(1909-1984) – крайний модернист, атеист, экуменист.
В детстве и юности о.С.Ж. посещает собор Заиконоспасского монастыря в Москве, захваченный обновленческим “Союзом церковного возрождения” отлученного от Церкви Антонина Грановского. Был лично знаком с Антонином, всю жизнь находился под влиянием его идей, в частности, почерпнул у него учение об “анонимном христианстве” атеистов.
После смерти Антонина в 1927 г. становится приверженцем другого обновленца, “епископа” Константина Смирнова, и переезжает в Петроград, чтобы быть ближе к своему новому учителю, который тогда служил в отнятом у Православной Церкви храме Божией Матери “Всех скорбящих радость” на Стеклянном заводе. Здесь о.С.Ж. знакомится с известным обновленцем Александром Боярским. В 1926-1929 гг. учился в обновленческой “Московской богословской академии” или, по другим сведениям, в обновленческом “Ленинградском богословском институте”.
В 1945 г. становится псаломщиком Знаменского храма в Верхнем Тагиле. В 1946 г. еп. Свердловский Товия рукоположил его во иерейский сан (целибатом). Назначен третьим священником Всехсвятского храма Свердловска. Затем настоятель Знаменского храма Верхнего Тагила.
В 1952 г. назначен настоятелем Никольского храма в Любятове (Псков). В 1956 г. отправлен за штат. Служил в Смоленске, Веневе, в Великих Луках. В 1960 г. назначен священником в погосте Заболотье, через три месяца запрещен в священнослужении.
Окончил ЛДС (1954).
В марте 1958 г. публикует в самиздате письмо “Почему Вы порвали с религией?” (Открытое письмо бывшему священнику Дарманскому по поводу его статьи “Почему я порвал с религией”). В этом своем первом выступлении сам о.С.Ж. уже явно стоит на принципах агностицизма: Нельзя научно доказать бытие Божье. Но нельзя научно доказать и обратного. Какая свобода для нашего выбора! В 1963 г. письмо о.С.Ж. анонимно публикует Вестник Русского Западноевропейского Патриаршего Экзархата.
В 1958 г. отправил первый вариант “Литургических заметок” в “Календарно-богослужебную комиссию” при Священном Синоде. В этом сочинении о.С.Ж. предлагает провести реформы православного богослужения на обновленческих основаниях. Работа получила благоприятную оценку профессора МДА Д.П. Огицкого.
“Литургические заметки” были впоследствии опубликованы в самиздате в 1973 г. Тогда же их начал печатать “Вестнике РХД”, но из-за протестов православных христиан публикация была прервана.
В начале 1960-х издает самиздатский журнал “В пути — Переписка ряда лиц по вопросам религии”. Журнал выходил в течение 4-х лет. Среди авторов были о. Александр Мень, А.Э. Левитин, о. Дмитрий Дудко, Д.П. Огицкий и др.
В 1968 г. публикует в самиздате письмо в поддержку правозащитника Павла Литвинова, где заявляет: Сегодня в России очень многие называют себя атеистами только по недостатку образования. Участвует в диссидентском движении, сближается с А. И. Солженицыным, А. Д. Сахаровым и др.
О.С.Ж. обращался к зарубежным религиозным и общественным деятелям, включая Й. Громадку, главу прокоммунистической “Христианской Мирной Конференции”, с призывом вступиться за заключенного Анатолия Марченко и других преследуемых диссидентов.
В 1973 г. в Германии вышла его книга “Почему и я христианин”, этим же годом датирована его работа “Общая исповедь”.
Публикуется в журнале “Страна и мир”.
В 1972 г. пишет ответ на “Великопостное письмо” Патриарху Пимену А.И. Солженицына. О.С.Ж. утверждает, что легальная церковная организация не может быть островом свободы в нашем строго-единообразно-организованном обществе… Что же нам в такой ситуации делать? Сказать: либо – всё, либо – ничего? Попробовать уйти в подполье, которое в данной системе немыслимо? Или же как-то вписаться в систему и воспользоваться пока что теми возможностями, которые позволены? Русская иерархия приняла второе решение.
По поводу ответа о.С.Ф. А.И. Солженицыну Ф.В. Карелин верно тогда же отметил: Человеческий дух, укрепляемый Божественной благодатью, сильнее всех внешних обстоятельств, а священник Сергий Желудков… настаивает на том, что общественная среда сильнее человеческого духа и является по отношению к нему силой определяющей.
