставится А. Прохановым в рамках выработки «национальной идеи»: совершение русскими людьми чудес и озарений должно быть поставлено на поток («чудо должно длиться вечно»), поэтому их совершители должны напряженно работать над собой в этом направлении.

«Эти типы [героя и предатели] проявляются не только на полях брани, но и в быту, и в Церкви. Они связаны с существованием двух коридоров, двух колодцев, которые соединяют русскую душу. Один – с небесами, другой – с преисподней. Есть русская бездна. Она вообще не сравнима с безднами для других народов. Она ведет в ад, причем в самый центр ада. И русский человек в своих возможностях, в своих крайностях, своих способностях доходить до предела, если идет в ад, то доходит до его самой сердцевины. Он не останавливается в круге первом или в круге шестом. Второй коридор – в эмпиреи, туда, где Фаворский свет, где Царствие Небесное, и русская душа идет сквозь этот колодец, поднимается по этой лествице, по этим этажам, и она стремится туда. И открытия, которые даны русской душе и русскому сознанию, божественны и неповторимы. Поэтому это качество русского человека проявляется во всех сферах: и в политике, и в армии, и в любви. Этим я объясняю живучесть этих противоположных типов. Такова типология русского человека. Чтобы понять русскую национальную идею, надо исследовать русского человека, русское сознание» (Проханов А. «Я охотник за историей»).

В частности, «живучесть противоположностей» обуславливает концепцию «православного сталинизма» у самого Проханова, которая замешана на этом же мистическом национализме, «способности доходить до предела» во все четыре стороны, «вообще несравнимости русского народа» и «русской души» с другими народами и их мелкими однородными психеями, которым недоступен тот размах антитез, те божественные бездны и подземные царства, в которые, как к себе домой, вхож русский дух.

Будучи чрезвычайно наклонным к «гностическому опьянению» (разгоряченности не от вина, но от своего хронического «озарения»), Александр Проханов в очередной раз убеждает нас в том, что «великий русский писатель» и оккультизм — две вещи, нераздельные. Он – экстатический волхв, оседлавший Русскую Мечту, гигантские крылья которой стали его крыльями, на которых он несется по астральному коллайдеру, соединяющему самое дно преисподней и крайний эмпирей… «Русская мечта есть таинственный, содержащийся в русском народе смысл» (Проханов А. Русская мечта управляет русской историей).

«Мечта — это таинственная огненная сила, живущая в народе и толкающая его вперёд по всему историческому пути, переносящая народ через “чёрные дыры” его истории… Русская Мечта — мечта космическая. Она несётся в мире с первой и второй космической скоростью, она несётся в мире со скоростью света… И скульптура Мухиной “Рабочий и колхозница” — это изображение Адама и Евы, которые вознесли к небу орудия своего труда, и с помощью труда обрели Царствие Небесное. Эти серебряные, ангелоподобные люди с развевающимися за спиной крыльями возвращаются в рай». «Русская Мечта, возникнув из чёрной пучины безвременья, обнаружила себя, как мерцание. Она искала лидера, в котором могла бы поселиться. Мечта выбирала место, выбирала человека, в котором могла бы свить своё гнездо» (Проханов А. Путин — русский мечтатель).

Вспоминается герой Достоевского и его фантастическое путешествие. «Я был взят каким-то темным и неизвестным мне существом, и мы очутились в пространстве… Мы неслись в пространстве уже далеко от земли. Я не спрашивал того, который нес меня, ни о чем, я ждал и был горд. Я уверял себя, что не боюсь, и замирал от восхищения при мысли, что не боюсь» (Достоевский Ф. Дневник писателя, 1877. Гл.II, 1. «Сон смешного человека» / Д.,XXV,110). Даже св. ап. Павел был восхищен Св. Духом лишь до «третьих небес», потому что у него была «нерусская душа». Русская же Мечта с легкостью побивает этот мировой рекорд «озарения», вознося души национальных героев в тридевятые сферы, потому что «Творец из лучшего эфира создал живые струны их».