В 1973 г. вместе с А.Э. Левитиным и другими вошел в состав созданной московской группы “Международная амнистия”.
В 1977 г. Л.Л. Регельсон и о.С.Ж. присоединились к заявлению в поддержку чехословацкого движения “Хартия-77″.
Как антирелигиозный автор, о.С.Ж. находился под влиянием таких модернистских критиков Христианства как Гарнак, Карл Барт, Н.А. Бердяев, М.М. Тареев, Д. Бонхоффер и Карл Ранер. Близко знаком с о.А. Менем и его кругом. Высоко ценил выступления митр. Антония Сурожского и о. Александра Шмемана.
Во 2-й пол. 70-х гг. о.С.Ж. увлекся творчеством крайнего модерниста Ганса Кюнга. Вместе с Е.В. Барабановым работает над переводом основного труда Кюнга “Быть христианином”.
_____________________
Противоречие о.С.Ж. буквально всем догматам Христианства позволяет с полным основанием считать его сознательным атеистом. Он последовательно излагает в искаженном виде Христианские догматы и объясняет, что не верует в них, поскольку они противоречат его примитивному рационализму и либеральным предрассудкам. Вообще, все рассуждение о.С.Ж. принадлежит области лжи и прикрывающей софистики.
В своих воззрениях о.С.Ж. является крайним адогматистом, не допускает никаких абстракций, никаких общеобязательных теоретических и нравственных суждений. В совершенно анархическом духе он не может принять саму принудительность любой истины, которая якобы сковывает его свободу и творчество.
О.С.Ж. отрицает всякое насилие со стороны истины: Да, мы не знаем – “существует” ли Бог. Существует Святыня – духовная Красота. Согласен ли я вот так, ничего не зная, без всяких доказательств, расчетов, гарантий избрать эту духовную Красоту как Высший Принцип всех моих стремлений и действий? Вот – подвиг свободы, в которой человек на деле приобщается к Божественной жизни, входит в практическое христианство. Здесь, на этой земле, наше неведение есть условие нашей свободы… Можно сказать, что Бог согласен “быть” для нас только тогда, когда мы… свободно пожелаем, чтобы Он был.
Для о.С.Ж., истина порабощает, а ложь освобождает. Поэтому он объявляет свободой незнание Бога, неверие в Бога, Который есть, и ищущим Его воздает. В чем же эта свобода лжи? В том, чтобы выдавать себя за христианина, не имея веры в Бога. И тогда, разумеется, “анонимные христиане”, которые не выдают себя за христианин, а открыто признаются в атеизме – еще более свободны.
Религия, таким образом, в учении о.С.Ж. ложна, но полезна, поскольку дает надежду: Христианство совершенно бездоказательно и “не убедительно” – в том смысле, что не принудительно… Без религии в человеческом существовании нет никакого доброго смысла и нет никакой надежды.
Он признает в качестве источника религии человеческий опыт, и соответственно, заведомо одобряет весь этот опыт. Единство рода человеческого, и шире – единство всей природы, является для о.С.Ж. залогом того, что это опыт, якобы, единый и тотально истинный.
Православные догматы имеют для о.С.Ж. лишь символический, то есть мифологический и ни для кого не обязательный смысл. Свой тезис: Единственный способ обозначения религиозного опыта – символизм, о.С.Ж. “доказывает” словами Н.А. Бердяева: Божество постижимо лишь символически, лишь через символ можно проникнуть в Его тайну. Божество непостижимо рационально, невыразимо в логическом понятии… За религиозной идеей Бога всегда скрыта бездна, глубина иррационального и сверхрационального.
Догматы Вселенских соборов для о.С.Ж. не факты, а слова, постановления соборов по поводу ересей. Сами же Соборы характеризуются ими так: При всех исторических грехах и злоупотреблениях авторитет некоторых соборов стал впоследствии общепризнанным и их назвали “вселенскими”.
Он исповедует свой адогматизм, сокрушаясь о позорном факте догматического насилия – запрещении трудов покойного о. Пьера Тейяр де Шардена во имя католической догмы о библейском Адаме.
Он неоднократно утверждает, что верить или не верить в Бога, во Христа, в догматы Символа веры – совершенно безразлично. Главное – быть достойным человеком, впрочем, и в том, что считать достойным и недостойным, о.С.Ж. не допускает никаких идеальных принципов. Достоинство человека – в приспособлении к прогрессивному общественному мнению и настроению данной конкретной эпохи. Отсюда следует и заповедь о.С.Ж. о приспособлении Церкви к миру: Приспособляемость есть свойство живого организма. Церковь приспособляется: значит она живет.
В изложении о.С.Ж. истинной признается лишь вера в человека, причем наряду с признанием того, что человек не имеет отдельного существования от материального мира.
Для него не существует веры в Бога Единого, Бога Существующего, всегда Существующего (св. Кирилл Иерусалимский). О.С.Ж. учит: Божество сверхразумно и построить “понятие” Бог невозможно. И даже Символ веры, по его объяснению, исповедует лишь нашу религиозную интуицию Божественной Святости.
О.С.Ж. признается в своем неверии в Бога-Троицу: Для простого человека (сужу по себе) философское (то есть богословское.- Ред.) понимание Троичности совершенно недопустимо, и это может привести к величайшему унынию. Где же евангельская простота, почему так усложнилась христианская вера? Зачем в духовной христианской жизни эти мучительные умственные усилия? Усилия бесплодные – ничего из них не получается…
Он не верует в Бога-Творца: В символе “Творца” не заключается, конечно, никакого понятия о “способе” сотворения мира. Естественные науки и первые страницы Библии говорят о природной Эволюции. Он готов признать материалистический догмат о вечности и бесконечности физического мира: Можно было бы даже и не спорить с догмой материализма о вечности и пространственной бесконечности физического мира – то есть, в сущности, о принципиальной его непостижимости.
Вслед за Н.А. Бердяевым он отвергает веру в Бога как Всемогущего Властителя, Который повседневно управляет всем, что совершается в мире. Далее о.С.Ж. говорит, что, с другой стороны, ему не хотелось бы отказываться от веры в Бога, Который помогает человеку. В результате он приходит к скептическому “воздержанию от суждения”: Нельзя сказать, что Бог всем управляет: ибо вот, торжествует зло и бессмысленность страданий. И нельзя сказать, что Бог не управляет: ибо вот, Он помогает. Такова “апофатика” простого человека. В общем я должен для себя заключить: не получается никакого мыслимого “понятия о Боге”.
Интересна здесь даже не неспособность о.С.Ж. ознакомиться с авторитетным (не по Бердяеву) изложением учения о Боге-Промыслителе, а то, что он отказывается включить то, во что он верит (что Бог помогает), в свое понятие о Боге.
Наряду с отрицанием всякого умозрения, о.С.Ж. отвергает сверхъестественное Откровение и Богодухновенность Священного Писания. Надо сказать, что он даже не знает, что такое сверхъестественное, и его возражения против Священного Писания сводятся к отрицанию объективной истины как таковой.
Вера в Священное Писание, как в истинное и Богодухновенное, мешает ему тем, что в таком случае невозможно было бы нам ни в чем сомневаться и оставалось бы только по необходимости признать во Христе Сына Божия. Но нет,– с облегчением говорит о.С.Ж.,- не дано нам такого сверхъестественного священного текста. То есть даже здесь его соображения не лежат в области религии или ответственной мысли о сути бытия. Это лишь его личные соображения, страхи, предрассудки.
Он учит о том, что Евангелия – это священные и древние иконы – но только иконы. На этом “основании” он отвергает свидетельства Писания о будущем воскресении мертвых и даже о Воскресении Христовом: Если даже злодей Ирод верует в Воскресение мертвых (Мк. 6:14) – то не такова ли была тогда и общая атмосфера народного легковерия, и не проникла ли она и в Евангелия? Соображение это подтверждается странным сообщением, что в момент Смерти Христа “могилы отверзлись, и многие тела усопших воскресли”.
Слова Христа о конце света он считает несбывшимися, поскольку считает, что Господь учил о близком конце света, не зная о том, что история продлится.
Слова Христа: Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет, он “повесьма солидным основаниям” отвергает как подложные.