Если А. Степанов – это топ-менеджер «православного социализма», а Н. Сомин – его социолог и главный экономист, то А. Проханов – это вещий оракул «православного социализма», или, как было сказано по-русски, «волхв». Личная склонность к бескрайности и неудержимость сказывается и здесь: умеренным формам социал-христианства своих прозаичных коллег он предпочитает такую его радикальную форму, как «мистический сталинизм».

«Есть особое учение о Сталине, которое может быть названо “мистический сталинизм”. Учение о Сталине как о таинственной, загадочной, соединяющей землю и небо категории, которая укладывается в религиозное представление народа о высших ценностях и высших смыслах бытия… Иосиф Сталин — плод религиозного сознания русских. Соединение земной личности Сталина с её небесным проявлением делает эту личность непоругаемой. Икона Сталина, которая на протяжении десятилетий рубилась топором, жглась огнём, осквернялась, закапывалась в землю, эта икона продолжает и сегодня сиять во всей своей восхитительной, божественной красоте» (Проханов А. Мистический сталинизм).

Как видим, «религиозные представления» нашего героя (которое он приписывает всему русскому народу, хотя тот вряд ли до такого не додумается) нет никакой возможности назвать христианскими, потому что различение «земной личности» и ее «небесного проявления» характерно скорее для буддизма и различных «эзотерических» (теософских) учений, в которых воплощаются только «нижние тела», а «высшее Я» (например, «небесная София») — блаженно дожидается свою падшую в материю часть в « духовном мире».

Помимо «восхищений» и «восторгов» Достоевского, пламенная афористичность речи Проханова, основной ее лексикон и идеология напоминают другие «огненные» учения недалекого прошлого и позапрошлого. В частности, одна из книг «Агни-йоги» называлась «Озарение».

«Россия будет стражем судеб мира». «Сущие храмы создать надо на счастливой, чистой почве России, в жизни вашей». «Научитесь исследовать высшие явления, полезные человечеству. Образ человека творится энергией человечества». «И в будущих школах России пути роста духа будут преподаны познавшими весь путь. Мои избранные понесут Слово Мое простое о том, что принадлежит Великому Народу. И любовь личная, и народная, и мировая вознесут жертву Творцу Любви». «Нужно мечтать, путь мечты дает новое окно. Окно ведет к воздуху. Хотящий получает». «Крыльям огонь не опасен». «Нужно сверкать духом, зная: в духе – правда. Нужно понять широко, как ширь явленного духа. Не думай о падениях, когда даны крылья для полета». «Когда крыло озарения коснется смятенной души – это Мой знак!» «Не трактат, не разум, но канал духа приносит ощущение Космоса. Уклад жизни современной отрешил человечество от всякого понимания мировой мощи. Явление прозорливости в сферы надземные проявляется лишь в момент границы сна». «В древних магических книгах можно найти термин Illuminacio Regale, что значит Царственное Озарение. Настолько важный принцип, что Гермес оканчивает трактат словами: “Благословенны избравшие путь Озарения”». «Новые лучи могут прободать эти препятствия, создавая как бы воздушные туннели и тем расширяя сознательную деятельность» (Рерих Е. Агни-Йога (Живая этика). Цит. по изд.: Рига,«Угунс», 1994).

Ключевое здесь понятие – это «энергия человеческая», которой «прободаются» все «препятствия», «творятся высшие явления» бытия и сам «образ человеческий», он же – образ и подобие Божие. Аналогичную антропотеологию, как мы видели, исповедует и Вдохновленный Волхв «православного социализма»: и ада, и рая герой нации достигает исключительно своей внутренней силой, и волен покинуть их, когда захочет, и они не могут его удержать, потому что его «сознание и душа» «божественны и неповторимы». Иными словами, «человеческая энергия» здесь – это врожденная благодать, божественная духовная сила, присущая человеку вообще и русскому человеку – особенно, или в наивысшей степени. Человек способен без устали подниматься по лествице духа, потому что в нем скрыт целый реактор субстанции жизни, который постоянно наращивает свою производительность, раскрывает свой внутренний потенциал, «создавая воздушные туннели и тем расширяя сознательную деятельность».