“Смущают” о.С.Ж. и бесноватые в Евангелиях. Почему нет их теперь?– спрашивает о.С.Ж., и приходит к мысли, что евангельские бесноватые были душевнобольными того времени. “Смущают” его неправдоподобное исцеление уха при аресте Иисуса, описание Вознесения Христова в Евангелиях, и особенно в Деяниях: где крайне примитивно выражаются тогдашние донаучные представления о физическом мироздании.
Слова Писания о Вознесении Христовом он объявляет подложными. Миф о физическом Вознесении легко мог возникнуть из тогдашних представлений о “трехэтажной” Вселенной… Учитывая все соображения, строго говоря, следовало бы в других условиях выдвинуть соборный вопрос: не отменить ли отдельный церковный праздник Вознесения (не случайно литургически столь бедный, бесцветный) – не заменить ли его заключительным торжеством Воскресения.
Особой критике о.С.Ж. подвергает Евангелие от Иоанна, считая его недостоверным в целом: Самая речь Христа там заметно разнится по стилю и содержанию от других Евангелий, и непроизвольно складывается впечатление, что многое в этой речи – творчество автора.
Однозначно осуждает он Христову заповедь не разводиться с женой: Таково было увещание не прогонять жен (по Матвею (так!), гл.5 и гл.19), которое было церковно узаконено на все времена как запрещение развода, что было причиною стольких страданий.
В своем софистическом ключе о.С.Ж. предлагает считать веру в подлинность этих мест Писания несущественной, потому что он сам считает их неправдоподобными. Он позволяет себе в них не верить, а другим – верить, если им этого хочется.
Вполне последовательным выглядит предложение о.С.Ж. написать новую Библию: Давно уже пора бы нам приступить к изданию, в свободных вариантах, новой – христианской, общечеловеческой “Библии”, куда вошли бы избранные, воистину Богом вдохновенные тексты мировой литературы.
С атеизмом о.С.Ж. несовместима вера в чудеса. Впрочем, он допускает, что в мире много чудесного, поскольку естества чин известен нам только поверхностно. Тайна окружает нас. В наше время так называемые парапсихические явления, научно удостоверенные, но научно не объяснимые, представляют собою область чудесного… Или явления так называемого телекинеза – передвижения предметов без физической причины. Эти необъяснимые факты менее известны, но они существуют и свидетельствуют о вторжении к нам “иноестественного” порядка существования. А чудеса индийских йогов?.. Отрицать возможность чудесного, необъяснимого – в наше время это признак недостаточной интеллигентности.
О.С.Ж. всюду пытается найти такой план, в котором можно было бы снять противоречия между верой и неверием, истиной и “благочестивым” вымыслом. Этот общий план – ложь. Например, относительно Евангельских чудес о.С.Ж. предлагает на выбор: Либо это факт, откровение немыслимой действительности; либо это иконописная условность Евангелий. Веру в чудеса или неверие в них он считает безразличным: В этом избрании мы совершенно свободны… Кто сомневается – пусть не принуждает себя верить, пусть не гонит в себе этих сомнений: они законны и они не помешают нам любить нашего Господа.
Согласно софистике о.С.Ж., и истинные чудеса, сотворенные Христом, и – ложно Ему приписываемые одинаково верно символизируют Его милосердие и Его Божественное Величие. Между тем истинное и ложное сообщение могут вместе “символизировать” лишь ложь, но никак не истину.
Наконец, о.С.Ж. утверждает, что Христианство Христа, Его учеников, Святых Отцов однозначно закончилось, принадлежит только прошлому и более не имеет никакого отношения к нам. Он в принципе отрицает, что указания Христа и Апостолов, даже те, которые он признает не подложными, имеют для нас хоть какое-нибудь объясняющее и обязательное значение. Он снисходительно пишет о Христе: Нам не следовало бы упрекать Учителя за то, что Он не оставил нам “указаний” на всю будущую историю человечества. Будущее и не должно быть заранее расписано, оно должно быть неизведанно – свободно. Он считает современное человечество свободным от принудительности Евангельской истины, и находит в этом только пользу: Без свободы – какое же творчество и строительство?
Поэтому для него допустимы буквально любые нововведения в догматике, Богослужении и нравственности, лишь бы они соответствовали духу времени и устремлениям маловерующего, иноверующего и неверующего человечества. Например, учит он: Апостол Павел… предписывал женщинам молчать в собраниях и даже с вопросами обращаться только дома к мужьям. Но вот ныне в Русской церкви женщины читают Писание (Псалмы, Апостол), в Англиканской – проповедуют; а в Шведской их рукополагают уже и в священный сан. И для о.С.Ж. это не противоречит Апостолу, который, как прозревает о.С.Ж., и сам в наши дни не повторил бы своих наставлений.
Атеистическую “совесть” о.С.Ж. оскорбляет Ветхий Завет. Он размышляет: Много горя принесли нашему народу чудеса еврейской истории. Повторяя глупые наветы атеистической пропаганды, он пишет: Грандиозное недоразумение заключается в том, что Ветхозаветная Библия, которую в большей ее части мы должны бы рассматривать как историю еврейского народа и его несовершенных религий – историю во многом лишь отрицательно-поучительную, – ветхозаветная Библия поставлена у нас в положение абсолютной святыни. В том-то и дело, что у нас в одной Книге переплетены вместе история злодеяний Иисуса Навина (которого можно назвать еврейским Гитлером) и Евангелия Иисуса Христа.
Он не верует в Библейское повествование о том, как Бог сотворил мир, и предписывает “современному христианину” не верить словам Писания: Современный христианин, по совести, должен не принимать их, и это будет не ересь, не бунтарство, а искреннее смирение. Не в том смирение, чтобы насиловать свой разум, а в том, чтобы смиренно сказать: “не знаем”… Знаем только, что в начале Библии – не история, а священный миф.
Он не верует в грехопадение Адама: Мы думали, по Библии и Катехизису, что мир Божий испорчен преступлением первых людей на земле. Нет – теперь непреложно установлено, что и до человека мир был совершенно таков же, каким мы его знаем.
Учение о сотворении мира и о грехопадении он не готов принять уже ни в каком смысле. Это священный миф… который нельзя истолковать ни прямо, ни как угодно аллегорически в качестве истории мира и человека. Основанием для этого открытого неверия служит “наука”, воспринимаемая как истина в последней инстанции: Пока что в нашем научном откровении мы очень немного знаем об истории Космоса и планетарного человечества; но этого ничтожного знания достаточно, чтобы положительно отвергнуть натуралистическое (и, поясняет он сам, любое другое.- Ред.) истолкование первых трех глав книги Бытия.
Повествование о потопе, якобы, демонстрирует показывает религиозную дикость писателя, а о Вавилонской башне – содержит примитивную до смешного идею “Бога”.
Книга пророка Ионы – это, будто бы, художественный вымысел сатирического плана, и даже упоминание Ионы Господом Иисусом Христом не заставляет о.С.Ж. считать мифическую историю подлинной. Чтобы не верить Ионе, он готов усомниться в подлинности разноречивых евангельских ссылок.
В книге Псалмов о.С.Ж. отмечает много всякого словесного балласта, не говоря уже о текстах с пожеланиями мыть ноги в крови врагов (Пс. 57), с раннего утра избивать их (Пс. 100) или разбивать о камень детей (Пс. 136).
В святоотеческих творениях,- сокрушается о.С.Ж.,- цитаты из Ветхого Завета приводятся на совершенно “равных правах” с новозаветными. И не только приводятся на одних основаниях, но даже и на одном основании: Никто не отделяй Ветхого Завета от Нового, никто не говори, что иной Дух там, а иной здесь. Потому что таковой оскорбляет Духа Святого, вместе со Отцом и Сыном почитаемого, и во время Святого Крещения во Святой Троице открывшегося (св. Кирилл Иерусалимский).
Для о.С.Ж. Христос – есть Божественный Человек, Вечный Человек, Который осознал свою изначальную Божественность, присущую всем людям.
Он исповедует свое неверие в Богочеловека Христа: Что же касается положительного содержания догматических текстов о Личности Христа, то я понимаю только одно – что рационально понять их невозможно. Понятны ереси; потуги же представить себе Человека о “двух естествах” с “двумя волями”, – по горькому опыту знаю, что потуги эти могут привести только к унынию ума, а затем и к унынию духа… Должен признаться, что само это слово “Бого-человек” (которого нет в догмах, но которым столь часто пользуются) представляется мне неподходящим именно по своей рационалистической форме… Нет – не наполовину того и другого, а абсолютно Божественный абсолютный Человек.