Также можно вспомнить категорию «демонического» в романтизме Гете, которая характеризовалась примерно тем же набором «полубожественных» диалектических качеств:

«Демоническое — это то, чего не может постигнуть ни рассудок, ни разум. Моей натуре оно чуждо, но я ему подвластен. — В Наполеоне, — сказал я [Эккерман. – А.Б.], — надо думать, было заложено демоническое начало. Несомненно, — подтвердил Гёте, — и в большей мере, чем в ком-либо другом. Покойный великий герцог тоже был демонической натурой, преисполненной жизненных сил и беспокойства настолько, что его собственное государство было ему тесно, но тесным для него было бы и самое обширное. Людей, обладающих такого рода демоническими натурами, греки причисляли к полубогам. — Мне думается, — сказал я, — что и Мефистофелю присущи демонические черты. — Нет, — сказал Гёте, — Мефистофель слишком негативен, демоническое же проявляется только в безусловно позитивной деятельной силе» (Эккерман И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. М., «Худож. лит.», 1981. С.412).

Такой «безусловно позитивной», «демонически», или (говоря по-русски) чертовски «деятельной силой» и обладает Великий Русский Народ и Русский Человек у Проханова, что сообщает это природное величие всему спектру его деятельности. Содержание деятельности не имеет особого значения: всякая деятельность Русского Человека – это великая деятельность, порождение «высших явлений» и сверхобычных «достижений», независимо от качества, потому что определяющим здесь является сила действия, а не его (положительный или отрицательный, созидательный или разрушительный) заряд.

«Национальная идея формулируется народом на полях сражений, великих переселений, великих преобразований, великих свершений. Там национальная идея, когда народу предстоят громадные деяния… Исследовать национальную идею надо, изучая весь долгий путь русской истории и прислушиваясь к тем богооткровенным русским сказочникам, религиозным философам, писателям, космистам, революционерам, которые выражали на разных этапах русской истории это чувство, это желание» (Проханов А. «Я охотник за историей»).

То есть, величие и подобающие ему «громадные деяния» и чудеса — это и есть русская национальная идея, по Проханову. «Богооткровенными» являются и русские космисты (Рерихи, в частности), и русские революционеры именно потому, что «божественное» («озаряющее») внутренне присуще человеку. Ни одна из перечисленных категорий деятелей не предполагает людей церковных (то есть участвующих в св. Таинствах как установленном для человека Самим Богом способе богообщения); напротив, это исключительно стихийные, или естественные «откровения», доступные на самых «разных этапах русской истории», в частности, в периоды язычества, оккультных практик и коммунистического безбожия. «Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?» (Ин 4:55).

Россия и Русский Народ в мифологии «православного социализма» – это богочеловеческий организм, который развивается по своим имманентным «таинственным» законам. Этому животворящему организму противостоит враждебная окружающая среда, подавляющая его мистический потенциал, сдерживающая бурный рост этого мироустроительного начала. Но все противодействия среды не в состоянии погасить всепобеждающую силу этого высшего организма.

«Россию нужно расколдовывать. Она постоянно нуждается в поцелуях [как спящая красавица]. Она постоянно нуждается в обожании, в молитве. И в этом, конечно, смысл русской истории» [то есть, читай: Русский Человек «постоянно нуждается в обожании», в этом – смысл его жизни]. «В русском человеке, несмотря на тяжелейшие испытания, которые на него валятся, несмотря на всю черную окалину, которой он каждый раз бывает засыпан, несмотря на всю мглу, все коросты, все чудовищные наслоения, на все это страшное пойло, которым опаивают русского человека, чтобы он не обрел разум, чтобы он не открыл свои глаза, – эти коды в русском человеке живут, они никуда не денутся, и русского не перекодировать… Когда молчала Церковь, когда у России не было правителя, когда народ был деморализован, когда люди гнались за куском хлеба, за выживанием, и тогда вдруг, в этот момент, проснулись эти коды… И впереди у нас очень много таких озарений» (Проханов А. «Я охотник за историей»).