Он отрицает Тайну Рождества Христова, Приснодевство Божией Матери, считая, все это не существенным для Христианства: Полная естественность рождения отнюдь не препятствует нашему почитанию Матери и Ребенка. Это принципиальное положение сегодня можно расширить. Б.Пастернак в своем романе написал: “каждое зачатие непорочно” – потому что с него начинается священное служение Материнства.
Про себя он говорит, что благополучно переболел уже тему Приснодевства, она представляется мне несущественной. Для многих христиан это – неприкосновенная Святыня. Но я могу вполне понять и других, которые, напротив, очень смущаются, прямо соблазняются аналогиями в языческих мифах и полагают, что нельзя ставить веру в биологическое чудо непременным условием христианства. Действительно, это – трудное и, кажется, лишнее препятствие на пути веры для современного человека.
О.С.Ж. учит, что не было Рая, грехопадения и Божественного проклятия Адама. Нет, по учению о.С.Ж., и спасения: Не было земного рая, что проклятие взаимного поедания, борьба за существование, страдания, смерть были уже на земле еще до появления человека. И мы видим, что и после Явления Христа ничего в этом смысле на земле не изменилось: все живое страдает, мы грешны, мы рождаемся в муках и мы умираем.
Как и множество других модернистов, о.С.Ж. отрицает православное учение об Искуплении Жертвой Христовой, но в отличие от прочих признает, что “схоласты” не выдумали эту теорию, а почерпнули ее из Писания: По справедливости должно признать, что изобретатели судебной теории имели достаточно формальных оснований в текстах Писания. “Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха” (1 послание Иоанна, гл. 1), – это написано, так думали апостолы… Н.А.Бердяев писал, что уже в самих этих символах Писания отразилось несовершенство человеческого восприятия божественного откровения.
Спасение для него – в осознании Христом Своей Божественности, которая присуща и всем нам: Вот за что умер Христос. Сын Человеческий осознал Себя Сыном Божиим; эту правду Он исповедал пред ужасом Креста, за эту правду Он умер – и силою этой правды совершилось Его Воскресение.
Не верует он в Вознесение Христа и Второе Пришествие: Как “некуда” было Христу физически “возноситься” – так “некуда” уже Ему будет и физически “приходить”… Второе Пришествие – символ… Как это будет? Мы не знаем… Не совершится ли это в нашем “личном светопреставлении” – в личной смерти?
О.С.Ж. не исповедует Святаго Духа Господом, Одним из Лиц Пресвятой Троицы. Не верует он и во Святые Таинства. Крещение во оставление грехов он понимает в том смысле, что человек оставляет греховную жизнь. О.С.Ж. считает крещение младенцев – позднейшим изобретением: В наших особых условиях Крещение младенцев представляется со стороны как старинный бытовой обряд темного значения, церковно весьма непрезентабельный.
Он отрицает Страшный и частный суд, телесное воскресение мертвых, наказание грешников в аду: Воскресение мертвых есть символ, который нельзя истолковать ни в каких наших физических представлениях.
Даже о загробной жизни – единственном, во что, похоже, верует о.С.Ж., он совершенно ничего не может сказать: Мы ничего не знаем о посмертном существовании.
Согласно о.С.Ж., человеческая святость – это единосущие Бога и Человека. Христос – Человек единосущный, единородный, родной Богу, – Вечный, Божественный Человек.
В другом месте о.С.Ж. переворачивает это свое определение: Если мы воистину исповедуем Божественность Христа – мы должны признать и таинственное Присутствие Его в единосущном Ему человечестве доброй воли. Это “человечество доброй воли” собственно и составляет “церковь”, а христиане со своей стороны духовно едины со всем человечеством доброй воли, которому единосущен Христос.
Нетрудно заметить, что здесь говорится о Христе только как о представителе единого рода человеческого, и в этом смысле непозволительной объявляется отделенность от Христа всех людей, веруют они во Христа как Бога или нет.
Примирительные заявления о.С.Ж. в адрес неверных и иноверных не имеют никакого значения, поскольку вытекают из его равнодушия к любым убеждениям: своим или чужим. “Анонимному Христианству” тех, кто не знает, что он христианин, соответствует в мифологии о.С.Ж. “номинальное Христианство” тех, кто, как и о.С.Ж., не знает, почему и в каком смысле он является христианином.