Церковь, как всегда у Русского Мечтателя, «молчит», «Церковь в параличе» (Достоевский Ф. Из записной тетради 1880-1881 гг. / Д.,XVIII, 49, 65), но это болезнь не к смерти, ведь источник озарения находится в самом человеке, поэтому, рано или поздно, он реанимируют русскую жизнь, включая саму Русскую Церковь. «Я сказал дурно про общество. О шатании. Но ведь в конце я от него же и жду спасения. Это спасение в расширении идеи русской» (Достоевский Ф. Записная тетрадь 1876-1877гг. / Д.,XXIV,197).

Как апостолы, на которых еще не сошла благодать Святого Духа, «прекословили» Христу-Богу, «думая не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16:22-23), «рассуждали между собою, кто больше» (Мк. 9:34), «спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян. 1:6); этим же прекословием Творцу, возводимым в степень от поколения к поколению, исполнено сознание Русского Мечтателя, в котором романтическая душевность и национал-мистицизм полностью заменили дух (то есть благодать) Христианства, и поэтому он не в состоянии думать ни о чем другом, кроме как о том, не он ли на свете всех сильнее, всех умнее и добрее; не в сие время сделается он главенствующим и первенствующим; скоро ли уже будет он торжественно объявлен заслуженным деятелем истинно-духовной жизни, первоначалом всех прочих начал; и, в частности, не пора ли уже восстановить столь подходящую под его самосознание империю, промыслительно разрушенную за его грехи и неверие, за вот это самое его кичение и надмевание; и на отрицательный ответ Промыслителя на это вопрошание продолжающего свое «вдохновенное» прекословие, внутреннее «подкрепление» своего «озарения», свою гностическую диалектику (или «парадоксы», по Достоевскому).

“Русским выдалась грозная, страшная, но в то же время и прекрасная доля – создавать Империю. Русские – это имперообразующий народ, а не просто государствообразующий народ. Русский национализм – это имперское сознание… И русские страшно ослабели – в результате войн, в результате насилия, в результате этой имперской работы, в которой русским приходится платить своей энергией, своей кровью для поддержания Империи. И перед русскими сейчас стоит выбор – поддерживать свою имперскую традицию или отказаться от нее… Говорят, что Империя не посильна для русских. Империя советская и Империя Царская были непосильными, и от них отказались. А вот эта Империя, пятая Империя, как я ее называю, – может быть, и ее сбросить?… Мне кажется, что русским, конечно, нельзя отказаться от своей имперскообразующей роли, потому что в этой роли вся русская культура, в этой роли вся Русская Церковь. Когда наши православные иерархи продолжают бранить Советский Союз, Сталина, когда они, по существу, радуются разрушению Красной Империи, они при этом сетуют, что в Церкви наступает раскол. Это одно с другим связано. Разрушение Империи должно было привести к разрушению Церкви, потому что Русская Православная Церковь – это Церковь Империи, она не может существовать вне Империи. Она сузилась до пределов, оставшихся от России…  Сталин мечтал о возвращении Босфора и Дарданелл от Турции к СССР. Либо вы выбираете малое государство Российское с малой Церковью, либо опять мыслете (так! – Ред.) имперскими пространствами” (Проханов А. «Я охотник за историей»).

Имперское (государственное, социальное, политическое) определяет церковное, человеческое — божественное. Раскол страны детерминирует раскол и в Церкви, потому что Народ — это более «мистический организм», чем Церковь. Не человеческое (существует) для Божьего, но Божие — для человеческого. Национальное — первично, церковное — вторично. Как всегда в «православном социализме», Церкви Христовой «смиренно» ставится ультиматум: либо примкнуть к равноапостольным «русским космистам», включиться в их глобальную работу по «одухотворению плоти» и выйти на победоносную магистраль мировой истории, либо ей суждено так и остаться в маргинальном меньшинстве, бесславно довольствоваться «малым стадом» и «узким путем». Либо – уния с компартией, либо – прощай, и империя, и единство Церкви.