Например, о.С.Ж. пишет в экуменическом ключе: В других религиях… во всяком случае непременно присутствует благоговение перед Божественной Святостью и надежда на Божественную Святость. В этом – общность всех религий и в этом все религии истинны. Во всех религиях возносится молитва единому для всех Богу. При этом о.С.Ж. поясняет: Разные религии суть как бы различные “системы связи” религиозных людей с Божественным и между собою…. Все это разнообразие показывает великую зависимость восприятия Божественного от человека – одновременно от его ограниченности и от его свободы. Но если восприятие Божественного действительно зависит от человека, то это уже не религиозный, а атеистический “экуменизм”, поскольку в центре такой “религии” – не Бог, а человек.
Так, он учит: У всех нас, христиан, един Господь и едино Крещение; в существенном едина и вера, но мелочи, условности, а также грехи человеческие мешают нам признать это единство. Незаметно для читателя в число мелочей попадает и то, что сам о.С.Ж. не верует в Бога и в Таинства.
О.С.Ж. обнаруживает религиозную правду и в атеизме: Есть правда в материализме – в признании относительной самодеятельности природной Эволюции… И есть правда в признании глубочайшего несовершенства мира в нынешнем его состоянии. Это интеллектуальный подлог, поскольку о.С.Ж. игнорирует основания, исходя из которых материализм признает мир несовершенным.
Личную святость о.С.Ж. находит в самых неожиданных местах, например, у академика А.Д. Сахарова: Дорогому Андрею Дмитриевичу не повредит, если я признаюсь, что подсмотрел у него некоторые черты личной святости. Всякий раз я уходил от него глубоко взволнованный впечатлениями от обаяния его личности. Не постесняюсь сказать, что это были религиозные впечатления. Андрей Дмитриевич не принадлежит ни к какой из христианских церквей. Но он – величайший представитель единой всечеловеческой Церкви людей доброй совести и воли. Другими “святыми” в посюстороннем смысле людьми он считает Федора Гааза, «доктора джунглей» Альберта Швейцера, народных печальников из русской интеллигенции.
Неверие атеистов в спасение и жизнь вечную придает, по аморальному учению о.С.Ж., действию таких людей особенное благородство… Эти добрые безбожники в данном случае опровергают Писание – они на деле угождают Богу, творят добро по глубочайшему внутреннему побуждению, ради самой красоты добра, совершенно “бескорыстно”, ибо не веруют ни в какое наше мздовоздаяние.
О.С.Ж. пишет, что молится за неверующих усопших не для того, чтобы облегчилась загробная участь их носителей, поскольку он сам не верует в такую благую участь, а для того, чтобы на мгновение как бы войти в этот светлый сонм подвижников бескорыстного добра, подышать доблестью их жизни. Последняя цитата – из “литургии” Антонина Грановского.
О.С.Ж. вроде бы необычайно милостив ко всем, когда говорит, что на Страшном суде людей будут судить не по вере, а только по делам: На правой стороне будут поставлены добрые люди – независимо от их верований. Эта непрошеная милость к атеистам и иноверным однако принимает другой вид, если вспомнить, что для о.С.Ж. нет никакого Страшного суда, да и о спасении он лишь недоумевает: в чем бы оно могло состоять?
При своих атеистических воззрениях о.С.Ж. энергично ратовал за реформу Православного Богослужения, например, за гласное чтение молитв Евхаристического канона, при том, что сам он не веровал ни в Бога-Сына, ни в Пресуществление Святых Таин.
Даже единомышленники о.С.М. признавали его атеизм. Точнее прочих выразился А.Э. Левитин: Наши антирелигиозники были бы умнее, они могли бы использовать некоторые критические замечания отца Сергия по поводу Священного Писания.
О. Александр Мень отзывался об о.С.Ж.: Ну, отец Сергий… Он же еретик, но — благочестивый еретик!