«Другое дело, что русские больше не могут тратить себя. Они в этих тратах изнывают. Тогда нужно не сбросить источники этих трат, а усилить присутствие русских в самих себе. Русский фактор должен быть осмыслен не как выделение и отказ от Империи, а как усиление русского начала, для того, чтобы русские удержали в руках эту Империю… И мне кажется, что идеология Русской мечты спасет нас. Когда русские воспарятся, когда они очнутся, и над ними опять забрезжит заря Русской мечты, заря Царствия Небесного… Вопрос только – в усилении русских в контексте Империи…  Русская мечта, Русская идея – в Царствии Небесном! Русские хотят устроить свое общество так, чтобы оно было подобно Царствию Небесному, чтобы не было насилия, зла, стяжательства, чистогана, чтобы не было самой смерти. Недаром эти великие искушения посещают русское сознание, например, посещали философа Николая Федорова, который мечтал о воскрешении из мертвых здесь, в земной жизни, указывал рецепты и методики воскрешения. Они посещали и большевиков, которые строили рай на Земле. Они еще будут посещать многих. Поэтому либо мы верим, что в конце концов это страшное зло будет преодолено, либо в него не верим, и тогда будем жить постоянно в царствии зла…» (Проханов А. «Я охотник за историей»).

Царствие зла, царство «мира сего» и «князя мира сего» попущено Богом на земле за грехи человека. И Русский Мечтатель берется искоренить эти вредные явления, решительно осуждая их как пережитки; он намеревается восстановить империалистический рай на земле путем «укрепления» спасительного «русского начала», «усиления русских в самих себе», то есть посредством все того же наращивания внутренних мощностей «человеческой энергии», о которой немолчно вещала другая русская сивилла – Елена Рерих. «Лучше думать о пользе народа… Кооперативное устройство – единое спасение». «Духом удержите Учение духовное, только дух может привести Царствие Божие на Землю. Так же просто, как Мои слова, приблизится Царство Духа. Так же просто отметутся сухие листья прошлой зимы. Нет прошлого, есть свет будущего, – им идите» (Агни-йога (Живая этика). Цит. изд.).

* * *

Закончить же хочется цитатами из К. Леонтьева и Л. Тихомирова, в свое время уже давшими ответ на все эти «мечты» русского гностицизма.

«Весьма полезно будет тотчас после уверений Достоевского и Соловьева, что “небесный Иерусалим” сойдет на землю, прочесть взгляды еп<ископа> Феофана (“Отступление” и т.д.). Он говорит совершенно другое, и, разумеется, под этими его рассуждениями подписались бы… все оптинские и афонские старцы» (Леонтьев К.Н. – прот. Иосифу (Фуделю). 29.01.1891 / Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем в двенадцати томах. СПб, изд.: «Владимир Даль», 2012. Приложение, книга 1. С.288).

«Центр тяжести забот и помышлений оказывается перенесенным в область чисто мирских, земных интересов. Их “религия” постоянно является как орудие земного благоустройства. О православии постоянно говорится как о религии русского народа. Значение православия показывается постоянно не с его действительно существенной стороны (как истины самодовлеющей и как пути ко спасению души), а со стороны его значения для русского государства, русского общественного строя. У иных православие является в виде каких-то вариаций на мечты евреев о пришествии Мессии. Православие является орудием выработки русского (непременно русского) “всечеловека”, который воплотит в себе стремления всех народов и приведет их к какому-то “тысячелетнему царству” под своим, конечно, главенством… Важно то, к земной ли заботе подходим мы с точками зрения, данными абсолютной истиной Религии, или, наоборот, из-за земного попечения стремимся так или иначе определить религиозную истину» (Тихомиров Л. Духовенство и общество в современном религиозном движении. «Русское обозрение». 1892, сентябрь / Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М., Калуга, 2002. С. 25-26).

Александр Буздалов