Согласно о. Александру Шмеману, о.С.Ж. не веровал в основные догматы Христианства, но это не делает его бесполезным для модернизма: В предисловии к зарубежному изданию книги “Почему и я – христианин” он писал: С формальной точки зрения… книга отца Сергия Желудкова полна “ересей”… Но мне кажется, что… подходить к ней с мерками отвлеченной “православности” значило бы проглядеть ее подлинное значение. Значение это прежде всего в том, что о. Сергий Желудков ставит перед православным сознанием вопросы, ответить на которые рано или поздно необходимо… Приемлемы или неприемлемы ответы самого отца Сергия, они укоренены в живом и глубоко личном понимании вопросов, а также в страстном желании, чтобы вера Христова снова засияла победной силой в ушедшем от нее мире.
Современные крайние модернисты также находят для себя много полезного в атеистических сочинениях о.С.Ж. Среди почитателей о.С.Ж. можно назвать крайних модернистов о. Георгия Кочеткова, о. Александра Борисова, о. Филиппа Парфенова, С.С. Бычкова, о. Петра (Мещеринова) и его последователей Ю. Белановского и А. Боженова.
Атеистические сочинения о.С.Ж., “возведенного” по этому случаю в сан протоиерея, “Литургические заметки” и “Почему и я – христианин” рекомендованы в учебном пособии “Катехизация в Русской Православной Церкви на современном этапе” (Ю.С. Белановский, А.В. Ракушин, А.А. Шестаков, Патриарший центр духовного развития детей и молодежи (ЦДРМ), 2007).
Основные труды
“Почему Вы порвали с религией?” (Открытое письмо бывшему священнику Дарманскому по поводу его статьи “Почему я порвал с религией”) (1958). Издания: Вестник Русского Западноевропейского Патриаршего Экзархата. М., 1963. №42-43. СС. 164-171
Открытое письмо П.М. Литвинову (1968)
Открытое письмо А.Д. Сахарову (1969)
Ist Gott in Russland tot? Kreuz-Verlag, 1971
Литургические заметки (1958-1973) Издания: 2003 г. сост., вступ. статья С.С. Бычкова; 2004 г. Литургические заметки. Переписка. Письма. Воспоминания
Почему и я – христианин. Frankfurt a. M.: Посев, 1973. Издания: СПб.: Кайрос, 1996
Общая исповедь. Пособие для священников
Ответ на великопостное письмо Солженицына (1972)
Открытое письмо генеральному секретарю ВСЦ Ф. Поттеру (1976)
Экуменическое воззвание (1976)
Проблемы современного христианства // Вестник РХД. № 118, 1976
Дело Ковалева. Нью-Йорк: “Хроника”, 1976
Воспоминания об о. Александре Боярском // Церковно-исторический вестник, № 9 (2002)
Христианство и атеизм: Переписка о.С. Желудкова с К.А. Любарским. Bruxelles: Жизнь с Богом, 1982
Источники
А.Э. Левитин-Краснов. В поисках Нового Града. Тель-Авив, 1980
о. А. Мень. Письма отцу Сергию Желудкову // Желудков С., Любарский К.А. Христианство и атеизм. – Брюссель, ЖСБ, 1982. – С. 56-63 [от 27 9 1974], 169-173 [ноябрь 1975]
[видео] о. А. Мень. Вечер памяти о. Сергия Желудкова. Дом пионеров в Вадковском пер. 5 марта 1989
Дж. Эллис. Русская Православная Церковь. Согласие и инакомыслие. London: Overseas Publications, 1990
Памяти о. Сергия Желудкова // Христианос. 1993 №2. СС. 55-61
Письмо отца Александра Меня отцу Сергию Желудкову // Христианос. Альманах. Вып. IV. 1995. С. 157-166
Истина и жизнь. № 8, 1996. СС. 37-45
Три праведника рассказывают об основных Таинствах Православия: К 2000-летию Рождества Христова. М.: Sam & Sam, 1998. 2-е изд.: М.: Sam & Sam, 2002
С.С. Бычков. Священник Сергий Желудков: Биографический очерк // о. С. Желудков. Литургические заметки. Переписка. Письма. Воспоминания. М., 2004. С. 3-29
о. А. Мень. О себе: Воспоминания, интервью, беседы, письма. М., 2007. С. 181-192
Ю.С. Белановский, А.В. Ракушин, А.А. Шестаков. Катехизация в Русской Православной Церкви на современном этапе Учебное пособие для слушателей курсов по подготовке катехизаторов, миссионеров и церковных педагогов. М.: Патриарший центр духовного развития детей и молодежи, 2007
